Мысли о Личности и ее роли в науке всегда отличаются своей полярностью, тем более когда речь идет об Истории и историках. Изменчивость представлений о назначении исторических трудов, социальные, национальные и культурные трансформации современности, политические и идеологические искажения, множественность и версиальность концепций, своеобразное сопротивление исторического сознания определенного общества, консерватизм и инерция мышления выдающихся авторитетов составляют лишь выборочный перечень тех опасностей, которые постоянно угрожают историку. Однако все эти предпосылки и обстоятельства приобретают неслыханные масштабы, когда вспоминаем об украинском историке советских времен. Казалось бы, тотальный политический диктат, сплошная идеологизация и вынужденная мимикрия выхолащивали, даже поглощали, как беспощадный Молох, любую творческую личность с ее самобытными видениями и оригинальными текстами. Впрочем, творческая мысль ученого прорывалась и в такие сложные, иногда драматические и трагические времена. Следовательно, к интеллектуальным поискам историка в профессиональной области присоединялась борьба с системой и ее всеобъемлющим и нивелирующим каноном, который стремился заполнить серой массой, разровнять, как бульдозером, все пространство социогуманитаристики, в частности и поле исторической науки.
В начале 1950-х годов один из украинских корреспондентов за пределами УССР метафорически сравнил советские исторические труды с арктической поверхностью, на которой едва теплятся признаки какой-то научной жизни. Конечно, эта оценка наблюдателя, с той стороны железного занавеса, заметно упрощала советскую реальность, но она достаточно метко передавала общую культурную и интеллектуальную атмосферу сумеречности сталинских времен.
Именно на рубеже сталинских и постсталинских времен началась академическая карьера украинского историка Елены Станиславовны Компан, которая в сентябре 1947 г. поступила в аспирантуру Института истории Украины АН УССР.
В то время это была уже женщина со сложной и трудной судьбой.
Е.Компан родилась 19 марта в 1916 г. в Енакиево, одном из индустриальных центров Донбасса. Она происходила из семьи польского техника-железнодорожника Станислава Эйсмонта, репрессированного в 1937 г. Вскоре потеряла и мать , русскую.
Сначала она училась в Институте иностранных языков (1933—1934гг.) и Польском педагогическом институте (1934—1935гг.) в Киеве, которые были «реорганизованы», в результате чего учебные заведения ликвидировали, а немало студентов и преподавателей бросили в лагеря. Эти травмирующие впечатления и шоковые эмоции 1930-х годов, связанные со временем Большого террора, остались у будущего историка на всю жизнь, однако так и не привили ей тот ужас перед системой, который искалечил многих украинских интеллектуалов.
Елена вышла замуж за инженера Юрия Компана. В 1940 г. закончила исторический факультет Киевского государственного университета им. Т.Шевченко. Впоследствии семья перебралась в Черновцы, где Е.Компан работала научным сотрудником в местном краеведческом музее.
Но намеченный жизненный сценарий перечеркнула советско-германская война, в начале которой погиб ее муж. Е.Компан эвакуировалась с малолетним ребенком, 12-летним братом и старым свекром в Узбекистан. В течение нескольких лет была звеньевой бригады хлопкоробов в одном из кишлаков Ферганской долины. Печальным достоянием этого тяжелого труда стали не по-женски сильные и крепкие руки.
Только в 1944 г. она вернулась в Киев.
Итак, путь к украинской Клио проторяла личность с довольно большим жизненным опытом и осознанным выбором. Очевидно, не последнюю роль в выборе карьеры научного работника сыграло и мнение ее второго мужа — известного писателя Ивана Сенченко (1901—1975 гг.).
Украинский гуманитарий, который начинал научные исследования в середине ХХ куди. на советских просторах, сталкивался с несколькими векторами, которые в значительной мере влияли, даже направляли его творчество.
Прежде всего, это — социокультурное наследие и рудименты сталинизма, достаточно скромные и ограниченные возможности их ревизии, которые появились во времена хрущевской оттепели и, заодно, постепенный, болезненный и противоречивый процесс осознания украинскими интеллектуалами той связи, которая соединяла их с предыдущими генерациями мыслителей и ученых.
На научной авансцене Е.Компан дебютировала как историк рабочего класса Донецкой области, в частности, железорудной и металлургической промышленности юга Украины 80—90-х годов ХІX в. Эта тема полностью вписывалась в устойчивый канон советской историографии и считалась весьма перспективной.
Однако отмеченная проблематика мотивировалась и другими факторами. Донбасс был малой родиной Е.Компан, где прошли ее детские годы. Определенное значение имел и предыдущий опыт работы в области истории ХІХ в. В частности, на протяжении 1944—1947 гг. она заведовала отделом истории ХІХ в. в Государственном республиканском историческом музее УССР в г. Киеве.
Заметим, что уже первые публикации Е.Компан представляют ее как проницательную и вдумчивую исследовательницу, которая не склонна к механической иллюстрации известных концептуальных схем и конъюнктурной поверхностности. Недаром тогдашние тексты автора изобилуют ссылками на материалы государственной статистики, земские сборники, санитарную хронику, статистические обследования промышленности и населения разных местностей, отчеты фабричных инспекторов, периодическую прессу и др.
Позже она прокомментирует свое отношение к историческому источнику в сжатом, почти афористическом высказывании: «Историк просто должен быть одновременно и открывателем новых источников, и их популяризатором».
Казалось бы, что проблематика исторических исследований по истории пролетариата юга Украины в конце ХІХ — начале ХХ вв. пророчила безоблачную будущность академической карьеры. Тем более что такие исследования отвечали тогдашней политической конъюнктуре и принадлежали к магистральным направлениям советской историографии. Зато украинская история позднего средневековья и раннемодерного времени находилась на обочине тогдашних исторических исследований.
Впрочем, в течение нескольких лет происходит быстрое превращение специалиста по истории ХІХ в. в исследовательницу-медиевистку, которая изучает время позднего средневековья и раннемодерные времена. Этот выбор был переломным в интеллектуальной биографии Е.Компан, который сформировал не только неповторимый узор творчества, но, собственно, определил ее судьбу как историка и личности.
Обстоятельства, которые вызвали такую метаморфозу, до сих пор не совсем понятны.
Вероятно, своеобразным толчком в этом процессе стало привлечение Е.Компан к подготовке третьего тома сборника «Воссоединение Украины с Россией: Документы и материалы» (М., 1953). К тому же важную роль сыграло и свободное владение польским языком.
Но, по-видимому, определяющие мотивы все же кроются в самобытном способе мышления Е.Компан как историка, который тяготел не к фактографии, а к концептуализации материала. Из этой перспективы время позднего средневековья и раннемодерного времени содержали как довольно большие потенции по сравнению с крайне заидеологизированной, даже догматичной историей рабочего движения, так и очевидные и скрытые опасности, в частности, многочисленные риски конфронтации с идеологическими установками.
Примечательные черты творчества Е.Компан отмечаем уже в ее публикациях 1954 г., в которых, за традиционными определениями «антифеодальных движений» и «освободительной войны», скрывался несколько другой смысл.
Прежде всего, бросается в глаза сравнительный контекст изложения, который доминирует в текстах Е.Компан. Она начинает с основных марксистских положений о специфике исторического процесса в Западной Европе в средние века, которые соотносит с особенностями существования Речи Посполитой. Наконец, канва авторского изложения перетекает от общих, абстрактных размышлений к конкретному материалу, который и наполняет предыдущие рассуждения реальным содержанием.
Например, выводом ее текстов об «антифеодальной борьбе» является тезис о переоценке роли мещанства в становлении зародышей буржуазных отношений на территории раннемодерной Украины. Собственно, речь идет о легитимизации, то есть признании социального бытия этого слоя на сцене украинской истории. Следовательно, в восприятии Е.Компан прошлое приобретало новые краски и оттенки, в отличие от сплошного черно-белого разделения на «народные массы» и их «угнетателей», которое непременно фигурировало в советской историографии.
Заинтересованность мещанством вводит автора в таинственный и неповторимый мир украинского средневекового и раннемодерного города. Поэтому исследовательница переносит внимание на специфику быта тогдашних украинских городов, в частности, высказывает предположение о формировании внутреннего рынка в Украине во второй половине ХVII в. В то же время Е.Компан тщательным образом прорабатывает польские источники по этой проблематике, проводит собственные подсчеты населения Украины в XVII в., в частности, тогдашних украинских городов.
Наконец, богатое и ассоциативное воображение Е.Компан продуцировало не только многочисленные сравнительные параллели, но и разнообразие исследовательских контекстов, из которых медленно, шаг за шагом, появлялся общий образ раннемодерных украинских городов.
Так, из многообразной мозаики родилась монография «Міста України в другій половині XVII ст.» (К., 1963), которая составила основу докторской диссертации Е.Компан, защищенной в 1964 г. Редактором этого труда был известный историк М.Марченко — автор знаковой книги «Українська історіографія (з давніх часів до середини XIX ст.)» (К., 1959).
«Міста України...» рассматривались исследовательницей как своеобразный творческий эксперимент ввиду как общего состояния тогдашней медиевистики, так и изучения в те времена украинской истории, в частности социально-экономических отношений.
Исходные положения монографии Е.Компан, как по тем временам, достаточно впечатляющие. По ее мнению, в середине XVII в. на украинских землях существовало значительное количество городов и местечек, жители которых составляли значительную долю всего населения — 46 %.
Впрочем, значительная часть украинских городов, считала историк, образовалась не путем отделения сельского хозяйства от торгово-промышленной деятельности, а в результате ряда других причин: острая потребность в защитных форпостах, казацкие поселения, возникновение фиктивных и полуфиктивных городов и др. Следовательно, украинские города XVII в. имели преимущественно сельскохозяйственный характер, то есть были тесно связаны с окружающими поселениями.
Поэтому украинская городская жизнь поразительно контрастировала с полнокровным бытием западноевропейских городов.
Более того, даже большие города не стали значительными центрами формирования промышленного и торгового населения. Следствием такого положения вещей стала слабость и бесправие мещанского сословия, засилье привилегированных иностранцев в городах, которые не позволили этому социальному слою претендовать на ведущую роль в объединении Украины.
Как бы там ни было, однако развитие украинских городов таки разворачивалось, но тесно переплеталось со старыми отношениями и рядом переходных форм. В частности, исследовательница насчитывает более 300 профессий в ремеслах и промыслах на тогдашних украинских землях, которые сосуществовали с домашним производством и цеховой организацией.
Даже больше, Е.Компан прослеживает формирование связей между местными рынками на украинских землях, которое трактует как начало формирования национальных отношений, поскольку считает, что возникновение нации опирается на единство экономического порядка.
Стоит отметить, что проблемы национального бытия освещались исследовательницей в разных плоскостях, в частности в языковой перспективе.
Например, в одной из рецензионных статей Е.Компан достаточно красноречиво характеризует роль языкового фактора. «Язык отражает, казалось бы, неуловимые черты характера народа, особенности его мировоззрения, строй мышления, вкусы, одним словом, все то, что составляет сложный комплекс национальной психики, — отмечает историк. — Вопрос о национальной психике в советской науке исследован очень слабо. А впрочем, без исследования особенностей ее невозможно решить проблемы формирования нации в целом».
Монография «Міста України...» имела большой успех и быстро разошлась в кругах украинской интеллигенции. Об этом свидетельствует сама Е.Компан. В частности, в новогодней открытке (26 декабря в 1967 г.) к литературоведу Василию Пивторадне она отмечает: «К сожалению, я не могу выслать Вам свою книжку, которую Вы просили, потому что ее издали в 800 экземпляров и через 3 дня ее уже нельзя было купить».
Бесспорно, концептуальное предложение отмеченного исследования нуждалось в дополнениях, уточнениях и последующем переосмыслении. Это чувствовала и сама исследовательница, которая неоднократно обращалась к этой проблематике во многих трудах.
Но разработка и углубление такого виденья упирались в «железобетонную» теорию общественно-экономических формаций, которая была слишком схематичной, особенно в отношении охвата разнообразного, временами специфического исторического материала, в частности, разнообразных переходных форм и размытых, противоречивых социально-экономических взаимоотношений.
Актуальным был вопрос: как обойти или хотя бы частично преодолеть господствующие ограничения? Разные историки давали разные ответы и предложения.
Например, шла речь о компромиссном расширении пределов представления украинской истории в советской историографии как прошлого более-менее полноценного общества со своими традициями, дипломатией, армией, хозяйственным организмом и даже политической автономией и тому подобное.
Другие украинские исследователи всячески избегали теоретических и методологических проблем и сосредоточивались исключительно на изучении источников, поскольку предвидели мимолетность либерализации советского режима. В то же время в советской социогуманитаристике 1960-х годов ширилась и интеллектуальная «ревизионистская волна» под лозунгом нового прочтения К.Маркса, которая заметно расширяла официальный канон тогдашних исторических исследований. В этом русле стоит рассматривать и ряд исследований Е.Компан о теоретических и методологических проблемах формационной теории.
Прежде всего, она выступала против искусственного отделения истории славянских народов от мирового и европейского прошлого. «Такая изоляция, — пишет Е.Компан, — воспитывает у молодого поколения чувство нигилизма к отечественной истории как истории якобы второстепенной».
Эта констатация позволяет исследовательнице вернуть и поставить традиционный тезис о единстве мирового исторического процесса в контекст украинской истории. Следовательно, Е.Компан затрагивает вопрос о немотивированном исключении самого термина «средневековье» из трудов украинских научных работников. Она даже указывает на искусственность такого подхода. «Как нет отдельной истории народа, так нет и изолированного факта или явления», — отмечает историк.
В таком смысле компаративизм Е.Компан направляется против механического детерминизма, который сводил многообразие исторического процесса к простым, заученным схемам. В частности, исследовательница критикует одностороннее сравнивание в пределах формальной аналогии, которая обычно ограничивалась вертикальным сопоставлением связанных между собой событий, явлений и процессов. Она отстаивает мысль о необходимости разнообразить исследовательский инструментарий компаративистики за счет сравнивания не только в вертикальном (временном), но и в горизонтальном (пространственном) срезе исторического движения.
По мнению Е.Компан, такое сравнение дает возможность ученому различить форму и содержание исторических явлений.
Заметим, что разнообразие исторического бытия автор предлагала отражать с помощью введения понятий меньшего уровня всеобщности, по сравнению с общественно-экономическими формациями. К таким терминам она относила понятие «эпоха».
Во что бы то ни стало, Е.Компан стремилась расширить прокрустово ложе формационной теории за счет ряда терминов, которые должны были играть определенную инструментальную роль и упорядочить большой фактографический материал, который не укладывался в догматичные пределы советских схем.
От общих рассуждений Е.Компан переходит к проблемам украинской истории. В частности, она высказывает мысль об «эпохах местного значения». «Думается, что мы можем говорить о казацкой эпохе в жизни украинского народа XVI—XVIII вв.», — отмечает исследовательница.
Заодно Е.Компан констатирует существование исторических эпох всемирного масштаба: эпоха Возрождения, промышленного переворота, буржуазно-демократических революций и тому подобное. Эти эпохи, считает автор, отражают разворачивание универсального опыта человечества, позволяют выяснить содержание исторических преобразований.
Именно на этот фундамент опирается сциентизм исследовательницы, которая была уверена, что универсализм марксистской теории позволяет достаточно точно очертить причины и следствия в истории, соотнести единичное и общее, европейское и украинское и тому подобное. Таким образом, универсалистская, наднациональная направленность формационной теории использовалась Е.Компан в обратном порядке — не столько для схематизации украинского исторического процесса, сколько для введения понятий менее высокого уровня всеобщности. В частности, в одном из исследований Е.Компан выражает мысль, что «определение хронологических пределов в развитии средневековой истории на Украине, как и в любой другой стране, может дать только историко-сравнительный анализ важнейших фактов экономической, политической и культурной жизни Украины и других европейских стран. Только на фоне работы единого исторического механизма и можно увидеть реальное действие его деталей».
Самобытный стиль Е.Компан прекрасно проявляется в рецензионных статьях. Этот вид научной продукции в значительной мере раскрывает ее талант ученого, в частности, широкое концептуальное мышление, способность увидеть самобытные аспекты рецензированного труда, которые ведут к неожиданным, оригинальным выводам, смелым предположениям и обобщениям.
Например, в известном труде «Український ренесанс. Роздуми історика над проблемами мистецтвознавства» (1967), написанном как отзыв на появление первых двух томов «Історії українського мистецтва», Е.Компан указывает на наличие элементов этой культурной эпохи на территории Украины.
«Результаты такого постижения фактического материала из культурной жизни Украины XVI в. — первой половины XVII в. ошеломляют своей неожиданностью. Перед нами полнокровное, яркое торжество украинского возрождения. До сих пор в трудах историков даже не бытовал термин «возрождение». Отныне перед нами ставится задача осветить историю не только возрождения, но и предвозрождения, так четко очерченного на примерах изобразительного искусства авторами второго тома», — отмечает исследовательница.
«Український ренесанс...» вызвал большой резонанс не только среди читателей «Літературної України», но и в республиканских партийных кругах.
Отчасти об обстоятельствах, связанных с этой публикацией, узнаем из письма Е.Компан к вышеупомянутому В.Пивторадни от 6 сентября 1971 г.: «Когда-то я написала в «Літ. Газету» статью «Український ренессанс». Секретарь ЦК Скаба приказал меня снять с работы за нее. И вот в разгар события приехала Апанович Ол. Мих. из Чернигова и говорит, что познакомилась там с Пивторадни, и тот очень хорошо говорил о злосчастной статье. На второй день я получила письма из Львова и Харькова и тоже с хорошим словом. Но Вы положили начало. Потом за меня вступился Бажан, которому также статья понравилась, и я осталась на работе. Меня тогда год травили, и я все детали переживаний хорошо помню».
В конечном итоге, убежденный интернационалист Е.Компан не только считала себя украинским историком, но и демонстрировала это в своих многочисленных трудах и даже считала себя украинкой! В частности, в личных листках по учету кадров исследовательница в графе «национальность» идентифицировала себя как украинка, хотя была польско-русского происхождения.
Даже больше, Е.Компан была близка многим участникам движения шестидесятников. Она делала денежные взносы в неофициальный фонд взаимопомощи, которые распределялись между семьями репрессированных и временно безработными.
Академическая карьера Е.Компан перервалась в начале 1970-х годов в общем движении репрессивных мер против украинской интеллигенции.
12 сентября 1972 г. ее уволили из Института истории АН УССР по приказу № 152. Это решение опиралось на Постановление бюро Президиума АН УССР за № 294 от 31 июля 1972 г. «О дальнейшем совершенствовании тематической направленности научно-исследовательской работы, структуры и кадрового состава учреждений Секции общественных наук АН УССР», в частности, мотивировалось «потребностью» в четырехпроцентном сокращении бюджетного фонда заработной платы. С тех пор она почти не печаталась.
Е.Компан отошла в вечность 17 июля 1986 г. Это случилось почти незаметно для широкой научной общественности.
Исторические взгляды и мировидение Е.Компан бесспорно опирались на марксистскую почву.
Впрочем, это не был вульгаризированный марксизм в его советской эрзац-версии, а скорее попытка его прочтения в национально-культурническом духе. Отсюда стремление возобновить употребление терминов «средние века» и «ренессанс», применение сравнительного метода, оригинальные разработки проблемы межформационных стыков на фактографическом материале из истории украинских городов, тезис о симбиозе средневекового города и села, мысль о похожих функциях города и казачества в экономическом процессе в Украине и тому подобное.
Так или иначе, Е.Компан была ориентирована на прогностический тип исторических знаний, который опирался на прочный социологический каркас, благодаря которому предусматривались магистральные линии социально-экономической мотивации классов, сословий, прослоек, слоев, групп и других сообществ. Поэтому одно из выступлений исследовательницы на радио называлось «История — точная наука». Эту формулу, которую постоянно замечаем в ее научных текстах, она исповедовала и пронесла через всю жизнь украинского Историка.
