На риторический вопрос, поставленный Виталием Княжанским в статье «Ломать или строить?» («День», 27 июня) ответ, конечно, безальтернативный: строить! Конечно, строить. Проект достройки второй очереди Ташлыкской ГАЭС технической альтернативы не имеет. Для развития атомной энергетики срочно нужны аккумулирующие мощности, потому что без новых атомных электростанций Украину, так же, как и все более или менее развитые страны мира, уже в ближайшее время ожидают неприятности. Ведь доктор Форрестер, к сожалению, не ошибся. Спрогнозированный им «экологический кризис» приобретает чем дальше, тем более реальные очертания. Цены на углеводородные энергоносители начали расти с заметным ускорением. В период с 2020-го до 2030 года, очевидно, следует ожидать их обвала. И даже тем, кто вовремя позаботился о развитии малой энергетики и внедрении энергосберегающих технологий, все равно придется строить атомные станции. Иначе «объемы промышленного производства быстро уменьшатся, что приведет к упадку уровня жизни и стремительному росту смертности населения». (Такой вывод сделал еще в 1971 г. д-р Форрестер в The World dynemic). Помочь этому можно только путем внедрения наукоемких технологий и поиска новейших источников энергообеспечения. (Об этом речь шла еще в 1988 г. в докладе Комиссии при ООН по вопросам окружающей среды и развития, которой руководил Гро Харлем Брунтланд).
Обратите внимание — для того, чтобы поддержать обычный для нас уровень жизни, нужно постоянно увеличивать потребление энергии. А поскольку углеводородных энергоносителей уже не хватает, приходится подключать альтернативные источники. Что дальше? — вопрос зависает в воздухе. На него или вообще не отвечают, или небрежно отмахиваются — как-то оно будет. Ученые что-то придумают. Главное, чтобы сейчас не стало хуже.
Вам это ничего не напоминает? Так, это типичная логика наркомана. Чтобы поддержать «кайф», он вынужден постоянно увеличивать дозу. А когда легких наркотиков уже недостаточно, переходит на тяжелые. Что дальше? Он смотрит на вас пустыми глазами, и, что бы вы ему ни говорили, любые ваши слова до него не доходят. Если вы не способны дать ему желанную дозу или как-то посодействовать, чтобы он ее получил, вы ему совершенно не интересны.
Впервые я познакомился с этим еще будучи молоденьким врачом. Потом, занимаясь экологическими исследованиями, во время посещения атомных станций, с удивлением отметил, что точно так же смотрят на меня профессиональные атомщики. Я им совершенно не интересен, так как не могу и не имею права безоговорочно способствовать получению желанной дозы. Долблю о каких-то там разумных ограничениях. Привожу никому не нужные доказательства. А они тем временем полностью поглощены одной-единственной болезненной мыслью — «чтобы сейчас не стало хуже». И я как врач их прекрасно понимаю — так называемая ломка или абстинентный синдром, это страшная вещь.
В том и заключается главная разница между экологами и атомщиками — мы их понимаем и ценим как специалистов своего дела, а они нас — нет. Держат чуть ли не за шаманов, которые беспомощно страдают под стенами новейших наукоемких предприятий и государственных учреждений. В какой-то степени мы и сами в этом виноваты. Экология еще не сформировалась как наука. Она еще сосет пустышку биологии Дарвина, и, как это свойственно младенцам, ведет себя не всегда прилично. Но главным фактором является нежелание атомщиков признавать нашу энергозависимость. Они полагаются на опыт построения технических систем и никак не могут понять, что по сравнению с системами, которые изучают экологи, все эти атомные станции и космические корабли — это детские игрушки, технические элементы тех же экологических систем.
Экологию, безусловно, нельзя назвать точной наукой. Не то, чтобы мы совсем игнорировали математический аппарат, однако в нашей сфере его возможности весьма ограничены. Показатель информационного обеспечения простейшей микроэкосистемы с одноклеточным центром регуляции, и тот не бывает меньше, чем 1012 бит. На уровне локальных биоценозов его можно очень ориентировочно оценить, как 10100 бит (Реймерс, Мифы и утопии в экологии, 1990). О зональных и климатических биоценозах уже и подумать страшно. Там, даже без учета человеческих обществ и той техники, которую они создают, цифры достигают астрономических показателей. А базовые или экосферные биоценозы вообще только открыты. О них можно сказать только то, что они есть. При таких условиях ни о какой точности не может быть и речи, но это отнюдь не свидетельствует о беспомощности экологии. Медицина тоже не очень точная наука, но это не мешает ей быть довольно эффективной. Во всяком случае, при установлении диагноза.
Энергозависимость человечества — это еще не диагноз, а только одно из проявлений нестабильного состояния антропотехнических систем. Находясь в этом состоянии, они закономерно повреждают системы-доноры — биоценозы «кормовых территорий». Долгое время, 600—800 лет, это повреждение остается незаметным, после чего распад структуры экологических систем приобретает обвальный характер, вызывающий реактивный распад и деградацию систем-реципиентов. Соответствующие примеры вы найдете в учебниках по истории. Это случалось уже не раз, но до сих пор упомянутые процессы протекали локально. Пока одни биоценозы разрушались, другие восстанавливались. В этот раз нас может ожидать несколько более неприятное — глобальная биоценотическая катастрофа. Собственно говоря, она уже началась.., и обломочные системы отчаянно пытаются избежать деградации. Но это только первые ласточки. По моим расчетам, приблизительно через 100 + 25лет должен начаться тотальный распад антропотехнических систем. Его протекание и последствия предположить сложно. Я астрологией не занимаюсь и на кофейной гуще не гадаю. Но могу уверенно утверждать: чем больше атомных станций мы за это время настроим, тем худшим будет прогноз. Врачи уже поняли, что это значит. А для общества объясню: вероятность исчезновения человечества будет расти от ноля до единицы.
Нет, избави Господи, я не пугаю и даже не убеждаю. Прекрасно понимаю: это — дело безнадежное. Находясь под «кайфом» собственных достижений, атомщики не желают замечать происходящего вокруг их станций. Даже очевидный системный распад Украины их не пугает. Они себе строят и еще некоторое время будут строить. Не на наши головы. Мы, их современники, свой век уже как-то доживем. На головы собственных детей и внуков, перед которыми уже не будет стоять дилемма «ломать или строить». Оно само начнет ломаться, и это будет больно.
