Одним из аспектов кризиса в Украине, который должны понять и Россия, и Запад, является то, что остальному миру, судя по всему, этот кризис относительно неинтересен. Хотя Запад, наряду с Японией, может рассматривать данный кризис в качестве вызова глобальному порядку, большинство других стран не ощущают угрозы в аннексии Россией Крыма или в других ее решениях относительно остальной части Украины. Даже напротив, многие в основном рассматривают этот кризис как неспособность Европы решать свои собственные региональные споры — хотя успешный исход мог бы укрепить глобальное влияние Европы в роли миротворца.
По мере развития кризиса в Украине российские политики и комментаторы говорили о «конце эпохи, которая наступила за окончанием холодной войны», в то время как вице-премьер России Дмитрий Рогозин даже, казалось, приветствовал начало новой холодной войны. Подобное принятие желаемого за действительное основывается на том, что конфликт между Россией и Западом вновь начнет определять всю систему международных отношений и тем самым вернет России ее статус сверхдержавы.
Этого не произойдет. Отсутствие реакции развивающихся держав на кризис в Украине продемонстрировало, что мировая политика больше не определяется тем, что происходит в Европе, даже если там назревает крупный конфликт. Международная система стала настолько многополярной, что теперь неевропейские государства могут следовать собственным интересам, а не чувствовать необходимость стоять на стороне Востока или Запада.
Лишь несколько мировых лидеров сомневаются, что использование Россией силы для подрыва территориальной целостности Украины, изменения ее границ и аннексии Крыма нарушило международное право. Тот факт, что Китай воздержался на голосовании в СБ ООН, последовавшем за этими событиями, недвусмысленно сигнализировало том, что его лидеры недовольны политикой Кремля. Однако почти треть членов ООН послали столь же выразительное сообщение, воздержавшись или не приняв участие в голосовании Генеральной Ассамблеи, которое осуждало действия России.
Даже прозападные правительства — в том числе Бразилия, Индия, Южная Африка и Израиль — не были готовы занять чью-то сторону. Индийский журналист Индрани Багчи определил неучастие в голосовании как новую форму неприсоединения.
Цинизм и злорадство также могут играть свою роль. Раджа Мохан, видный индийский стратег, отмечает, что хотя Европа «не перестает читать Азии лекции о достоинствах регионализма», теперь она сама, похоже, не в состоянии справиться со своими проблемами региональной безопасности.
Неявное послание этого нового неприсоединения простое: почему мы должны беспокоиться о территориальных конфликтах в Европе, когда вы, европейцы, не можете решительно действовать в вопросах по Палестине, Кашмиру или относительно территориальных споров в Восточно-Китайском и Южно-Китайском морях? Вместо этого, многие из этих стран призывают Запад к деэскалации кризиса и, как было сказано в официальном заявлении китайского министерства иностранных дел, «проявить сдержанность и воздержаться от повышения напряженности».
Это хороший совет — и не отличается от того, что европейцы советуют другим в подобных ситуациях. Однако, в отличие от других регионов мира, Европа, включая Россию, может гордиться своими организациями безопасности, такими как ОБСЕ; Европа должна заставить их работать.
ОБСЕ, например, значительно укрепила бы свой авторитет, если бы благодаря использованию своего широкого спектра дипломатических механизмов (таких как круглые столы и поддержка конституционных реформ) смогла разрядить кризис в Украине и тем самым укрепить европейскую безопасность. Такие действия также создали бы мощный пример институционального регионализма, который мог бы служить в качестве модели урегулирования конфликтов для других стран.
С другой стороны, если Европа будет не в состоянии разрешить кризис в Украине с помощью дипломатии, ее глобальное влияние, безусловно, исчезнет, что в равной степени справедливо и для России. Россия напомнила миру, что можно запугивать своих соседей и красть их территории с помощью грубой силы; однако в глобализованной, многополярной системе самого по себе этого будет недостаточно для сплочения других стран в своих целях. И ЕС, как крайне сложно устроенный бумажный тигр, больше не будет привлекательным.
Страны-члены ЕС совершенно не заинтересованы в том, чтобы позволить своему континенту вновь скатиться к этническому национализму и политике с позиции силы. Поэтому кризис в Украине является одновременно и вызовом, и возможностью. Если Европа хочет оставаться полюсом в многополярной международной системе, она должна доказать, что она может проводить общую внешнюю политику и политику безопасности, особенно в периоды кризисов и конфликтов.
Это означает, что ЕС должен выйти из украинского кризиса с большей приверженностью к общей обороне и совместному планированию в случаях чрезвычайных ситуаций, а также с единой энергетической политикой, которая может обеспечить ему независимость от российской нефти и газа. Однако Европа также должна показать, что она может и будет защищать принципы международных отношений, основанных на соблюдении правил.
Поддержание и укрепление столпов совместной обороны Европы является непростой задачей; однако многосторонние организации безопасности, такие как ОБСЕ, и не предназначены для легких времен. Они предназначены для защиты членов от манипуляций и агрессии, причем такими способами, чтобы иметь глобальную поддержку. В этом смысле главной задачей Европы на данный момент является использовать свои уже значительные стратегические активы.
Проект Синдикат для «Дня»
Фолькер ПЕРТЕС — председатель и директор Немецкого института международной политики и безопасности, Берлин
