Этот лицемерный, но грандиозный по размаху псевдонаучный спектакль на переломе 50-х годов минувшего века, воспринимается сегодня как бы в отдаленности. И все же пыль забвения не легла ни на одну деталь! Вслед за шабашем лысенковщины, когда распинались генетики, а определение «вейсманист-морганист» стало чуть ли не ругательством, все опаснее стала звучать тяжелая поступь «павловского учения». Разумеется, все инсценировалось сверху, в духе сталинской «свободы критики»...
Сам Иван Петрович Павлов, с его нестареющим взглядом на роль центральной нервной системы, на синтез физиологии головного мозга и психологии, был, собственно, не причем к спекуляции его именем. Но учение превратили в икону. Возник «Павловский совет» с функциями современной инквизиции.
В многостраничном печатном отчете об объединенной павловской сессии АН и АМН СССР десятки привлеченных к «дискуссии» каются в отходе от базисов и фундаментов павловского наследия. Только Леон Абгарович Орбели, непосредственный ученик И. Павлова, смельчак по натуре, несколько раз осуществивший на себе рискованные опыты многочасового пребывания в разреженной атмосфере, в первой своей отповеди новой «верхушке», заявил, что ошибок в своей деятельности не усматривает. Но уже на одной из последующий страниц Орбели отрекается от своего отхождения от догмы. Конечно же, это были вынужденные слова, но так было надо...
«Павловский совет» возглавил академик Константин Михайлович быков, естественно, лауреат премии имени И.П. Павлова АН СССР за 1950 год, и к тому же контр-адмирал военно-морской медицины. Непосредственно с великим физиологом он не работал, но в справочниках обозначен как близкий его ученик, руководитель Института физиологии имени И.П. Павлова.
Разгон якобы неугодных был широким, показательным. Вслед за судилищем в Москве, «Павловский совет» и персонально К.М. Быков ревизорскую командировку в Киев. Зачем и почему? Мишенью необходимого разгрома были избраны разработки Александра Александровича Богомольца о физиологической системе соединительной ткани, по сути, матрицы иммунитета организма — и в состоянии полного здоровья, и при появившихся недугах. Президента АМ УССР А.А. Богомольца, патофизиолога беспримерного уровня, уже не было среди живых. Самоотверженно боровшийся с тяжелыми болезнями, например, с последствиями спонтанного пневмоторакса, самопроизвольного разрыва плевры на фоне давнего туберкулеза, он покинул этот мир в 1946...
Есть версия, что Сталин, по поводу преждевременной кончины беспримерного научного труженика, выразился примерно так: Богомолец, мол, не оправдал надежд на обещанный полис долголетия и бессмертия. Впрочем, это, скорее, допущения и домыслы, чем факт. В этом сценарии посмертного гонения школы Богомольца, с моей точки зрения, важнее то, что академик Быков, возможно, даже и не ведал дорогу перед Александром Александровичем в его первых исследованиях по иммунитету открыл как раз И.П. Павлов, в 1909 году, когда соискателю ученой степени доктора медицины было всего лишь 28...
Защита диссертации происходила в Военно-медицинской академии в Петербурге, оппонентом Богомольца был знаменитый Павлов. После доклада молодого ученого о совершенно новых данный о реакциях коры надпочечников — мощного эндокринного органа — при введении тех или иных клеточных реагентов Иван Павлович резюмировал: «Вы написали хорошую работу! Но в ней есть весьма существенный недостаток: отсутствуют протоколы опытов. Почему вы так кратко изложили собственные исследовании?». «Человеколюбия ради! — неожиданно парировал диссертант. — В моей работе приведено более 400 литературных источников. Половину из них я прочел в подлинниках. Масса времени ушла на ознакомление с избитыми истоками, растянутыми повторениями, необоснованными, беспомощными гипотезами. И я дал себе слово: щадя время, а значит, и жизнь, и читателя, и коллег, писать максимально коротко и вместе с тем предельно ясно!». «Верно, — согласился Павлов, отдавая свой голос в пользу диссертации, — пишут и печатают много чепухи. В вас, господин Богомолец, вижу не обычного диссертанта, а будущего большого ученого. Вас ждет своя школа!».
Собственно, так, с Павловского благословения утвердился стиль и дух работ Богомольца: сочетание лаконичности и образности со сжатой протокольной их стороной. Последовало как бы новое рождение патофизиологической физиологии: приват-доцентура в Одессе, стажировка в Париже, новые кафедры в Саратове и Москве, открытие Института экспериментальной биологии и патологии, Института клинической физиологии в Киеве.
АЦС — антиретикулярная цитотоксическая сыворотка, или, просто «сыворотка Богомольца», многократно доказывала свою действенность, стимулируя физиологическую систему соединительной ткани как настоящее депо иммунитета. Не случайно в годы войны АЦС с успехом применялась в сотнях эвакогоспиталей как надежное средство при лечении огнестрельных ран и переломов.
Но сейчас все это напрочь забыто. Объявляется, что теория Богомольца якобы не соответствует павловским стереотипам и доминантам. Что слишком скупо и мало сказано об абсолютном верховенстве нервной системы.
Тут самое время остановиться на фигуре Ростислава Евгеньевича Кавецкого, дружба и сотрудничество которого с академиком А.А. Богомольцем длятся с 1929 года, когда Р. Кавецкий, выпускник медицинского факультета в Саратове, стал аспирантом во Втором московском университете. В 1930-м Р. Кавецкий зарекомендовал себя способнейшим исследователем. Он переезжает в Киев, Украина становится его второй родиной. В Институте экспериментальной биологии и патологии возглавляет отдел экспериментальной онкологии. Впервые, применяя скрупулезно рассчитанные дозы и интервалы введения АЦС, Р. Кавецкий, с 1938 года доктор медицинских наук за монографии свойствах активной мезенхимы, т.е. системы соединительной ткани в диспозиции к злокачественным опухолям. Ученый достигает определенных позитивных сдвигов у таких больны.
Опыты прерывает Вторая мировая война. С 1942 года Р. Кавецкий добровольно уходит на фронт, служит старшим врачом-инспектором эвакопунктов Юго-Западного и Сталинградского фронтов. Расшифровка этих месяцев могла бы стать героической повестью. Но важнее другое: Кавецкого отзывают с фронта для продолжения госпитальной и экспериментальной работы с АСЦ, ведь он первостепенный ее знаток!
После кончины патриарха науки в 1946 году Кавецкий возглавляет Институт клинической физиологии имени А.А. Богомольца, фактически форпост в развитии пророческих начинаний учителя. И вот вскоре грядет гроза, столкновение с «павловской» псевдоэлитой.
В книге «О моем отце Ростиславе Евгеньевиче Кавецком и близких ему людях» (2009) Наталья Кавецкая-Мазепа так пишет об этом периоде: «В это тяжкое время, чаще, чем с другими, отец подолгу советовался с Василием Павловичем Комисаренко — какую позицию занять. Ведь становилось ясно, что, когда в Киеве появится «Павловский совет», отцу придется делать доклад, и его будут вынуждать осудить учение Богомольца, признать его ошибочность. И главное теперь состояло в том, чтобы попытаться сохранить оба института, не очернить славное имя учителя... Каждый вечер к нам приходила одна из активисток Института и уговаривала отца, чтобы он произнес покаянную речь по полной программе. Отец отказывался, но она не отставала, так своего и не добившись... В день совместного заседания «Павловского синклита» и Президиума Академии наук я долго ходила по Владимирской. Наконец, стали выходить люди, вышел и отец. Он был так погружен в себя, что лишь помахал мне рукой и уехал. Домой на Виноградскую я пошла пешком... «Со мной ничего не случится, хотя институты закроют!», — такой была первая его фраза. «Когда все кончилось, и я уже собрался уходить из зала, вдруг почувствовал, как кто-то положил мне руки на плечи. Это были Ф.Д. Овчаренко и С.В. Червоненко. Они так на меня посмотрели, что вновь вселилась бодрость. «Мы не дадим вам пропасть», — сказал Федор Данилович Овчаренко, видный ученый-химик, пребывавший тогда парторгом Академии».
...В 1953 году Р. Кавецкому выделили лишь должность заведующего отделом компенсаторных и защитных функций в образованном на обломках предыдущих учреждений Институте физиологии имени А.А. Богомольца. Знамя не удалось свернуть...
Шли новые времена. Медицина и, наверное, больше всего онкология, это пылающее поле бед, нуждалась в качественном обновлении. В 1960 году Р. Кавецкому удалось организовать пока структуре Минздрава УССР Институт экспериментальной и клинической онкологии. Ростислав Евгеньевич трудился здесь в течение 18 лет, доказав: организм, при его разумной и целенаправленной поддержке, в состоянии бороться с опухолью, ибо существуют и силы антиканцерогенеза, и варианты АЦС — передовая линия этого фронта.
При длительной поддержке президента Бориса Евгеньевича Патона учреждение с 1976 года стало академическим — в статусе Института проблем онкологии, а ИЭПОР — учреждение экспериментальной патологии, онкологии и радиологии имени Р.Е. Кавецкого НАН Украины остается настоящим Богомольцевским научным домом, где начинания в борьбе с раком, например, открытие экспериментальной лазерной операционной, осуществлены впервые в мире.
Об академике Р. Кавецком, в контексте поведанного, мы говорим с нынешним, третьим директором Института академиком НАН Украины Василием Федоровичем Чехуном. Он пришел в эти стены около сорока лет назад, со студенческой скамьи Киевского медицинского института в качестве старшего лаборанта. Вообще-то он страстно хотел стать не онкологом, а хирургом, настойчиво готовился к этому, но вышло по-другому...
— Я пришел сюда, в отдел, которым ранее руководил Р.Е. Кавецкий, спустя два года после его ухода из жизни. Уже был другой руководитель отдела, но дух Ростислава Евгеньевича все же очень ощущался. Например, сохранился его завет: серьезный Институт должен начинаться с достойной библиотеки. И вы знаете, со мной произошла удивительная вещь. За годы раздумий и работы сложилось ощущение научной и душевной близости с этой незаурядной личностью...
Можно долго и в подробностях говорить о сегодняшнем дне ИЭПОР, о его приближении к мечте Кавецкого: строить персонифицированную помощь применительно к каждому онкобольному; о нанопрепарате В. Чехуна на основе платины и железа, как новинке в онкологии; о перспективах аутовакцины. Но мне хотелось бы оттенить главное, непреходящее: древо великого Богомольца цветет и плодоносит во многом благодаря мужеству Ростислава Кавецкого.
