19 ноября 1825 года в Таганроге неожиданно для всех умирает российский император Александр I Павлович. Смерть этого человека, которого, по меткому определению Петра Вяземского, называли «сфинкс, неразгаданный до гроба», породила весьма привлекательную, имеющую право на жизнь (но все же очень зыбкую), легенду о «старце Федоре Кузьмиче», императоре, якобы скрывшемся и до смерти (1864 г.) проживавшем под чужим именем в Сибири. Легенда эта по-прежнему волнует и серьезных исследователей, и беллетристов.
Жизнь и судьба второго по старшинству сына Павла I, Константина, также стала настоящим «клондайком» для историков. С его именем связан самый серьезный династический кризис в Российской империи, потрясший сами основы монархии, давший импульс восстанию декабристов на петербургской Сенатской площади и появлению редчайшего нумизматического курьеза — «Рубля Константина».
Александр Павлович, вступивший на престол после заговора и убийства его отца в 1801 году, так и не смог жить в ладу со своей совестью и с каждым годом, особенно перед смертью, все чаще находил утешение в религии. Детей у него не было. Потому он задумывался о том, кто же наследует престол. Цесаревич Константин (родился в 1779 году, на 2 года позже Александра), по праву считался наследником. Впрочем, своей грубостью, дикими выходками, Константин Павлович очень напоминал своего отца. Он участвовал в походах Александра Суворова в Италии и Швейцарии, командовал гвардией, отличился в последующих войнах с Наполеоном. Личная жизнь цесаревича, весьма бурная и не поддающаяся никакому контролю, привела к тому, что брак его с саксен-кобургской принцессой Юлианой-Генриеттой (великой княгиней Анной Федоровной) стал трещать по всем швам, и в 1801 году Анна навсегда покинула Россию. Впрочем, о разводе и речи быть не могло. Пока что.
Поведение цесаревича и последующие его бурные любовные истории оставили глубокий рубец на сердце Александра I. Любвеобильный Константин не был, в отличие от брата, бездетен — от связи с актрисой Жозефиной Фридрихс у него родился сын Павел Александров (1808—1857), ставший в будущем генерал-адъютантом; от связи с певицей Кларой-Анной Лоран родился сын Константин Константинов (1818—1871), генерал-лейтенант, и дочь Констанция, воспитывавшаяся у влиятельных при дворе князей Голицыных.
В 1818 году у третьего по старшинству сына Павла I — Николая (ему исполнилось только 22 года) родился сын Александр, в будущем император Александр II. Ситуация изменилась почти мгновенно: Александр I решает передать престол Николаю в обход прав Константина. В том же году Константин, который проживал почти безвыездно в Варшаве, где командовал армией Царства Польского (в составе Российской империи), получил наконец-то столь желанное разрешение на развод с Анной Федоровной. Одновременно ему было позволено вступить в морганатический брак с польской графиней Иоанной Грудзинской, многие годы живущей в роскошном варшавском дворце наследника престола. Но разрешение было получено с одним (но каким!) условием – передача прав на престол Николаю Павловичу.
Член императорской фамилии Романовых не имел права вступать в брак с лицом, не принадлежавшим к владетельному дому (пускай даже бедному — как Саксен-Кобурги, Мекленбурги, Ангальт-Цербстские князья или герцоги). Вспомним, что Екатерина II была чистокровной немкой из бедного, как «церковные мыши», рода Ангальт- Цербстских князей. Как видим, не всегда деньги решают, по крайней мере решали, все проблемы власть имущих.
16 августа 1823 года Манифест о передаче прав на престол Николаю был составлен и помещен на хранение в Успенский собор, а три его заверенные Александром I копии, отправлены в Синод, Сенат и Государственный совет. Лишь после кончины императора пакет с копиями должен был быть вскрыт. О тайне этой знал узкий круг лиц — кроме императора, также его мать Мария Федоровна, граф Аракчеев, князь Голицын и автор текста Манифеста — московский архиепископ Филарет. Даже жена Александра I Елизавета Алексеевна не была посвящена в эту тайну.
Получив утром 27 ноября 1825 года сообщение о смерти старшего брата — Александра I, Николай присягает Константину (тот по-прежнему живет в Варшаве) и приводит к присяге гвардию, Государственный Совет и Сенат. Вся громадная страна пришла в движение, ни для кого (кроме вышеперечисленных лиц) не было секретом, что царем должен был стать Константин, и только он. На экстренном заседании государственного Совета был зачитан Манифест, но военный губернатор Петербурга Милорадович подтвердил отказ Николая от своих прав и его присягу Константину.
Начинается бурное, но заочное выяснение отношений между братьями. «Гонцом» был самый младший сын Павла I — Михаил. Константин настаивал на своем отказе от прав на престол; Николай понимал шаткость своего положения и потому предложил Константину прибыть в Петербург для издания и оглашения нового Манифеста об отречении и провозглашении Николая наследником престола. Напомним, что разница в возрасте между братьями огромна — более 17 лет! Потому Константин и изъяснялся в письмах с Николаем весьма назидательным тоном, не дающим возможности усомниться в том, что он сам себе хозяин и не хочет таки быть царем. Кстати, Николай до самой смерти Константина (1831 г.) не будет себя чувствовать уютно на троне и не простит ему декабрьских унижений. Константин как будто бы не слышал просьб брата и только подтверждал тот факт, что уступает Николаю «право на наследие императорского всероссийского престола», но ехать в столицу категорически отказывался.
12 декабря в Петербург доставляют пакет из Таганрога, в котором было письмо начальника главного штаба барона Дибича. В нем содержались сведения о разветвленном заговоре. Также Николай был предупрежден о возможном «возмущении» в письме Я. Ростовцева — на понедельник 14 декабря была назначена «переприсяга». Судьба династии оказалась на волоске.
Восстание декабристов было подавлено не в последнюю очередь благодаря решительности самого Николая Павловича. После того, как он зачитал перед гвардейскими генералами и командирами полков Манифест о восшествии на престол, завещание Александра I и документы об отречении Константина, началось восстание, поддержанное рядом частей Петербургского гарнизона. Долгие, многочасовые переговоры, и наконец, решение, принятое Николаем почти в самые сумерки — «Картечь!»
В советской историографии всегда уделялось большое внимание раскрытию планов подготовки восстания декабристов, самому ходу его. Но скорее походя говорилось о Константине Павловиче, этом детонаторе кризиса в декабре 1825 года. Да, он не был революционером (доказательством будет его деятельное участие в подавлении Польского восстания в 1830—1831 гг.), но результатом его «упрямства» чуть было не воспользовались не менее «упрямые» декабристы. Большинство из них были утопистами, людьми, совершенно оторванными от реалий жизни, и потому обреченными на поражение. Монархия в России ХIХ века еще имела мощный ресурс самосохранения.
Две недели Российская империя находилась фактически в подвешенном состоянии. И другая, казалось, менее значимая, но как выяснилось очень скоро, не менее увлекательная драма с продолжением (бесконечным, кстати) развернулась в начале декабря 1825 года на Монетном дворе Петербурга.
Окончание читайте на следующей стр. «История и «Я»
