Иногда биография этого поразительного человека кажется искусно сочиненной притчей, легендой, задача которой — проиллюстрировать действенность и достоверность знаменитой «американской мечты», согласно которой каждый гражданин США, даже родившийся в убогой, бедной хижине с покосившимся бревнами и земляным полом, имеет возможность стать президентом своей страны — прояви он только необходимые в данном случае силу воли, ум, ответственность и способность повелевать госпожой Фортуной. Эта «американская мечта» не раз, и в ХIX, и в ХХ веке, становилась объектом резкой критики и даже насмешек — за лицемерие, фальшь и, мягко говоря, неполное соответствие исторической правде. Рассказывают, что, когда в 1967 году тогдашний президент Линдон Джонсон, личность неоднозначная и противоречивая (именно он инициировал и подписал «Акт о гражданских правах», принятый Конгрессом и представлявший собой важный практический шаг к реальному равноправию всех граждан США, независимо от цвета кожи, но, с другой стороны, с «подачи» того же Джонсона разгорелась позорная война во Вьетнаме), решил посетить родные места в штате Техас, то с удовольствием показал свите сопровождавших его журналистов «ветхую хибару», где когда-то родился и провел детство, но тут раздался голос его 82-летней матери: «Линдон, ну не обманывай людей, ты же отлично знаешь, что родился совсем в другом, вовсе не бедном доме». Конфуз... И примеры подобного рода можно множить.
Но Авраам Линкольн действительно родился (12 февраля 1809 года) в хижине из бревен, где полом служила утрамбованная земля, а единственная изношенная дверь висела на кожаных петлях. Он вышел поистине из простого народа, и этот факт не смеют отрицать даже историки, настроенные не очень доброжелательно по отношению к 16-му (и многими признаваемому величайшим) президенту США. Он прошел уникальный путь — сын бедного, но свободного фермера (запомним это сочетание!) Томаса Линкольна, своими руками, вместе с детьми обрабатывавшего 348 акров нетронутой земли в штате Кентукки стал всемирно известным человеком, лидером, освободившим американских негров-рабов (юридически освободившим — процесс реального освобождения занял более ста лет, о чем ниже), и более того, давшим американцам и всему человечеству качественно новое понимание свободы — как неразделимого, вечного и наивысшего атрибута самой жизни.
Первый афроамериканец, ставший 20 января 2009 года президентом США, Барак Обама (кстати, представлявший в Сенате тот же штат Иллинойс, где прошла большая часть сознательной жизни Авраама Линкольна), перед вступлением в должность повторил тот маршрут, которым следовал его великий предшественник, 16-й президент, направляясь в Вашингтон поездом через Нью-Йорк и Филадельфию накануне принятия присяги 4 марта 1861 года. Этим президент Обама подчеркнул глубокое уважение к памяти человека, который для всего мира остается воплощением жертвенного служения ценностям гуманизма и свободы. Идеи Линкольна, неустанно подчеркивавшего, что заветы отцов-основателей США («Мы считаем самоочевидным, что Создатель сотворил всех людей равными и наделил их всех некоторыми неотъемлемыми правами, как-то: правом на Жизнь, Свободу и стремление к счастью») — не благие пожелания, а фундамент реальной демократии США и конкретное политическое руководство к действию, эти идеи остаются актуальным достоянием человечества. Лев Толстой, много думавший о Линкольне, считал, что замечательный американец будет оценен по достоинству лишь будущими поколениями. Он, не будучи таким знаменитым полководцем, как Наполеон, таким искусным государственным деятелем, как Фридрих Великий, превосходил их особой нравственной силой и величием духа. Он, благодаря многим испытаниям и большому жизненному опыту, осознал, что «величайшее достижение человека — любовь к ближнему. Величие Наполеона, Цезаря и Вашингтона равносильно лунному лучу при свете солнца Линкольна. Вашингтон был типичным американцем, Наполеон — типичный француз, а Линкольн был гуманен, как сам мир». Так писал Толстой.
Каковы же основные вехи жизненного пути человека, родившегося ровно 200 лет назад?
ИНТЕЛЛИГЕНТ ИЗ НАРОДА
Маленькому Эйбу (так его назвал отец; впоследствии уже президенту Линкольну народ воздаст высшую честь — его назовут «Честный Эйб»!) не было еще и восьми лет, когда он, как вспоминал потом, «получил в руки топор — этот самый полезный инструмент, который я с тех пор не выпускал из рук». Он научился физическому труду очень рано: умел пахать, пропалывать посевы, срубить деревянный дом, ловко охотиться на птиц и зверей, ловить рыбу... В семнадцать лет он уже мог взять топор за рукоятку и легко держать его на вытянутой горизонтально руке (соседские фермеры называли его «дровосеком»!). Он справлялся с любой работой: вырубал и жег кустарник, корчевал пни, обтесывал и пилил бревна, боронил, сеял, молол зерно, доил коров, лущил кукурузу, колол свиней, помогал соседям строить бревенчатые хижины... Молодой Линкольн сменил великое множество профессий: матрос на грузовой лодке, продавец в деревенской лавке, почтовый служащий в конторе, землемер. Но в душе юноши происходило умственное и моральное созревание, медленное и неуклонное.
Друзья Линкольна (а их у него всегда было много, хотя будущего президента никак нельзя было назвать открытым человеком) отмечали два его важнейших достоинства: умение учиться и работать над собой (учился он всю жизнь, не стесняясь настойчиво выспрашивать у специалистов в той или иной области нужные ему детали конкретных проблем и никоим образом не претендуя на роль «знатока во всех вопросах») и — еще более важное свойство — умение слушать людей (!). Он предпочитал больше молчать, чем говорить. Живой интерес к миру и к окружающим, сохранившийся у него до последних дней, пробудили в нем книги. Он, как только научился читать (о своем образовании Линкольн впоследствии вспоминал: «Была так называемая школа, но от учителей никакой квалификации не требовалось, лишь бы они умели писать, читать и считать. Если случалось забрести в эти края человеку, о котором говорили, что он разбирается в латыни, его уже считали ученым»), проглотил все книги, какие только мог достать. В 13 лет это была Библия, в 15 — «Робинзон Крузо», а 23 — книги по истории (например, «Величие и падение Римской империи» Гиббона) и юриспруденции. Уже став известным политиком и юристом, «старина Эйб» (его называли и так) не раз говорил: «Все то, что я хочу знать, написано в книгах. Они освещали мне мрачные часы жизни. Мой лучший друг — человек, давший мне книгу, которую я еще не читал». Эйб старался читать в людских сердцах так же внимательно, как читал книги; он принял решение — стать юристом. Пять с лишним лет кропотливой («адской», по выражению самого молодого Линкольна) работы по изучению кодексов, сводов законов, всей многотомной юридической литературы — и в сентябре 1836 года наш герой получает наконец патент адвоката. Он поселяется в Спрингфилде, столице штата Иллинойс, где активно занимается правовой и политической деятельностью, направленной прежде всего на борьбу с распространением рабовладельчества на территории неюжных штатов США. Прежде чем рассказать о сложном пути Линкольна-политика, о его политической философии, отметим, что будущий президент США умел давать жесткий отпор снобам, которые пытались, по поводу и без, напомнить ему о трудной юности. Когда, уже в 1858 году, влиятельный законодатель и рабовладелец Дуглас, чтобы унизить Линкольна, сообщил слушателям, что его соперник был когда-то бакалейщиком и торговал виски, тот отреагировал немедленно и молниеносно: «Разница между мной и Дугласом заключалась в том, что я стоял с одной стороны стойки и продавал виски, а он его пил, стоя с другой стороны».
ЭПИЦЕНТР БУРИ
Когда Линкольн стал известен в Иллинойсе как честный, грамотный и непредвзятый юрист (чтобы не сказать — бескорыстный: известен случай, когда «старину Эйба» попросили дать консультацию по одному пункту кодекса, наш герой ответил, что ему нужно время для того, чтобы порыться в книгах, через некоторое время клиент Линкольна получил искомый совет и собирался уплатить ему за труд, но тот решительно отказался взять деньги, мотивируя свой отказ тем, что обязан был знать этот параграф, не заглядывая в кодекс!), то стало известно о его намерении выставить в перспективе свою кандидатуру в Конгресс США. Главным конкурентом Линкольна, как выяснилось, стал крайне правый религиозный проповедник, защитник рабства Питер Картрайт. Между ним и Линкольном произошла очень любопытная дискуссия. На одном из молитвенных собраний, где присутствовали оба кандидата, Картрайт громовым голосом предложил встать «всем, кто готов открыть свои сердца Богу и вознестись на небо» (поднялись несколько мужчин, женщин и детей), а затем призвал: «А теперь пусть встанут все, кто не хочет попасть в ад!». Вскочили на ноги все, кроме Линкольна. На мрачный вопрос Картрайта: «Разрешите вас спросить, мистер Линкольн, куда вы собираетесь попасть?» последовал такой ответ: «Я пришел сюда, как почтительный слушатель. Считаю, что религиозные вопросы требуют серьезного рассмотрения. Допускаю, что вопросы, предлагаемые братом Картрайтом, являются очень важными. Брат Картрайт задал мне прямой вопрос, куда я намерен попасть. Я хочу также без обиняков ответить: я хочу попасть в Конгресс!».
В 1847 году Линкольн наконец избирается членом Конгресса США (он проработал в Вашингтоне, добросовестно выполняя обязанности законодателя, два года). Известность адвоката из Иллинойса стала уже выходить далеко за пределы его родного штата. Одной из причин стал все углубляющийся гражданский, внутринациональный раскол в стране по «проклятому», животрепещущему вопросу о рабстве, затрагивающему всех — и примерно 16 миллионов жителей «свободных», северных штатов, где рабства никогда не было, и 6 миллионов жителей штатов Юга, где рабство рассматривалось просто как особая разновидность «священного» и «неприкосновенного» права частной собственности (ведь рабы, по сути, такая же вещь, как дома, скот, поля, другое движимое и недвижимое имущество), права, защищенного Библией, Конституцией и всеми законами.
В этом конфликте Линкольн занял хотя и несколько сдержанную (он всячески подчеркивал недопустимость решения этой болезненной проблемы силой оружия, но при этом твердо заявлял: если Южные штаты решат в одностороннем порядке выйти из общего государства, Север не позволит им это сделать, Союз Штатов будет сохранен любой ценой), но все же ясно акцентированную позицию. Вот отрывок из его знаменитой речи в Эдвардсвилле, штат Огайо (июль 1857 года): «Наше спасение в сохранности духа свободы, которую мы ценим как наследие всех народов, всех стран мира. Уничтожьте этот дух, и вы посеете семена деспотизма у дверей собственного дома. Привыкая к цепям рабства для других, вы готовите их для собственных рук и ног. Привыкнув топтать права окружающих вас людей, вы теряете собственную свободу и становитесь сами подходящим подданным любого коварного тирана, появившегося в вашей среде. И разрешите мне вам сказать, что вам это уготовано самой логикой истории». Именно после этой речи лидеры созданной тремя годами ранее Республиканской партии США стали всерьез рассматривать Линкольна как сильного кандидата на пост президента страны.
Ему было уже 33 года, когда после четырех лет бесплодных ухаживаний за Мэри Тод, девушкой из богатой семьи, и душевных терзаний дело завершилось свадьбой (они долго не общались, но затем будущих супругов очень удачно помирила подруга Мэри, заявив обоим: «Не пора ли вам возобновить знакомство?!»). У них было четверо детей, один из них, сын Эдвард, прожил всего четыре года... Как выглядел Линкольн в те годы? Чикагская газета «Таймс» рассказывала о нем так: «Его рост достигает почти шести футов, ноги у него кривые, он сутулится, телосложение худощавое, а лицо его красивым назвать нельзя. Однако в мире нет человека, превосходящего его в правильной оценке обстановки, в умении убедить слушателей, хотя, может быть, найдутся считанные политики, равные ему. Он не нападает на человека, на его характер или побуждения; оружие Линкольна — аргументы».
Прежде чем перейти к изложению канвы исторических событий, приведших Линкольна в Белый дом и поставивших его во главе американского государства в момент труднейших испытаний, коротко охарактеризуем его политическую философию. «Честный Эйб» не был догматиком, его биографы не раз писали о его, на первый, поверхностный взгляд, противоречивых высказываниях, которые, однако, вовсе не опровергали друг друга, а, скорее, дополняли. Так, уже в разгар президентской кампании 1860 года, победной для него, Линкольн заявлял: «Я не верю в закон, препятствующий человеку разбогатеть; такой закон причинил бы больше вреда, чем принес пользы. Итак, поскольку мы не собираемся объявить войну капиталу, мы намерены предоставить самому бедному человеку равную (! — И.С.) возможность разбогатеть». Но, если мы не хотим возвращаться к выборочному, идейно «отфильтрованному» подходу советских времен, нельзя пройти мимо и таких слов Линкольна (речь на сельскохозяйственной ярмарке штата Висконсин, сентябрь 1859 года): «Труд предшествует капиталу и независим от него; фактически капитал есть результат труда и никогда не мог бы существовать, если бы не было труда. Труд без капитала может существовать, но капитал без труда — никогда. Следовательно, труд стоит выше капитала». Следует сразу заметить, что, вопреки утверждениям крайне правых на Севере и особенно на Юге, Линкольн отнюдь не был «марксистом», «социалистом», «подстрекателем» или «опасным мятежником», он постоянно подчеркивал, что не хочет прибегать к насилию, но, если рабовладельцы-южане прибегнут к насилию в целях сохранения своего господства и попытаются выйти из общего Союза Штатов — необходимо не допустить этого любыми средствами, диктуемыми ситуацией.
Вот любопытный отрывок из записной книжки Линкольна, где видно, что он пытался применить законы точных наук к отношениям между людьми: «Если А может решающим образом доказать, что он имеет право поработить Б, почему же Б не может подхватить этот же аргумент и также доказать, что он имеет право поработить А? Вы говорите, что А белый, а Б черный. Следовательно, это вопрос цвета: более светлый имеет право поработить более темного? Остерегайтесь. Согласно этому закону вы станете рабом первого встречного, у которого кожа светлее вашей. Вы хотите сказать, что дело вовсе не в цвете? Вы имеете в виду, что интеллектуально белые стоят выше черных и поэтому они вправе сделать черных рабами? Повторяю: остерегайтесь. По этому закону вы станете рабом первого встречного, который интеллектуально выше вас. Но вы утверждаете, что это вопрос заинтересованности и, если вам это выгодно, вы имеете право сделать рабом другого. Прекрасно. Но ведь если этот «другой» может доказать свою выгоду, то тогда он имеет право поработить вас». Во время выборной кампании 1860 года Линкольну задали вопрос: как он понимает роль правительства США в жизни страны? Ответ был четким и ясным: «Обязанность правительства сделать для народа все необходимое, то есть все то, чего люди не могут сделать в одиночку, личными усилиями, а именно: строительство и поддержание в порядке дорог, мостов и т. п.; обеспечение малолетних и больных; начальное образование; распоряжение имуществом умерших. Необходимы военные и гражданские министерства, ибо, раз находятся люди, которые убивают, избивают, отнимают у других имущество силой или посредством обмана или не выполняют договоров, то общая задача мирных и справедливых людей препятствовать им в этом». Как видим, подход вполне логичный и весьма далекий от «социализма»; привлекают внимание слова об обязанности (!) правительства (не праве, не дарованной сверху «милости» гражданам) защищать честных и законопослушных жителей страны. О том, что произошло 150 лет назад в США, когда рыхлое и трусливое правительство президента Бьюкенена (1856—1860) оказалось не в силах выполнить эту обязанность, и пойдет у нас речь.
КРОВЬ И ГНЕВ
Раскол страны чреват Гражданской войной, если правящий политический класс не может либо не хочет следовать (практически, а не лживо-декларативно) общей системе ценностей и соблюдать всеми признанные обязательными законы. США оказались трагически расколотыми по главному, коренному вопросу — вопросу о рабстве; именно эта проблема разделила 17 свободных северных штатов страны, где рабства никогда не было и где сама подобная система все более решительно отвергалась (Линкольн, разумеется, разделял такой подход), и 11 южных рабовладельческих штатов, поклявшихся всеми силами (вплоть до выхода из федеративного государства) защищать свои «права». В октябре 1859 года Джон Браун, седобородый человек 59 лет, потомок первых белых поселенцев Америки, яростный противник рабства, с оружием в руках (вместе с 11 сыновьями) захватил арсенал и оружейный завод на границе южных штатов Виргиния и Мэриленд, арестовал стражу и рабовладельцев, и освободил рабов, призвав их распространять слово свободы по всей стране. На следующий день отборный отряд из 80 солдат морской пехоты подавил восстание, Браун был арестован, судим и через 40 дней казнен «как бунтовщик». В предсмертной записке, переданной на волю за час до гибели, Джон Браун написал: «Я, Джон Браун, теперь твердо знаю, что преступления этой греховной страны могут быть искуплены только кровью. Я теперь вижу, что напрасно надеялся, что этого можно достичь малой кровью». Браун оказался пророком...
Какой была в те дни позиция Линкольна (уже не «одного из тысяч провинциальных адвокатов», как писали о нем газеты еще сравнительно недавно, а потенциального кандидата в президенты, одного из сильнейших лидеров Республиканской партии, созданной в 1854 году и объединявшей в своих рядах самых разных людей: предпринимателей, банкиров, принципиальных борцов с рабством, священников, свободных фермеров, таких, как отец нашего героя, биржевых спекулянтов, золотоискателей и т. д. и т. п.)? В день казни Брауна, 2 декабря 1859 года, «старый Эйб» сказал: «Старик Джон Браун, как и мы, считал рабство злом. Он боролся с рабством, нарушая законы. Его повесили, как преступившего закон штата Виргиния, и мы не можем протестовать. Но если вы, южане, вознамеритесь разрушить, расколоть, уничтожить, ниспровергнуть Союз вопреки закону, если вы совершите государственную измену против Соединенных Штатов, наш долг будет состоять в том, чтобы поступить с вами, как вы поступили с Джоном Брауном». Это уже были жесткие и продуманные слова перспективного претендента на высшую государственную должность в стране.
6 ноября 1860 года Линкольн, чья кандидатура была поддержана широчайшей и очень неоднородной коалицией самых разных политических сил (от миллионеров Огаста Белмонта и Альберта Стюарта, а также «делателя президента», очень ловкого «антикризисного менеджера» судьи Дэвиса до наемных рабочих, либеральных журналистов, фермеров с Дальнего Запада), был избран президентом США убедительным большинством голосов (1866 452 сторонников против 1376 957 голосов за ближайшего соперника-демократа Дугласа). Характерно, что свою кампанию Линкольн провел не под лозунгами беспощадной борьбы с рабством, а под лозунгами сохранения государственного единства Соединенных Штатов и борьбы с сепаратизмом рабовладельцев-южан, которые все более вызывающим образом демонстрировали свое неподчинение Вашингтону (так, газета «Конфедерейшн» из Атланты, штат Джорджия писала тогда: «Пусть будет, что будет — может быть, река Потомак станет красной от крови, а Пенсильвания-авеню покроется изувеченными телами на десять саженей в высоту, пусть с лица американского континента будут сметены последние остатки свободы, но Юг никогда не согласится на такое унижение и такой позор, как торжественный ввод Авраама Линкольна в должность президента». Когда же Линкольн все же был избран, ряд сепаратистски настроенных руководителей южан провозгласили создание отдельного от США государства — Конфедерации южных штатов. Степень ненависти к новому президенту просто зашкаливала: в почте, приходившей на его имя, были письма, в которых его называли «человекоподобной обезьяной», принесшей стране много горя, «монстром» и «фигляром», выражали надежду, что его повесят, сожгут, подвергнут пытке.... Разные «братства, связанные клятвой», присылали рисунки виселиц и кинжалов.
Новый президент принес присягу 4 марта 1861 года. Чернокожая женщина Ханна Армстронг, давний друг Линкольна, повидалась с ним накануне отъезда «честного Эйба» в Вашингтон; на прощание она сказала: «Эйби, они тебя убьют». Он долго молчал и наконец ответил: «Ханна, если они меня убьют, что ж... двум смертям не бывать...». С самого начала Линкольна стали осаждать тысячи просителей «теплых» должностей в его администрации. Он попросил близкого к себе человека, судью Дэвиса, опубликовать в вашингтонских газетах письмо следующего содержания: «У меня были частые и исчерпывающие беседы с мистером Линкольном. Суть его высказываний сводится к тому, что он не намерен сейчас или потом связывать себя с кем-либо — с человеком, кликой или фракцией; нация доверила ему высокий пост и он с удовольствием выполнит свой долг и будет обращаться разумно и беспристрастно со всеми. Он думает, что ему нужна будет помощь всех. И даже, если бы у него оказались друзья, имеющие право на награду, или враги, которых нужно было бы наказать, — а врагов у него нет, — он не мог бы позволить себе роскошь отказаться от талантливых людей или пойти против общественного мнения населения любого района страны». Своим друзьям Линкольн признавался, что очень часто вспоминает в эти дни американскую пословицу: «Лошадь думает об одном, а наездник о другом». Он говорил, что просители измучили его едва ли не больше, чем признаки надвигающейся войны...
А Великая война, Гражданская война в США 1861—1865 годов, началась через месяц после того, как Линкольн принял присягу. Это случилось 14 апреля 1861 года, когда мятежники-южане силой вытеснили правительственные войска из важного стратегического пункта, форта Самтер (штат Северная Каролина) и захватили его. Правительство северян во главе с Линкольном просто не могло не отреагировать: новый президент обязан был (чувствовал себя обязанным!) выполнять свои предвыборные обязательства и спасти единое государство — Союз Штатов — от развала. Кстати, заметим, что большинство американцев — как историков, так и рядовых граждан — видят величие Линкольна не только в том, что он освободил негров-рабов, но и в том, что этот президент спас целостность, единство и нераздельность их государства, не поколебавшись принял вызов, брошенный ему и всему народу южанами и добился победы в жесточайшей четырехлетней Гражданской войне. За эту победу Линкольн заплатил жизнью. Впрочем, он предвидел это.
Линкольн не был великим полководцем, это был человек абсолютно штатский, но его вклад в победу в войне с южанами был тем не менее определяющим. Он умел «интегрировать» в свою команду всех сколько-нибудь способных политиков Севера, ибо считал, что личные амбиции (а особенно в условиях разрушительной войны) должны абсолютно уступить место общенациональным интересам — речь шла о спасении нации. Вот почему он включил в свое правительство людей, на чью личную преданность он никак не мог рассчитывать, и даже, фактически, бывших политических врагов (например, пост государственного секретаря был отдан Уильяму Сьюарду, о чьей роли в убийстве Линкольна и до сих пор спорят историки). И все же Президент Линкольн мог и умел заставить своих министров работать вместе. И это в условиях бестолковости и головотяпства (фактически саботажа) немалой части генералов Севера на первом этапе войны, в условиях дипломатических трений с Британией и реальных экономических трудностей. Как он достиг этого? Он медленно и упорно, выверяя каждый шаг, как на льду, с «медвежьей напористостью» (слова одного из современников!) шел к своей цели. Учился управлять, учился подбирать кадры, учился побеждать в войне. И главное — он верил в свой народ (а это редкостное качество сейчас не в чести в нашей Украине у тех, кто чувство уважения к своему народу зачастую объявляет «популизмом», сознательно искажая смысл этого понятия).
Шестнадцатый президент США был смертельно ранен в театре Форда в Вашингтоне 14 апреля 1865 года. Убийца, нервно неуравновешенный актер Джон Бут, фанатичный сторонник южан, подкрался сзади к ложе президента в разгар представления (ложа не охранялась — сержант Паркер, который обязан был стоять на посту, человек со скверной репутацией, пьяница и тупица, ушел — сам факт его назначения в караул весьма подозрителен) и выстрелил в упор в сидящего в кресле Линкольна. «Старый Эйб» скончался утром 15 апреля, не приходя в сознание. Но это не могло уже изменить главного: страна была вновь объединена (армия южан под руководством генерала Ли капитулировала за пять дней до трагедии в театре Форда, 9 апреля 1865 года), рабы обрели свободу («объявление об эмансипации» рабов, дающее им полную юридическую свободу, Линкольн опубликовал 1 января 1863 года).
Юридическую свободу, но еще не фактическую! Потребовалось еще более 100 лет борьбы, тюрем, бойкотов, пикетов, баррикад, избирательных кампаний, петиций, просьб... и снова баррикад и уличных боев — прежде чем эта свобода была добыта. Тут уместно будет вспомнить два эпизода: марш Мартина Лютера Кинга на Вашингтон в 1963 году (один из моментов многолетнего «Майдана» афроамериканцев) и поступок простой женщины, негритянки Розы Паркс, которая в 1955 году отказалась в одном из южных расистских штатов Юга уступить молодому белому мужчине место в автобусе, как того требовал закон, была немедленно за это арестована, провела год в тюрьме и дала мощный импульс кампании гражданского неповиновения, которая и оказалась — даже в условиях американской демократии — лучшим путем к свободе.
P.S. И несколько слов к теме «Линкольн и Украина». Тарас Шевченко, который с симпатией относился к американскому народу (вспомним о его сердечной дружбе с великим негритянским актером Айрой Олдриджем), обращался к памяти первого президента США, говоря «Вашінгтона З новим і праведним законом» — и умер буквально за неделю до вступления Линкольна в должность. Вообще, биографии Линкольна и Шевченко кое в чем схожи, но есть одна существенная разница: американец был сыном бедного, но свободного фермера, в США было рабство негров, но никогда не было крепостного права. Но еще более поражает другой аспект — относящийся к современности. Наши прозападные политики, искренне, казалось бы, уважающие Америку, или забыли, или не желают вспоминать слова президента Линкольна, которые в США знает каждый грамотный школьник. Вот эти слова: «Можно некоторое время обманывать весь народ, можно все время обманывать часть народа, но невозможно обманывать все время весь народ».
