Вчера был праздник Покрова Божьей Матери, которую считали покровительницей казацкого войска. Именно поэтому это — День украинского казачества. И наконец, именно этот день считают днем создания Украинской Повстанческой Армии, которая боролась за независимость Украины, воевала против нацистской и коммунистической диктатуры. Годом ее возникновения назван 1942-й. Армией без государства назвал Украинскую Повстанческую Армию (УПА) один из ее основателей, атаман «Полесской Сечи» генерал-хорунжий Тарас Бульба-Боровец. С 1991 года Украинское государство как будто существует, но в нем все еще нет места этой армии.
А теперь — быль, похожая на анекдот. Еще во времена существования Немецкой Демократической Республики туда приехала делегация советских ветеранов. И вот одному из них на митинге предоставляют слово. Ветеран сильно разволновался и произнес: «Дорогие немецко...» (а продолжение фразы пришло автоматически, само собой) «... фашистские захватчики!» То есть: «Дорогие немецко-фашистские захватчики!»
И действительно, — кем еще могли быть для того ветерана те, чья национальность немцы? Исключительно «немецко-фашистскими захватчиками», хотя и якобы в абсолютно доброжелательном контексте («дорогие»).
Думаю, почти так фактически обращалась к участникам Украинской Повстанческой Армии (УПА) и к участникам националистического подполья власть в Украине во времена президентов Леонида Кравчука и Леонида Кучмы. Не изменилось это обращение и ныне.
С одной стороны, как будто всем понятно, что они боролись не против, а за независимое Украинское государство. С другой стороны, нынешний истеблишмент никак не решится сказать об этом вслух.
В условиях отсутствия в обществе даже минимального консенсуса в отношении интерпретации событий собственной истории обсуждение важных исторических проблем непременно превращается в очередной тур внутренней «холодной войны» с чисто манихейской трактовкой прошлого. Прошлое при таких условиях враждующими лагерями однозначно распределяется на добро и зло, то есть на «своих» и «врагов», а в трактовке каких-то событий отсутствуют нюансы, исповедуется примитивный черно-белый принцип.
Такой подход в свое время применил сталинский режим, пропагандисты которого изобрели формулу «украинско-немецкие националисты». Коммунистическую власть не смущал очевидный идиотизм этой формулы. Украинские националисты оказывались виновными во всем. Даже в том, что немцам не нужна была самостоятельная Украина. Получалось так, что (цитирую один из коммунистических документов) «украинский национализм никогда не был национальным»(!), внутренняя борьба в Организации Украинских Националистов (ОУН) являла собой «борьбу различных иностранных разведок»; националисты, оказывается, никогда не переходили в подполье — «их послали в подполье немцы, чтобы образовать свою агентуру в тылу Красной Армии». Конечно, в «джентльменский набор» входило и упоминание о дивизии Галичина, и о зверствах националистов. Поэтому было понятно, как власть и управляемый ею народ должны относиться к ОУН и УПА.
Много воды утекло с тех пор. Хотя и не все, но открылись архивы. Общество узнало, что немало зверств воинам УПА приписали и что сама советская власть совершала преступления в Западной Украине, где до середины 1950-х годов огнем и мечом уничтожала «национализм».
Стало известно, что с 1944 по 1952 год в западных областях Украины репрессиям (в различных формах, включительно с расстрелами) были подвергнуты почти 500 000 человек, из них убито более 153 000. По официальными данным, украинское подполье совершило 14,5 тысячи диверсий и террористических актов, в которых погибло не менее 30 000 представителей коммунистического режима, военнослужащих, местных жителей. Нет сомнения, что и те и другие цифры ужасны, но сопоставте их, чтобы кое- что понять.
Нынешняя ситуация осложняется еще и тем, что отсутствует консенсус в вопросе об УПА не только в разорванном политическими протворечиями обществе, но и среди тех, кто должен бы внести хоть какую-то ясность (или сделать хотя бы шаг к ней) в этот вопрос. Однако здесь уже дело не только в симпатиях или антипатиях к УПА, а часто — в информированности. В связи с этим — пример.
В 2004 году в издательстве «Критика» в Киеве вышла в свет книга львовского историографа Ярослава Грицака «Страсті за націоналізмом. Історичні есеї». Это интересная книга, но она даже внешне мне показалась немного подозрительной, поскольку на обложке приведена малопонятная цитата из самого Грицака: «Хочу ствердити, що Україна має саме стільки націоналізму, скільки потрібно, щоби забезпечити належний (?!) мінімум політичної стабільності в державі». Еще хуже было для меня прочитать цитату из газеты The Observer. Цитата просто на все времена: «Hrytsak is right».
Однако то, что Грицак не везде «is right», становится понятно из того, что он путает даты (то у него Шелест уехал из Украины в 1971 году, то у него Щербицкий руководит Компартией с 1973-го). Но дело не в этом. Есть в книге эссе, посвященное УПА, где утверждается, что не 14 октября 1942- го является настоящей датой ее основания. Понятно, что нет точной даты, но есть символическая (как 23 февраля у Советской Армии), но Грицак идет далее и делает, по сути, «днем крещения» УПА резню на Волыни в середине 1943 года.
Думаю, существенному уточнению этих утверждений может содействовать изданная в 2005 году под эгидой Института истории Украины Национальной академии наук Украины книга «Організація Українських Націоналістів і Українська Повстаська Армія. Історичні нариси», вышедшая в издательстве «Наукова думка». На обложке этого издания, правда, нет слов, что его авторы «are right». Тем не менее это не девальвирует сделанное ими. Лишенные каких-либо сантиментов к ОУН и УПА и — что более важно — без какого- либо ригоризма, авторы существенно корректируют утверждения Грицака. Они показывают, что генезис УПА не «завязан» уж так прямо и просто на волынское «крещение кровью». Не в 1943 году все-таки возникла УПА, а ее сложная и иногда запутанная история не перечеркивает того, что ею было сделано для, а не против Украины.
...Как известно, Украина после 1991 года не рассталась с тем, что немцы обозначают как unbewaeltigte Verhangenheit, то есть непреодоленное прошлое. Не произошло даже риторически-символического прощания с коммунизмом, не говоря уже о решительном разрыве с ним. Здесь не место обстоятельно анализировать, почему этого не произошло. Значительно важнее то, что переосмысление роли УПА является частью процесса преодоления. Понимание этого, по моему убеждению, даст наконец возможность преодолеть черту, которая таки отделит Украину от тоталитаризма.
