... В один из апрельских дней далекого 1906 года на частной даче недалеко от Санкт-Петербурга был найден повешенным молодой человек тридцати с лишним лет. Спустя некоторое время царские криминалисты выяснили, что мертвое тело принадлежит Георгию Аполлоновичу Гапону...
Советская историческая наука отнюдь не жаловала этого известного человека. Усилиями ее представителей Гапон на долгое время стал «верным защитником царского режима», «полицейским провокатором» и «махровым контрреволюционером», смысл жизни которого составляла борьба против народной революции. Однако беспристрастное изучение его короткой жизни (на момент гибели пострадавшему шел только 35 год) убеждает: те, кто считал и считает Гапона полицейским провокатором и царским слугой, не поняли в нем почти ничего.....
УНИВЕРСИТЕТЫ ГАПОНА
Георгий Аполлонович Гапон, наш земляк и украинец по национальности, родился в 1871 году в Полтавской губернии, в селе Биляки. Позже он свидетельствовал, что происходил из бедной крестьянской семьи, однако некоторые факты, изложенные им в его воспоминаниях дают возможность утверждать, что на самом деле Гапон вырос в «крепкой» середняцкой семье. Георгий отнюдь не скрывал свои общественные взгляды, за что и пострадал по крайней мере дважды: во время обучения в Полтавской духовной семинарии он был лишен государственной стипендии и, кроме того, получил не перворазрядный, а второразрядный аттестат, что, учитывая прекрасные способности и знания семинариста Гапона, было явной несправедливостью. В свою очередь, такой аттестат значительно усложнял Георгию поступление в любое высшее учебное заведение Российской империи. Впервые появившись в столице в 1902 году, Гапон, как и можно было ожидать, не ограничился изучением различных духовных дисциплин. Там он буквально с головой погрузился в жизнь тех социальных прослоек, представители которых так ярко были описаны в известной пьесе Максима Горького «На дне». Этому как можно лучше содействовали те должности, которые он занимал наряду с обучением в академии (Георгий Аполлонович работал священником в приюте «Синий Крест» и в Ольгинском доме для бедных). Оказавшись духовно близким к «людям дна» — безработным и попрошайкам — Гапон серьезно задумался над далеко не праздным вопросом — как сделать так, чтобы вывести их тяжелую жизнь на светлую стезю. Следует, однако, подчеркнуть, что тогда молодой полтавчанин был довольно далек от мысли о необходимости насильственного изменения в обществе, считая, что жизнь бедных людей можно существенно улучшить в пределах существующего строя. Результатом этих размышлений стал его проект о введении в городах и селах специальных рабочих колоний, где бы вчерашние обездоленные люди получили возможность заниматься общественно полезным трудом, получая при этом достойную зарплату.
В то же время мысли Георгия Аполлоновича безудержно неслись далее, придавая его общественным проектам значительно большие масштабы. Спустя некоторое время его проект по созданию колоний рабочих уступил место новому замыслу — создать всероссийскую рабочую организацию, которая бы исключительно ненасильственными методами заставила и царское правительство, и капиталистов серьезно считаться с интересами пролетариев и существенно улучшать их жизнь. Но в то же время, остужая горячий полет мыслей молодого студента, на него начали, как из рога изобилия, сыпаться различные неприятности. Его проекту по организации рабочих колоний настоящего хода не дали. Более того, вскоре Георгия Аполлоновича лишили должностей в приюте и в доме для бедных, а также исключили из Петербургской духовной академии. Молодому человеку было от чего прийти в отчаяние, но вдруг если не все, то почти все устроилось довольно быстро и почти без усилий с его стороны. Гапона восстановили в академии, а также и на обоих «священнических» должностях. А еще спустя некоторое время Георгий Аполлонович вошел в большой и просторный кабинет, хозяином которого оказался 40-летний человек крепкого телосложения с теплым взглядом и вежливыми, привлекательными манерами. Это был начальник Особого отдела царского Департамента полиции полковник Сергей Васильевич Зубатов...
НЕТИПИЧНЫЙ АГЕНТ
С.В. Зубатова можно было по праву считать истинным новатором в деле защиты царского самодержавия. И действительно, именно он по существу впервые поставил вопрос о кардинальном изменении методов борьбы с антиправительственным движением. Репрессивные меры, рассуждал Сергей Васильевич, были дееспособными во время борьбы со сравнительно немногочисленными декабристами и народовольцами. Но они уже могут и не сработать во вполне возможной борьбе с революционными рабочими, счет которым в начале 20-го века уже начинал идти на миллионы. И как хороший врач, который заранее назначает своему пациенту профилактику от серьезной болезни, жандармский полковник также поставил себе и своим подчиненным задачу — предупредить возникновение различных антиправительственных движений путем создания рабочих обществ, где бы опытные пропагандисты от Департамента полиции крепко вбили в головы пролетариев мысль о возможности существенного улучшения их материального положения без революционной борьбы.
Естественно, что священник- полтавчанин, который также носился с идеями создания нереволюционных рабочих организаций, довольно быстро попал в поле зрения всесильного Департамента полиции. Зубатов решил в первую очередь поддержать нужного ему человека (большинство проблем Гапона исчезли именно благодаря этому), а потом — предложить ему тесное сотрудничество. Общение с Георгием Аполлоновичем вдохновляюще подействовало на жандармского полковника. Хотя Зубатов довольно быстро распознал в своем молодом госте сторонника конституционного строя западного типа, однако все же был уверен: Гапон будет выполнять только то, что ему, Зубатову, будет нужно. Однако, видя ситуацию именно так, Сергей Васильевич явно недооценил молодого священника. Тот отнюдь не собирался быть простой фигурой на зубатовской шахматной доске.
В конце концов начальник Особого отдела предложил Георгию Аполлоновичу возглавить уже действующее зубатовское рабочее общество Санкт-Петербурга. Однако знакомство с полковницким детищем очень разочаровало Гапона. Вместо действительно независимой и влиятельной организации рабочих, к созданию которой он стремился, «батюшка» увидел довольно серую и невыразительную структуру, в которой рабочие не могли ни шагу ступить без бдительного глаза российской жандармерии. Сам себе Гапон сказал, что при таких обстоятельствах любое сотрудничество с полковником Зубатовым было бы не только аморальным, но и преступным. Однако, учитывая то, что в те времена ни одна общественная организация не могла появиться без разрешения на то Департамента полиции, священник согласился на него, хотя, с условием — он создаст в столице совершенно новое рабочее общество...
На условие Гапона Зубатов дал согласие, и в феврале 1904 года в столице империи появилась новая организация, которая получила название «Собрание российских фабрично-заводских рабочих города Санкт-Петербурга». Подчеркнем, что уже при самом учреждении общества Гапону удалось одержать две важные победы: во-первых, программа деятельности «Собрания» не подлежала утверждению со стороны Департамента полиции, и, во-вторых, полиция лишалась права арестовывать кого-либо из его членов. Так Гапону удалось создать организацию (со временем ее численность достигла 20 тыс. человек), которая по существу получила невиданную во времена самодержавной России самостоятельность.
Этой самостоятельностью Георгий Аполлонович, конечно, пользовался в полном соответствии с целями, которые он ставил перед собой. Значительное место в деятельности «Собрания» заняла лекционная работа, однако лекторы, которые приезжали к рабочим, по большей части учили их не примирению с капиталистами (как того желал полковник Зубатов), а методам борьбы против капиталистической эксплуатации. Не исключено, что если бы на одну из таких лекций пожаловал Владимир Ульянов-Ленин, то он был бы вполне доволен ...
РОСТКИ РЕВОЛЮЦИИ
Догадывались ли высшие царские сановники, какую именно организацию создали Георгий Гапон и его последователи-рабочие? Можно с уверенностью утверждать, что ее настоящую суть понял только царский премьер-министр Юлий Витте, который неоднократно подчеркивал: гапоновское «Собрание» — в чистом виде революционная организация, которая рано или поздно выступит против самодержавия. Другие же царские администраторы слепо верили Гапону, наивно считая, что ему удалось создать «усовершенствованный вариант» зубатовского движения. Пользуясь этим, Георгий Гапон и его ближайшие соратники готовили свою организацию к решающим временам. Это время наступило 9 января 1905 года.
Парадоксально, но факт: путь ко всем нам известному «Кровавому воскресенью» выстелила администрация известного на всю Россию Путиловского завода. Не хуже Витте понимая революционную суть «Собрания» и его враждебность себе и своим богатым хозяевам и, кроме того, желая навсегда отбить у своих рабочих желание вступать в ее ряды, в декабре 1904 года путиловские администраторы без каких-либо серьезных причин уволили с работы четырех рабочих, причем их увольнение сопровождалось ироническими репликами: «А вы идите к своему «Собранию»! Оно вам поможет!»
Приняв вызов, Георгий Аполлонович провел немало часов с членами администрации завода, требуя немедленного восстановления незаконно уволенных рабочих на своих должностях. Однако администраторы твердо стояли на своем. В ответ робочие-путиловцы объявили забастовку, вскоре поддержанную большинством других промышленных предприятий столицы. Довольно быстро страсти закипели настолько, что рабочие были уже готовы выдвинуть не только экономические, но и политические требования. В то же время у наиболее радикально настроенных членов «Собрания» родилась идея — пойти к царю Николаю с петицией, которая, в частности, содержала бы требования ликвидировать остатки феодализма в селе, предоставить населению Российской империи широкие демократические свободы и немедленного созвать российский парламент — Государственную Думу. Так планировался этот важный революционный акт, который должен привести (в случае согласия на него царя) к существенным социально-политическим преобразованиям в российском обществе.
Сам Георгий Аполлонович полностью одобрил идею вручения Николаю II петиции. Есть даже мнение, что он написал ее сам, хотя, на мой взгляд, вероятнее всего она была продуктом коллективного творчества (известно, например, что Гапон привлек к ее составлению нескольких известных социал-демократов). Начались приготовления к походу к царю, во время которого священник, желая не дать царскому правительству повода применить силу, запретил рабочим брать с собой красные знамена и оружие. Однако не дремали и царские чиновники, для которых инициатива гапоновцев, конечно, не стала секретом. Накануне 9 января Гапона вызвал к себе генерал-губернатор Санкт-Петербурга Фуллон и с нескрываемой тревогой спросил: правда ли, что он, председатель петербургского «Собрания», собирается повести рабочих на встречу с царем? Не моргнув глазом, Гапон уверил генерала, что такого никогда не будет. Позже Георгий Аполлонович напишет о том, как ловко ему удалось ввести в заблуждение «старого Фуллона», прибавив к этому фразу, которая могла стать афоризмом: «Не обманешь — революции не сделаешь!» Однако на самом деле генерал оказался не таким простым, как это показалось Гапону. Он заранее стянул к столице довольно большое войско.
Стоит добавить, что накануне грозных январских событий протрезвел и Департамент полиции. Там наконец поняли, что зубатовцем Гапон в действительности никогда не был и что, наоборот, использовав фактическую поддержку царских спецслужб, «Гапоша» (так его иногда называли сотрудники полиции) довольно незаметно подвел Россию к революционным преобразованиям. 8 января 1905 года Особый отдел Департамента издал приказ об аресте священника Гапона. Однако задержать его не удалось: руководитель «Собрания» хотя и не прятался, но его всегда сопровождала большая толпа народа, которая делала арест физически невозможным.
«У НАС НЕТ БОЛЬШЕ ЦАРЯ!»
А далее случилось то, о чем уже немало писали историки и о чем наши читатели хорошо знают. Расправа царских войск над участниками мирного похода до глубины души потрясла Георгия Гапона. Именно тогда он сказал своим рабочим фразу, которая вошла во многие исторические книги: «У нас нет больше царя!». В тот же день ближе к полночи Гапон написал воззвание к российским рабочим, в котором призывал их подняться на вооруженную борьбу против «царя-зверя». Так под влиянием кровавых событий 9 января руководитель столичных пролетариев пришел к мысли о необходимости вооруженной борьбы против царизма, которую еще так недавно полностью отрицал.
Оставаться далее в России для Гапона, однако, было очень опасно. Обрезав длинные черные волосы и надев очки, он в один из вечеров прибыл на царскосельский вокзал, чтобы выехать в Финляндию, а оттуда — за границу. Как выяснилось, там его уже ждали: священник-революционер быстро заметил на перроне нескольких жандармских офицеров. В это мгновение Гапон почти физически почувствовал, что успех его эмиграции в значительной мере будет зависеть от умения владеть собой. Смело подойдя к одному из офицеров, Георгий Аполлонович попросил у него папиросу. Не узнав Гапона, офицер-жандарм дал ему закурить, после чего разыскиваемый полицией человек спокойно вошел в железнодорожный вагон. Вскоре Гапон был уже в Финляндии, откуда позже с группой контрабандистов пересек государственную границу Российской империи.
Тогда фамилия лидера петербургских пролетариев уже прогремела на весь мир. Немало известных революционных руководителей-эмигрантов (среди них — Владимир Ленин и Георгий Плеханов) считали честью познакомиться и пообщаться с человеком, чья акция привела к началу Первой русской революции. Хотя им не нужно было много времени, чтобы понять: в общеполитическом плане «крестный отец» 9 января «подкован» слишком слабо. Его привлекала в первую очередь живая революционная работа, а в ней Георгий Аполлонович был бесспорно на высоте. Он написал несколько обращений с призывом к вооруженной борьбе с самодержавием, организовал отправление в Россию (на помощь революционерам) корабля « Крафтон» с большой партией оружия, энергично собирал средства на помощь морякам-потемкинцам, которые оказались за границей. Время, однако, проходило, а перспектива победы революции над царизмом становилась все более и более проблематичной. Постепенно настроение Гапона ухудшилось, от бывшей энергии вскоре не осталось даже следа. Однако вскоре жизненный тонус « Гапоши» резко поднялся, а произошло это после того, как царь Николай обнародовал манифест, в котором дарил населению широкие демократические свободы. С сияющим лицом Гапон сказал своим друзьям, что немедленно возвращается в Россию....
Причину резкого изменения настроения Георгия Аполлоновича установить нетрудно. В царском манифесте он увидел для себя главное — возможность легального создания и существования всероссийской рабочей организации, о которой уже так давно мечтал.
Продвигаясь к своей цели, Гапон разработал довольно гибкую тактику. С одной стороны, он был готов (извне) сотрудничать с царским правительством, и это понятно: ведь именно от него зависело, будет ли по-настоящему возобновлена деятельность его организации. С другой стороны, он также решил поддерживать отношения с многочисленной группой социалистов-революционеров во главе с Пинхусом Рутенбергом и даже содействовать им в их борьбе, что было также понятно: Гапон хорошо осознавал, что потребность царского правительства в нем и в его «Собрании» всегда будет пропорциональной натиску вооруженных революционеров на царизм. И чем сильнее будет этот натиск, тем более ценным будет для правительства он, Гапон....
НЕДОРАЗУМЕНИЕ, КОТОРОЕ СТОИЛО ЖИЗНИ
Спустя некоторое время после амнистии начались встречи Георгия Аполлоновича с генералом Департамента полиции Рачковским и полковником Герасимовым. Высокие полицейские чины недвусмысленно дали понять: деятельность «Собрания» будет возобновлена только в случае, если он, Георгий Гапон, будет выполнять роль их секретного агента в революционном движении. Департамент полиции особенно интересовали планы покушений социалистов-революционеров на высших царских администраторов. Но, к их глубокому разочарованию, «Гапоша» не рассказал им об этом почти ничего конкретного. Кроме того, ни Рачковский, ни Герасимов не знали, что о содержании этих секретных разговоров Гапон регулярно и подробно информирует Рутенберга. Потенциальный царский сексот неоднократно говорил своему товарищу, что хочет работать революционным агентом в полиции — как раньше делали некоторые народовольцы. Во время многочасовых разговоров с Рутенбергом Гапон неоднократно предлагал ему провести ряд терактов: взорвать Департамент полиции, организовать покушения на жизни Рачковского, министра внутренних дел Дурново и даже Николая II. А однажды Пинхус услышал от него нечто иное — Гапон предлагал ему вступить в контакт с Рачковским, проинформировать его о нескольких ближайших операциях эсеров-боевиков и, получив за это огромную сумму денег (около 100 тыс. карбованцев), резко увеличить масштабы революционной борьбы. Сам Рутенберг воспринял гапоновские слова с большим подозрением, поняв их только как предложение стать платным агентом Департамента полиции. К сожалению, руководитель эсеровской группы не вник во все его детали, которые свидетельствовали, что от его реализации выиграли бы не столько царская полиция, сколько революционеры, и довольно быстро пришел к упрощенному, а поэтому — неверному выводу, что Гапон стал платным полицейским агентом. В конце марта 1906 года Рутенберг пригласил Гапона на частную дачу в Озерках, куда должны были прибыть также несколько вооруженных рабочих. Приехав туда, Георгий Аполлонович сразу же сообщил Рутенбергу о том, что руководство Департамента предлагает эсеровскому руководителю выдать в полном составе так называемую боевую группу эсеровской партии, обещая за этого 25 тыс. рублей. Пинхус спросил, можно ли в таком случае, получив эти деньги, заранее предупредить боевиков о том, что готовится их арест. Гапон ответил, что такое вполне возможно. Если бы Рутенберг отнесся к словам Гапона хотя бы немножко активнее, то он бы понял, что «провокатор» предлагает ему план вполне реальной и к тому же бесспорно выигрышной для подпольщиков-эсеров акции. Однако Пинхус вел эту беседу только с одной целью — для того, чтобы вооруженные рабочие, которые находились совсем рядом, в соседней комнате, и все слышали, сами смогли убедиться, кем на самом деле стал Гапон. Еще несколько минут — и они, ворвавшись в комнату, окружили со всех сторон Георгия Аполлоновича, для которого их появление здесь стало полной неожиданностью. Мгновенно поняв все, Гапон попросил своих палачей выслушать его, но они и Рутенберг, собираясь осуществить типичный суд Линча, последнего слова ему не дали. Еще через несколько минут Георгий Аполлонович был повешен на вешалке для одежды.... Подчеркнем, что и тогда, и позже ни Пинхус Рутенберг, ни его боевые товарищи никогда не сомневались в том, что они казнили Георгия Гапона вполне справедливо — как своего врага и агента Департамента полиции. Но был ли таковым в действительности «крестный отец» 9 января? Вполне понятно, что для того, чтобы стать настоящим агентом-провокатором, Гапон должен был прибегать к целому ряду характерных действий, в частности, регулярно предоставлять царской полиции сведения о деятельности революционных организаций, предварительно предупреждать ее о планах революционеров, коварно выдавать их царским спецслужбам, вербовать среди них новых сексотов и т.д., не причиняя никакого вреда при этом режиму Николая II. Однако достоверно известно, что ни один из этих признаков не был свойственен Г.А. Гапону, да и вряд ли он мог на практике сочетать работу на Департамент полиции и вполне конкретную работу на революцию. А поэтому я глубоко убежден, что старый и шитый белыми нитками миф о Георгии Гапоне как о полицейском провокаторе должен быть навсегда отвергнут.
