16 книг, более 600 научных статей написано этим ученым. В 1992-м Ярослава Исаевича, директора Института украиноведения им. И. Крипъякевича, избирают действительным членом НАН Украины, в 1994 г. — иностранным членом Польской академии наук, в прошлом году — иностранным членом Польской Академии искусств и знаний. С 1995-го он возглавляет Национальный комитет историков.
Его лекции с интересом слушали студенты университетов Польши, США, Канады, Германии, Австралии и Японии. Инициатор и главный редактор многих коллективных трудов по истории Украины, в частности большинства томов сборника «Україна: культурна спадщина, національна свідомість, державність», второго тома «Історії української культури», он не перестает удивлять своей энергией и трудолюбием. Директору Института украиноведения им. И. Крипъякевича, доктору исторических наук, академику НАН Украины Ярославу Исаевичу исполнилось 70 лет. Поздравляя юбиляра, «День» попросил его ответить на несколько вопросов.
— Ярослав Дмитриевич, истории вы посвятили всю свою жизнь. Как, исходя из этого колоссального опыта, вы определили бы роль исторических знаний в общественном сознании современного украинца? Может ли история научить нас избегать ошибок?
— Есть известное латинское изречение — «История — учитель жизни», а другое изречение, которое любят повторять историки: «То, что люди не учатся на ошибках истории, — самый главный урок истории». Но все-таки я думаю, что люди делают какие-то выводы, хотя очень часто толкуют историю неправильно и делают обобщения неадекватные. При этом им кажется, что другого вывода сделать вообще нельзя. Марксисты, например, считали, что их понимание истории — единственно научное. Из такого «научного» понимания истории выглядывают «уши» политики, которую они исповедуют.
В последнее десятилетие много говорят о значении исторической памяти в формировании национального сознания. Это соответствует действительности. Когда любой народ просыпается к самостоятельной национальной жизни, он ищет свои корни. И на основании своей интерпретации истории уже обосновывает свою политику. Люди, которые ориентируются на Европейский Союз и стремятся, чтобы Украина вошла в НАТО, найдут огромное количество исторических фактов, которые показывают, что Украина является составной частью Европы, что украинская культура в основе своей имеет европейские корни. А люди евроазиатского выбора более важным считают православную религию, религиозное единство с православными народами и другие аргументы в пользу того, что история учит славян объединяться против тех европейцев, которые всегда проводили агрессивную политику. Я не хотел бы утверждать, что историей всегда злоупотребляют, я хотел бы только сказать, что идеология всегда связана с той или иной интерпретацией истории. Особенно в переломные моменты.
Следовательно, есть две версии истории, если речь идет о межнациональных отношениях. Версия имперская, которая обосновывает господство одного народа над другими. И версия порабощенных народов, которые обосновывают свое освободительное движение, стремление к независимости. Последняя, с общечеловеческой точки зрения, справедлива, однако и во имя такой версии нельзя идти на искажение фактов. Мне бы хотелось, чтобы история выполняла какую-то высокую общественную миссию, а история, которую изучали в школах и на всех других уровнях, была правдивой. Кстати, то, что делает ваша газета, раскрывая важные страницы украинской и мировой истории, проводя мысль необходимости моральных стандартов не только в отношениях между людьми, но и в отношениях между народам, является очень правильной позицией.
— Вам хорошо известен непростой исторический опыт отношений украинского и польского народов. Бесспорно, в этом прошлом было много «черных» страниц, но какие-то моменты могли бы, наверное, нас объединить и сплотить?
— У нас немало соседей — белорусы, румыны, венгры, но все-таки в основном Украина расположена между Польшей и Россией. Для того, чтобы осознать себя нацией, украинцы должны отмежеваться и от восточного, и от западного соседа. Этот процесс, безусловно, был болезненным. Потому что поляки и россияне не хотели нашего самоосознания. Россияне считали, что славяне образуют какое-то единое сообщество, и до сих пор многие россияне так думают. Поляки на протяжении веков также считали, что украинский язык чуть ли не диалект польского языка, и что поляки имеют законное право господствовать во всех тех регионах, которые были когда-то под властью польских королей. Они обосновывали это тем, что якобы несли высокую культуру на наши земли.
Отношения наши были взаимополезными. Украинцы сделали большой вклад в польскую культуру, а поляки — так же в нашу. Хотя на этих отношениях негативно сказывалось неравноправие, в то время, в частности, когда западноукраинские земли были под властью Польши. Фактически Галичина оказалась под властью Речи Посполитой в результате захвата украинских земель, и украинцы справедливо не могли с этим мириться.
В годы второй мировой войны конфликт между нашими народами в значительной степени был вызван тем, что украинцы недооценивали значение польского, а поляки украинского фактора в своей истории. Украинские и польские участники конфликта не понимали, что кардинальные интересы наших народов совпадают, что основные враги польской и украинской независимости те же. Но, к счастью, в Польше и в Украине нашлись люди, которые взяли курс на примирение. Ежи Гедройц еще в первые послевоенные годы выдвинул такой лозунг: без независимой Украины не может быть независимой Польши. Большинство польского народа тогда не восприняло это и утверждало, что добрые отношения возможны, если Львов будет принадлежать Польше. Именно лозунг отказа от Львова тогда воспринимался как какая-то еретическая мысль. А теперь в польском общественном мнении этот взгляд победил, и большинство поляков примирилась с существованием Украины, и проводят линию на реализацию взаимовыгодных интересов.
Естественным здесь будет сравнение ситуации с Россией. Значительная часть российского народа, и интеллектуалов в частности, не примирилась с существованием независимой Украины, считает это результатом хитростей Ельцина, ошибок Горбачева и т. д. Актуальной для них осталась идея панславизма, единства славянских народов, и, соответственно, центром славянских народов должна быть Москва. Но я должен сказать, что и в России сегодня становится все больше людей, которые объективно и доброжелательно оценивают ситуацию.
Но из всех моих знакомых российских историков было два особых, московский историк Владимир Дьяков и петербуржец Александр Мельников, которые написали мне поздравительные письма после провозглашения независимости Украины. Это было тогда исключением. Хотя я понимаю, почему они это сделали: Дьяков был исследователем польского национального движения, а Мельников — чешского. И они осознавали, что украинское национальное движение такое же закономерное, как движение польского и чешского народов, изучая которые, они симпатизировали уже этим народам. Все-таки, повторяю, уже появляются позитивные инициативы в украинско-российских отношениях. Готовится, уже фактически написан под руководством Российской АН учебник истории России, изданный в России на украинском языке для украинских читателей. Со своей стороны Институт истории Украины при участии нашего института украиноведения подготовил историю Украины для российских читателей.
— Возвращаясь к польско-украинским отношениям, могли бы вы назвать людей, которые работали ради нашего взаимопонимания?
— В близкой истории это коллектив парижского журнала «Культура», редактором которого был уже упоминавшийся Гедройц и представители интеллигенции, объединившиеся вокруг них. Да, было и ранее немало поляков, которые поддерживали украинское национальное движение, однако очень часто деятельность их была неоднозначной. Например, поляки считают, что деятелем, представляющим линию дружбы украинцев и поляков, был Юзеф Пилсудский. Но личность его также неоднозначна. Дело в том, что в польской политике было два направления. Одно — национал-демократы, которые считали, что Польша и Россия должны разделить Украину. Хотя эта договоренность о разделе была таковой, что поляки все время уступали. Восточная граница Польши сначала была на Левобережье, потом по Днепру, Збручу, а потом, в период советского Союза, по реке Буг.
Шагом вперед была линия Пилсудского, которую он пытался реализовать путем своего союза с Петлюрой для защиты от агрессии России. Однако война, польско-большевистская, в союзе Польши с армией Украинской Народной республики, была противоречива. Потому что независимо от цели Пилсудского, его солдаты вели себя на украинской земле как захватчики, и многие его офицеры смотрели на украинскую армию не как на союзника, а трактовали это как попытку захвата украинских земель. Хотя тогда украинская армия, кстати, сыграла большую роль в защите Варшавы от большевиков.
Вспоминая Пилсудского нужно обратить внимание, что придя к власти после его смерти в 1935-м, польским государством руководили так называемые «пилсудчики». Они развивали линию ассимиляции украинцев. Да, они соглашались, что Украина может независимо существовать, но за Збручем, а Западная Украина должна принадлежать Польше. Только после войны нашлась группа польских журналистов, деятелей культуры, которые сказали, что залогом дружбы польского и украинского народов является равноправие и что границы должны проходить в основном по линии этнического разделения польского и украинского населения.
Сейчас в нашем институте по постановлению Президиума Академии Наук, на основании Указа Президента, создается центр изучения польских и украинских отношений, в котором будут изучаться и позитивы, и конфликты, вызванные различными агрессорами, и культурные аспекты, и такой факт как депортация из Польши украинцев и депортация поляков из Украины.
— Вы всю свою жизнь изучали историю Галицко-Волынского государства ХIII— ХIV веков? В чем вы видите актуальность этой истории для современников?
— Это яркий период в истории украинской государственности. Достаточно сказать, что Данила Галицкий и его внук Юрий Львович были единственными королями в нашей истории, в этот сложный период они продолжили культурные и политические традиции древнего Киева, был создан такой яркий памятник, как Галицко-Волынская летопись. А что касается актуальности, то я не умею делать такие прямолинейные поучительные заключения и вообще считаю, что они невозможны. Возможен вывод очень общий. Я скажу, наверное, банальную фразу, что украинская политика должна быть украинской и, исходя из этого, следует строить отношения со своими соседями.
— Вопросы истории, культуры взаимосвязаны. Чем, по вашему, должна стать культура для нас?
— Своеобразие культуры определяет своеобразие народа, нации. Своеобразие культуры определяет вклад нации в общечеловеческую сокровищницу.
К сожалению, сегодня происходит вытеснение поп-культурой высокой культуры. Мое поколение стояло в очередях в библиотеки, сегодня молодежь смотрит телесериалы. Тираж в пять тысяч считается в Украине большим. А еще не так давно классика издавалась тиражом в 60-100 тысяч экземпляров.
Да, книга вытесняется телевидением, и в этом не было бы ничего страшного, если бы телевидение своими средствами доносило высокие ценности, которые раньше до людей доносила классическая литература. Очень велика и роль прессы. В частности, ваша газета делает очень много, чтобы привлечь внимание к самым интересным книгам, к образцам высокой культуры, это похвально. Вообще, я не хочу быть категоричным, в культуре есть и позитивы, и негативы.
— Кто из славных деятелей прошлого наиболее привлекателен для Вас как человек?
— Мне трудно выделить кого-то одного. На каждую персоналию, на каждое событие я смотрю с различных сторон. Замечу, в оценке нашего национально-культурного строительства мы очень разделены. Много негативного можно сказать о деятельности Гетмана Скоропадского, Симона Петлюры. У каждого из них есть что-то важное, неповторимо ценное. Все-таки отмечу, что период Центральной Рады проходил в чрезвычайно неблагоприятных условиях, когда основная масса народа еще не готова была к украинской государственности. Был сделан решающий шаг в этом направлении, больше она сделать не могла. Без сомнения, мы не симпатизируем и считаем ошибочной политику гетмана Скоропадского относительно восстановления помещицкого землевладения или позже провозглашенную им политику федеративного объединения с Россией. Но в его время было открыто два украинских университета, была создана украинская академия наук, национальная библиотека. Иными словами, государственно-созидательная деятельность велась! Симон Петлюра также пытался отстаивать украинскую государственность. Трагическим был его конфликт с ЗУНР, правительство которой считало возможным союз с Деникиным против поляков, а он видел единственно возможный вариант — союз с поляками и против белой, и против красной России. Мне хотелось бы, чтобы наши современники смогли понять всю сложность и противоречивость тех времен, а также понять, что ошибки тех людей были вызваны очень серьезными историческими обстоятельствами. Нужно знать и помнить все позитивное, что происходило на различных этапах украинского освободительного движения.
История неисчерпаема, многогранна. Сейчас побеждает в мировой исторической науке, и я также нахожусь под влиянием этих теорий, взгляд о невозможности однозначного толкования событий. Исторический процесс очень противоречив, все наше знание о прошлом — относительно, однозначно и давать категорическую оценку событий настоящему знатоку почти невозможно. Хотя приближаться к этому нужно. И понимание этого — позитивный процесс. Но я бы еще хотел остановиться на негативном. Беда в том, что популярной среди людей становится примитивная литература, какие-то теории, что украинцы являются потомками, например, шумерийцев... Люди хотят строить свое сознание не на проверенных фактах, а на мифологии, причем очень низкопробной. Я думаю, хорошо сделало наше государство, что на наших гривнах начали печатать портреты, начиная с Владимира, а продолжением княжьей стали деятели казачьей эпохи. Это прослеживает непрерывность исторического процесса. И об этом нужно заботиться.
Защитой от всего фальшивого и недостойного может стать только жажда большей осведомленности. Надо больше знать и не быть предубежденным. Для нашего понимания неотъемлемой является нравственность позиции, необходимость понять интересы других народов. Конечно, трудно жить в мире, в котором нет категоричности, определенности, простых рецептов. Кажется, теряется гармония мира. А пропадает только иллюзорность того, что можно все разложить по полочкам. Грушевский эпиграфом к своей многотомной истории Украины поставил такие слова: «Познайте правду и правда вас спасет». Но познание правды — это только непрерывный процесс приближения к ней.
