Дата на сей раз «круглая» — 60 лет с начала Великой Отечественной войны — крупнейшей военной демографической, экономической, а главное — человеческой катастрофы, когда- либо постигавшей народы теперь уже бывшего Советского Союза.
Сейчас модно говорить об актуализации событий прошлого, о преломлении их уроков на наше сознание, сознание людей, переступивших порог ХХI века. Первые, самые страшные месяцы 1941 года показали всю глубину немощи сталинской тоталитарной системы, с ГУЛАГами, неслыханными в истории репрессиями, голодоморами, унесшими жизни миллионов людей. В «котлах» гибли армии, зачастую воля к сопротивлению подвергалась нечеловеческим испытаниям — СССР абсолютно не был готов к «такой» войне! Трагедия отступления, слабая тактическая подготовка большей части командиров, пораженческие настроения и на этом фоне — героическое сопротивление, самопожертвование (таких примеров в 1941 году неисчислимое множество). Как совместить, казалось, несовместимое? Да, но именно таким был первый год Великой Отечественной — он вобрал в себя и катастрофы на запад от Минска, под Уманью, на восток от Киева и под Вязьмой... Но были и героическая оборона Брестской крепости (парадоксы истории — еще менее двух лет тому назад, в конце сентября 1939 года в Бресте прошел общий парад частей РККА и вермахта, уничтоживших Польскую державу; таким образом был скреплен преступный Пакт Риббентропа—Молотова), Одессы, Киева, Севастополя, Москвы и Ленинграда, первые крупные успехи РККА на Волховском фронте и под Ростовом-на-Дону, контрнаступление под Москвой уже в начале декабря. Но до решающего перелома в противостоянии с нацистами было еще далеко.
Какая судьба ждала всех без исключения наших сограждан? Рейхскомиссар Эрих Кох в 1942 году говорил: «Украины нет. Мы — народ привилегированный и тут — хозяева... Два центнера украинской пшеницы стоят для меня куда больше, чем все национально-государственные проблемы Украины вместе взятые...» Ни убавить, ни добавить.
Многое изменилось в восприятии этой войны. Даже само ее название стало короче на два слова. Вот уже десятилетие, как «Великая Отечественная война советского народа» превратилась просто в Великую Отечественную войну (многие наши сограждане предпочитают называть ее Второй мировой войной, так как боевые действия в Польше, а Западная Украина входила в ее состав, начались еще 1 сентября 1939 года). Эту войну ожидала особая судьба. Ведь если правда, что война не окончена до тех пор, пока не похоронен последний солдат, она не закончится никогда. Мы даже не знаем точного количества погибших в ней людей. Речь идет не о тысячах и даже не о сотнях тысяч. «Дискуссионным» (как ни тяжело употреблять в нашем контексте такое слово) остается признание смерти десятков миллионов. Это не преувеличение. Официальные потери вооруженных сил СССР только погибшими в той войне исчисляются в 8,9 миллионов человек, а банк данных музея Победы на Поклонной горе еще пять лет назад располагал сведениями на более чем 17 миллионов погибших военнослужащих. А многомиллионные потери среди гражданского населения? По- видимому, мы всегда будем высчитывать эти невыносимо страшные цифры с точностью до «плюс-минус» в несколько миллионов наших сограждан. Но нельзя забывать, сколько людей не родилось и в эти военные годы, и в послевоенное время. Бумеранг войны продолжает нас преследовать буквально по пятам.
И все же многие страницы Второй мировой и Великой Отечественной — как ее неотъемлемой и самой кровавой составляющей, уже окончательно принадлежат истории. Такова уж человеческая природа, что если в нашей жизни или в жизни народа происходит какое-либо событие, потрясшее эту жизнь до основания, нам кажется, что острота его восприятия не ослабнет со временем. Пусть событие и принадлежит прошлому, оно будет чувствительным не только для переживших его, но и для последующих поколений как часть их собственной жизни. Если же из триумфа (а чаще — трагедии) проистекают какие-либо важные уроки и последствия, мы склонны считать эти уроки бесценными, а последствия — незыблемыми.
Но все течет, все изменяется… Уходит в прошлое военный опыт войны. Настало время другого оружия, других войн, других армий. Очень хочется быть оптимистами, но переполненные арсеналы оружия во всем мире вызывают законные опасения. Американский президент Джон Кеннеди в 1960 году высказал простую, но глубокую мысль: «Либо человечество покончит с войной, либо война покончит с человечеством».
Слабеют волны демографических всплесков и спадов, ими порожденные. Дольше всех сохранялась политическая и идеологическая картина мира, порожденная итогами Второй мировой войны. Но и она стала достоянием истории на рубеже 80 х — 90-х годов ХХ века. Изменились казавшиеся незыблемыми послевоенные границы (даже словосочетание «Восточная Европа» ассоциируются у нас с Украиной, Беларусью, восточноприбалтийскими государствами и Молдовой, а не с западными соседями по «социалистическому лагерю», о существовании которого, в недавнем прошлом, не все школьники уже и знают). Противоборство двух систем вновь сменилось привычным противостоянием по линии Север—Юг между богатыми и бедными странами. Наконец, сама страна, вынесшая главную тяжесть Великой войны, не существует более; теперь это — множество живущих самостоятельной жизнью национальных организмов — с общим прошлым, но разным будущим…
Простой штрих. Человек помнит себя и окружающий мир с трех — четырех лет. Это означает, что в нынешнем году самым молодым из тех наших сограждан, кто помнит войну, исполнится 59 лет… А что же думают о войне люди послевоенного поколения? Авторы статьи, родившиеся соответственно через полтора и два с половиной десятилетия после Победы, попытались выкристаллизовать свое эмоциональное восприятие событий первого года войны:
— Для меня настоящим шоком был не просмотр редких художественных фильмов, посвященных трагедии отступления (из этого ряда выделяется кинолента по роману К. Симонова «Живые и мертвые» — потряс эпизод, связанный с бегством воинов «непобедимой и легендарной», которым не привезли элементарных винтовок: и особенно солдат исполинского роста, пытавшийся каменной глыбой «встретить» немецкий танк). В 10-летнем возрасте запоем перечитывал уже запрещенную для библиотек книгу немецкого генерала Типпельскирха «История Второй мировой войны», изданную в начале «оттепели». Я был в недоумении от цифр советских потерь «живой силы», техники, количества пленных. Но оно многократно усилилось, когда я на четвереньках лазил по оперативной карте (мой дед генерал-майор авиации Адам Махун был летчиком-истребителем и прошел всю войну), сверяя по ней каждую строчку в вышеназванном фолианте. Потому мне трудно было освободиться от ощущения, что победную войну, мы вначале все-таки проиграли. «Подливал масло в огонь» и дед, рассказывавший с болью о первых месяцах войны, где героизм соседствовал с паникой и предательством; люди были просто ошарашены первыми успехами врага и никак не могли понять, почему мы оставляем немцам город за городом. Не умели мы воевать, «положили» и в 1945 победном году больше людей, чем немцы. И в «немцев», и в «наших» я не любил играть именно по этой причине ( С.М. ).
— Мне как профессиональному историку, привыкшему судить о войне по столбикам цифр в документах и картам, конечно, совершенно невозможно представить глубину ощущения тех, кто столкнулся с войной, как с настоящей, а не «бумажной» реальностью ( С.Г. ).
«Архивная» история не стареет только потому, что из нее можно извлекать уроки, только уже из области исторического опыта и морали. Как было принято говорить в прошлом, «всемирно-историческое значение» Второй мировой войны действительно остается непреходящим в том же значении, в каком оно остается таковым у Первой мировой войны, войн Наполеоновской эпохи и других великих военных катастроф в истории человечества. О морали говорить не рискнем. Не на фоне же теперешней унизительной жизни наших ветеранов морализировать?
А о историческом опыте решимся сказать несколько слов. Наверное, главный из уроков, преподанных человечеству Второй мировой таков. Новой войной нельзя исправить последствия предыдущей. Все общеевропейские, а потом и мировые вооруженные конфликты были войнами за передел территорий, сфер влияния и пр. Но только Вторая мировая была войной-реваншем. Именно поэтому она началась всего лишь через 20 лет после Первой мировой, и именно поэтому ее последствия были так катастрофичны. И опять-таки — именно поэтому главный урон в ней понесли те страны, которые проиграли Первую мировую войну и были в этом реванше заинтересованы — Германия и Российская империя, ставшая к тому времени Советским Союзом. Причем судьба распорядилась так, что наиболее жестоко пострадать пришлось государству (и его народам), преступные и некомпетентные руководители которого рассчитывали одержать этот реванш чужой кровью, ожидая пока «империалистическое окружение» перегрызется между собой. Но так не получилось. И это уже другая история. Расплачиваться пришлось кровью своей (вернее, к сожалению, не своей, а «своих» народов). Великий украинский кинорежиссер и писатель Александр Довженко в 1943 году писал в своем «Дневнике», ничуть не преувеличивая роль нашей родины во Второй мировой войне: «Навколо України точиться добра половина Світової війни...» Более 9 миллионов уроженцев Украины погибли в 1941—1945 годах. Потому он имел право на такие выводы.
Впрочем, суд истории, бывший в этом случае безжалостным до жестокости, наказал всех, кто свои планы на будущее строил на столкновении лбами соседей. Первой своим поражением «заплатила по счетам» в 1939 году Польша, в 1940—1941 гг. Норвегия, Франция, Бельгия, Голландия, Югославия и Греция. Затем пришел черед Советского Союза, поставленного в 1941 году на грань необратимой, казалось, национальной катастрофы, ну а в 1945 г. — дошла очередь и до Германии… Не минула чаша сия и тех, кто ввязался в бойню из желания подобрать, «то, что плохо лежит».
Вновь люди отвечали жизнью за то, что допустили к власти в своих странах безответственных правителей. Будущее нельзя строить на чужих костях. Среди них могут легко оказаться твои собственные. Потому необходимо осознать важность и ценность каждой человеческой жизни. А ставка на силу неминуемо приводит к необратимым последствия. Повторимся — видимо, в этом и есть главный урок 22 июня.
