Присяга как составляющая конструирования взаимоотношений между подданными и монархом, между государством и отдельными чиновниками появилась много веков тому, наверное, во времена войн Древнего мира, и стала эффективным средством для достижения цели. Об этом убедительно свидетельствует ее сохранение до сегодня и активное использование в самых разных жизненных ситуациях. Социальная ее природа связана со многими факторами, среди которых заметную роль играло отсутствие надежных коммуникационных связей, когда принятая присяга дисциплинировала партнера и сдерживала самостоятельные действия, а также мобилизовала действовать на основе ранее заключенных договоренностей.
1. ЦАРЬ ПОДДАННЫМ НЕ ПРИСЯГАЕТ
Присяга, сначала основывавшаяся на обычном праве, со временем становилась все более действенным инструментарием в отношениях монарха и подданных. Мобилизующее значение присяги скрупулезно доказывает «Уложение» 1649 г. В одной из глав «О государской чести и как его государское здоровье оберегать» речь шла о крестном целовании как своеобразной присяге на верность государю. Наработанный текст присяги 1651 г. касался не только охраны чести и жизни монарха, в нем речь шла и о неучастии в «скопе и заговоре». Петр I, дабы укрепить абсолютную власть, внедрил в 1711 г. новую форму присяги, которая уже отождествляла службу государю и государству.
Каждый российский монарх вступал на престол после коронации, во время которой присяга ему гражданских и военных властей приобретала особую пышность и церемониальность, становилась традицией сакрализации императора.
Параллельно с упрочением абсолютной власти императора, присяга надолго стала надежным дисциплинарным средством в военном деле. Текст присяги был внесен в Воинский устав 1715 г., а впоследствии ее вписывали во все военные законы, изменяя текст в соответствии с тогдашними лингвистическими нормами. Тогда же, при Петре, текст военной присяги, практически без изменений, вынуждены были зачитывать и гражданские служащие. Необходимость такого шага объяснял и обосновал автор «Правды воли монаршей» Феофан Прокопович, идеолог формирования абсолютной власти российского монарха. Процедура военной присяги неоднократно совершенствовалась, на смену одноразовому ее принятию пришло двухразовое. Впервые она приносилась еще в военных присутствиях, при принятии на службу нижних военных чинов, во второй раз — после окончания обучения и при присвоении военной специальности. В этом случае присяга происходила в более торжественной обстановке. Обряду военной присяги, который постоянно совершенствовался, придавалось сакральное значение и со временем он превратился в один из самых значимых атрибутов офицерской чести, своеобразный моральный кодекс; несоблюдение присяги считалось постыдным явлением.
Новые подданные, вводившиеся в российское имперское пространство, обязательно присягали российскому императору на верность, и традиция этой присяги каждому монарху со временем обретала дополнительные элементы. Украинское общество убедилось в различном содержании присяги польским королям и российскому самодержцу во время Переяславской рады. Пригласив казацкую старшину принести присягу царю, московские церковнослужители в ответ на требование Богдана Хмельницкого присягнуть первыми, снисходительно заметили, что московский царь подданным не присягает. Различие между российским абсолютным монархом, которому приносили присягу, и европейскими монархами, которые сами присягали перед сословиями, становится достаточно зримой именно из- за различное содержания присяги!
Екатерина II, вводя Правобережную Украину в состав империи, когда принимала присягу от местной шляхты, замечала, что она будет гарантировать ее права собственности на владение коронными имениями (староствами и др.) только в том случае, если та будет хранить верность и преданность присяге. В отличие от Екатерины, присяга Павлу I принималась по четко продуманному сценарию, детали которого были определены манифестом от 22 ноября 1796 г. Например, в Житомире обряд требовал обязательного участия генерал-губернатора, губернаторов, епископов, а также всех чиновников, которым зачитывался в соборных храмах губернского города Житомира манифест и указ Сената о принятии присяги «на непоколебимую навеки верность». Все, кто приносил присягу, подписывались в особом присяжном письме. В присутствии чиновников присягу принимали купцы, мещане, цеховые, а заканчивался обряд торжественным молебном. Такая же процедура должна была происходить в уездах, причем Павел I требовал, чтобы присяга принималась в одно и то же время. В округах опять проводился тот же обряд, когда присягу в парафиальных храмах приносили дворяне, чиновники, окрестная шляхта, духовные лица и крестьяне. Грамотные сами подписывали присяжные листы, а за неграмотных расписывались — священники, помещики и чиновники. Чиновнический штат пограничных таможен, застав, карантинных учреждений приносил присягу на месте, поскольку опасно было оставлять без надзора кордонную линию, а поэтому присягу принимали отправленные туда чиновники, а то и непосредственное начальство. Относительно помещиков, которых не оказалось на месте на время присяги, предлагалось составить отдельные регистры, а их самих вызывать в губернские правления, где они обязаны были все-таки подписать присяжные листы. Отдельно присягу в присутствии назначенных чиновников приносили евреи, с предоставлением права росписи за ее принятие кагальному старшине.
Присяжные листы следовало привезти в наместническое правление, а оттуда — генерал-губернатору, как представителю самодержавной власти на местах.
Поэтому присяге верховная власть придавала большое значение, формируя посредством ее соответствующую ауру вокруг императорской особы, обеспечивая этим легитимность верховной власти на приобретенных империей землях. Именно из-за этого Александру I присягнул Боргасский сейм 1809 г., члены которого представляли интересы финских сословий — знать, духовенство, бюргерство и крестьянство. Это в определенной мере становилось гарантией автономного статуса, предоставленного императором Великому княжеству Финляндия. Более того, этот же император, впервые в истории Российской империи присягнул своим подданным в Царстве Польском на конституции: «Присягаю и торжественно обещаю перед Богом и на Евангелии всеми своими силами хранить и осуществлять конституцию».
2. АКТ ПРИСЯГИ В СОЦИАЛЬНОМ РАЗРЕЗЕ
Присягу на верность приносили все сословия, однако больше всего верховная власть заботилась о присяге благородного сословия. По Жалованной грамоте 1785 г. дворянство на губернском и уездных собраниях после торжественного богослужения присягало на верность императору. Эту процедуру осуществлял предводитель дворянства, и за нею наблюдал губернатор. «Малоросийский генерал-губернатор» А. Б. Куракин одной из самых первых акций по приезде из Петербурга в Полтаву в 1802 г. считал подготовку документа об «Обряде выборам малоросийской Полтавской губернии благородного дворянства в городе Полтаве». Один из его девяти параграфов был посвящен присяге. После открытия Дворянского собрания, на котором присутствовали 438 человек, генерал-губернатор приглашал присутствующих на литургию в собор, в которой дворяне участвовали, группируясь согласно уездному разделению губернии. После ее окончания по приказу генерал-губернатора на первую ступеньку амвона поднимался прокурор и зачитывал высочайший указ о созыве дворян Полтавской губернии. Вновь состоялся торжественный молебен, после которого губернский стряпчий зачитывал одобренные верховной властью статьи о выборе местных должностных лиц. Потом уже начиналась церемония дворянской присяги. Текст присяги зачитывался тогда не духовным лицом, а секретарем дворянства, и дворяне приглашались участвовать в выборах. Так же присягали избранные чиновники в случае одобрения их кандидатур генерал-губернатором.
Согласно Жалованной грамоте городам 1785 г. Екатерина II требовала, чтобы и другое сословие, мещанское, присягало в нерушимой верности особе императорского величества, а также в выполнении им повинностей, причем оговаривалось, что не принесший присяги не имел права проживать в городе. Городничий первым отвечал за ее соблюдение; устанавливалось наказание за клятвопреступление, носившее скорее моральный характер — лишение доброго имени. Так же требовалось, чтобы присягу приносили сословные старшины и их товарищи по купеческой, мещанской и ремесленной управе, задание которых состояло в развитии городских ремесел.
В Правобережной Украине, где в большинстве местечек было по две общины — христианская и еврейская — избиратели каждой общины приносили присягу перед голосованием. Результаты голосования вместе с подписным листом высылались в губернское правление на одобрение, после чего избранные члены ратуши приносили присягу на верность императору.
Присягу на верность службе давали не только дворяне и городские сословные представители, но и выборные крестьянские должностные лица. Екатерина II, готовясь проводить губернскую реформу, начала ее от самого низа. Для этого внедряла проведение в селах выборов должностных лиц, сотских, пятидесятских и десятских, на которых возлагала полицейские функции. Выбранных односельчанами, а следовательно, авторитетных людей, которые должны служить опорой самодержавию приводили к присяге, и те приступали к исполнению своих обязанностей, суть которых заключалась в том, чтобы надзирать: все ли посещают церковь, не появились ли поблизости еретики, а то и колдуны. А поскольку крестьяне были неграмотны, то инструкцию, которой надлежало руководствоваться в своей деятельности, они учили наизусть. Сотский не привлекался к работам на барщине, а это обстоятельство, усиленное присягой, было достаточно действенным аргументом в повседневной крестьянской жизни.
Кроме названных сфер, присяга использовалась в суде, когда истцы клятвой подтверждали правдивость показаний. В этом случае они также обращались к присяжным листам, которые заранее составлялись в соответствии с ситуацией. К присяге в судах приводились представители всех сословий, кроме духовных лиц и монахов, причем эти требования отличались в российской и украинской традиции судопроизводства. Петр I ввел присягу и специально подчеркнул, что «всем свидетелям надлежит, хотя бы оные вышняго достоинства и знатнейшия были, присягать, понеже свидетелю, который присяги не учинит, верить не можно, хотя бы оный и архиепископом был». В то же время согласно украинской традиции при рассмотрении любых дел требовалось, чтобы свидетельства давались под присягой без оглядки на происхождение. В соответствии с «Порядком прав магдебургских» показания не считались полноценными, если они не сопровождались присягой. Эта судебная норма — требовать присягу и от духовенства — сохранялась до окончательной отмены действия Литовского устава в украинских губерниях.
Нормы присяги в российском судопроизводстве выразительнее всего были зафиксированы в «Уложении о наказаниях уголовных и исправительных» 1845 г., где ей посвящалась специальный раздел «О лжеприсяге». Там, со свойственной для времени Николая I педантичностью, выписано наказание за неправдивую присягу, которая на практике совпадала со лжесвидетельствами под присягой. Выделялось два ее вида: та, что была дана обдумано, намеренно и та, что не предусматривала злого умысла, а состоялась, скорее, по непониманию святости присяги. В зависимости от этого деления законодатель предлагал и наказание. За неправдивую присягу виновный, прежде всего, лишался сословных прав и ему угрожала ссылка в Сибирь на поселение. Если он принадлежал к непривилегированному сословию (крестьянству или мещанству) и его можно было наказывать физически, то человек получала от 10 до 20 ударов плетью. Если из-за ложной присяги свидетеля виновный получал уголовное наказание, то тот в таком случае нес еще более жестокую ответственность за совершенное преступление.
Вторая категория клятвопреступников также лишалась привилегий, как личных, так и сословных, и высылалась в Томскую или Тобольскую губернию на один или два года. Крестьяне и мещане, кроме того, наказывались розгами (от 60 до 70 ударов) с отбыванием исправительных работ в арестантских ротах от двух до четырех лет. Если же тот, кто дал лжесвидетельство под присягой, принадлежал к привилегированным сословиям (дворяне, духовенство), ему следовало принести церковное покаяние. Присяга оставалась действенным инструментом судебного процесса и после судебной реформы 1864 г.
Заметим, что назначение присяги было различным и особое внимание российские монархи придавали ей, когда конструировали соответствующий бюрократический аппарат. В этом случае она приобретала футурологические функции, ведь в присягу закладывался текст, связывавший невидимыми нитями императора и чиновников всей Российской империи. Словам присяги придавалось превентивное значение, в то же время они очерчивали желаемый результат.
Все, кто связывал свою жизнь с государственной службой, при вступлении на нее должны был принести присягу на верность. Не в первую очередь присягу приносили члены Сената согласно именному указу от 7 марта 1726 г., требовавшему «решать самой истиною по указам и регламентам по присяге, по злобе не посягая и по дружбе и свойству не маня». Учреждая высший совещательный орган — Государственный совет — Александр I также подчеркнул необходимость присяги, которую приносил при назначении в эту верховную институцию каждый ее член отдельно. Такую же присягу при занятии должностей давали чиновники министерств, причем для увеличения ее значимости директора и начальники отделений принимали ее в Сенате, остальные же — в департаментах министерств. За нарушение присяги чиновник не нес никакой ответственности, а поэтому Николай I уточнил требования относительно нее; ни один из чиновников не имел права исполнять свои должностные обязанности, не присягнув на верность службе, за исключением чрезвычайных ситуаций. Если же не присягнувший чиновник использует ситуацию во вред власти, то он может получить высшую меру наказания.
Устав о службе требовал, чтобы присяга давалась один раз при первом на нее вступлении в соответствии с общепринятыми правилами и формами. Во второй раз ее мог давать чиновник в случае возврата на службу после отставки. Причем те, кто занимал должности в суде, межевые чиновники, а также те, кто имел звания членов Государственного совета, чиновников государственной канцелярии, почетные опекуны опекунского совета учреждений императрицы Марии, присягали согласно особым формам. При осуществлении государственной службы иностранцами, если они не приняли российского подданства, из их текстов присяги изымались слова о преданности российскому государю императору. К присяге приводились и те, кто поступал на службу по свободному найму. Традиционно сложилась такая процедура присяги. Как правило, сначала присягу принимал местный священник в присутствии сословного пристава, стряпчего, в более ответственных случаях — представителя ведомства и двух свидетелей. Священник должен был быть того же вероисповедания, что и присягающий. Присяга давалась непосредственно в учреждении, где должен служить чиновник, который сначала провозглашал ее устно, а потом подписывал напечатанный присяжный лист. В соответствии с законодательством присяжные листы должны были пересылаться в Сенат, однако анализ их наличия в архивных фондах учреждений позволяет подвергнуть сомнению выполнение этого требования.
Согласно судебным уставам 1864г. каждый судья, который впервые занимал судейскую должность, приводился к присяге духовным лицом того же вероисповедания в публичном заседании всех департаментов суда с предварительно приготовленными аналоем, крестом и Евангелием. Текст его присяги, как и присяги судебного пристава, имел особую форму. Присяжные поверенные, хотя и не считались государственными служащими, ведь на них не распространялись чины и знаки, также присягали. Более того, присягу принимали и кандидаты на судебные должности; хотя они и не получали жалованья, но считались состоящими на государственной службе.
3. ПРИСЯГА ВО ВРЕМЕНА РЕФОРМ
Внедрение новых всесословных учреждений вследствие Великих реформ — земских и городских органов самоуправления — не отменяло присяги. Более того, распространение принципа самоуправления на освобожденных от крепостной зависимости крестьян делало ее действенным фактором управленческой культуры и для крестьянских органов. Выборный волостной старшина, которого на должности утверждал мировой посредник, для осознания значимости и ответственности первым из крестьянских должностных лиц приводился к присяге на верность. Хотя были случаи, когда земцы отказывались присягать императору. Один из них, А. П. Платонов, председатель Царскосельского земского собрания, считал, что земская деятельность предусматривает служение делу и не является государственной службой, а поэтому и не следует приносить присягу. Однако, положение о земствах 1890 г. узаконило присягу для всех членов земского собрания, дельно подчеркнув, что начался процесс бюрократизации земств.
Введенная во все клетки государственной жизни присяга становилась мобилизующей мерой наравне с такими факторами государственной службы, как наделение землей, получения жалованья, награждение орденами и медалями, мундирами. Текст присяги составлялся с тем, чтобы соответственно влиять на того, кто ее приносил, требуя преданности и усердия, ведь недаром служба императору и его дому увязывалась со службой родине и Богу. Таким образом власть поднимала авторитет государственной службы, персональную ответственность за результаты, укрепляла дисциплину чиновников.
Интерес к присяге вызван не только ее ролью в формировании взаимоотношений, но и содержанием этого документа. Присяга верности освящалась именем Бога, увязывалась с такими моральным критерием, как совесть, что придавало ей дополнительные мобилизующие свойства. Присутствие Бога олицетворяло Евангелие, в частности текст от Иоанна, в котором говорилось, что началом всему было Слово.
Насколько эффективной была присяга и не превращалась ли она в формальную процедуру? Чтобы не произошло ее нивеляции, вводилось наказание за ложную присягу. Если же кто-то уезжал за границу и без разрешения правительства поступал на службу другому государству, тот также считался клятвопреступником. В этом случае он лишался сословных прав, считался изгнанником, а если самовольно возвращался на Родину, то отбывал ссылку в Сибири на поселении.
На вопрос относительно эффективности присяги не может быть однозначного ответа. Ее очевидные мобилизующие свойства содействовали постоянному введению присяги, однако не гарантировали ее соблюдения. В практике Российской империи к присяге приводились практически все представители этносов, однако это не мешало им при изменении ситуации часто отказываться от нее. При этом имперская власть расценивала нарушение присяги как «измену», которая позволяла применеие карательных мер. К присяге, скажем, было приведено нагайское население Крыма во время его присоединения к России. Достаточно было первого слуха о возврате к власти хана Шагин- Гирея, чтобы эти люди вернулись из уральских степей в Крым. Их даже не остановила армия А. В. Суворова, с которой они вступили в неравный бой, «забыв» о недавней присяге на верность российскому императору. То же самое можно заметить и относительно участников польского освободительного движения. Заметив значительное влияние на местное население Крыма духовных лиц, Государственный совет в 1870 г. ввел присягу для некоторых магометанских духовных лиц (хатипов, имамов и мулл), которую те принимали в уездных полицейских правлениях.
Что же касается человеческого фактора чиновнической службы, то каждый человек по-своему, в зависимости от времени, обстоятельств, политического настроения, моральных убеждений, расценивал для себя значимость присяги. О. Ф. Кистяковский, профессор права Киевского университета, в 1884 г. считал, что он не имеет морального права нарушать присягу и обязан служить «не только за страх, но и за совесть». А речь шла о публичном чтении его сыном Владимиром гениальной поэмы Т. Г. Шевченко «Кавказ», явно антиимперского направления, и неизвестно было, как к этому отнесется власть.
Поэтому присягу верховная власть использовала как действенное, символическое средство для формирования желаемого для нее положения. Посредством присяги стремились смягчить разногласия между верховной властью и нерусскими народами, верховной властью и сословиями. Вводя и используя присягу, самодержавие, прежде всего, пыталось посредством ее повлиять на формирование бюрократического аппарата, требуя от него четкой службы, деловых качеств, сохранения государственной тайны, стимулируя его безграничную преданность императору. Очень характерно: в тексте присяги речь шла об ответственности должностного лица перед монархом, а не перед обществом и избирателями. Так самодержавие стремилось сберечь свою власть, предохраняя свои исконные прерогативы. Сформированная таким образом бюрократия дольше, чем другие прослойки общества, оставалась верной нормам традиционной политической культуры, для которой сущность службы сводилась к интересам монарха, а не общества. Не только посредством карьерных перспектив, но и через социальную психологию, убеждение, которые конструировались на основании многих факторов. Среди названных присяга занимала далеко не последнее место.
