У каждой книги — своя судьба, как и у человека. Роман «1984», созданный через три года после окончания Второй мировой войны не очень известным тогда даже в пределах Великобритании писателем, публицистом и социальным мыслителем Эриком Блэйром (1903 — 1950; с 1933 года выступал в печати под творческим псевдонимом Джордж Оруэлл), вначале почти не был замечен критикой и широким читателем. Многим показался странным и необычным жанр книги (антитоталитарная социальная фантастика; действие отнесено автором в будущее, в предпоследнее десятилетие XX века, а 1984 год, вынесенный в заглавие, — это «перевернутый» зеркально 1948 год, когда писалась и публиковалось произведение), ее стиль, жуткий, мрачный колорит. Но после смерти Оруэлла в январе 1950 года роман получил на Западе широкую известность, был признан «классикой жанра», переведен на все основные европейские языки — еще один яркий пример запоздалой, посмертной славы... В СССР «1984» был строжайше запрещен как «махровая антисоветчина» (за хранение и распространение романа предусматривался немалый срок!), разрешение на его публикацию было дано лишь в перестроечном 1990 году.
Итак, Джордж Оруэлл попытался в своем романе создать образ кошмарного тоталитарного общества будущего; общества, которое, на его взгляд, неизбежно возникнет в масштабах земного шара, если сталинские и гитлеровские «модели» построения будущего (при всех их отличиях, которые автор отчетливо понимал), не дай Бог, возобладают на планете. Но, поскольку глубоко понять мировоззрение Оруэлла очень трудно без знания основных вех его жизненного пути, попытаемся хотя бы коротко обозначить эти вехи.
Вырос будущий писатель в Бенгалии, тогда — английской колонии, в семье уважаемого чиновника британской администрации. Юный Эрик Блэйр достаточно рано столкнулся с социальной несправедливостью, нищетой и горем; возможно, именно это стало побудительным мотивом стремительного роста его интереса к политике. Заметим, что политические взгляды выдающегося англичанина, хотя именно он блестяще понял психологию тоталитаризма «в разрезе» и показал, в чем его суть и загадка, были всегда безусловно левыми: до конца жизни Оруэлл причислял себя к социалистам, голосовал за Лейбористскую партию, подчеркивал свое уважение к принципам человеческой солидарности и справедливого общества. В предисловии к изданию украинского перевода своей повести «Скотный двор» (1949 г.) Оруэлл писал: «Ничто так не способствовало искажению исходных социалистических идей, как вера, будто нынешняя Россия есть образец социализма, а поэтому любую акцию ее правителей следует воспринимать как должное, если не как пример для подражания. Вот отчего последние 10 лет я убежден, что необходимо развеять миф о Советском Союзе, коль скоро мы стремимся возродить социалистическое движение».
Безусловно, именно эту задачу — развенчать сталинистский миф, выполнял и роман «1984» (хотя это только самый внешний, явно лежащий на поверхности «слой» произведения, о более глубоких обобщениях автора поговорим ниже). Что такое сталинизм, Оруэлл отчетливо увидел и понял в 1937 году, но не в Москве, а в Испании, куда он был направлен как корреспондент левой английской прессы освещать борьбу с фашизмом. Увидев безжалостные расстрелы десятков тысяч «инакомыслящих» в левореспубликанском лагере, Оруэлл многое постиг, глубже, чем большинство его современников. Впоследствии он писал: «И до Испании, и позже я был и остался сторонником демократического социализма, но до 1937 года я делал упор на второй части этой формулы («социализм»), а после 1937 — на первой». Многие из ровесников Оруэлла совершили аналогичную эволюцию, но именно он сумел заглянуть в пропасть тоталитарной бездны, результатом чего и явился роман «1984». Кстати, он же одним из первых ввел в оборот и сам термин «тоталитаризм».
Уже в 1940 году в статье «Вспоминая войну в Испании» Оруэлл писал: «Тоталитаризм уничтожает возможность согласия, основывающегося на том, что все люди принадлежат к одному и тому же биологическому виду (через год был Бабий Яр! — Авт. ). Нацистская доктрина особенно упорно отрицает существование этого вида единства. Скажем, нет просто науки. Есть «немецкая наука», «еврейская наука» и т. д. Все такие рассуждения конечной целью имеют оправдание кошмарного порядка, при котором Вождь или правящая клика определяют не только будущее, но и прошлое. Если Вождь заявляет, что события «никогда не было», значит, его не было (схвачена самая суть сталинизма. — Авт. ). Если он думает, что дважды два пять, значит, так и есть. Реальность этой перспективы страшит меня больше, чем бомбы, а ведь перспектива не выдумана, если вспомнить, что нам довелось наблюдать в последние несколько лет».
Удивительные слова! Оруэлл увидел те «зерна дракона», из которых вырос кошмарный мир, изображенный в романе «1984». Внимательно вглядимся в этот мир, ведь это наше прошлое (дай Бог, чтобы только прошлое!). Очень любопытно, что действие романа происходит не в Москве, Азии или Америке, а в Лондоне (!), почти родном для автора. Итак, мир в 1984 году, по Оруэллу, поделен между тремя диктаторскими сверхдержавами: Океанией (где, собственно, и развертывается сюжет, ею железной рукой управляет великий вождь — Старший Брат), Евразией и Остазией. Все эти диктаторские государства непрерывно воюют друг против друга. Примерно в 1960 году Земля пережила ядерную войну, лишь кратко упомянутую Оруэллом. В результате в Океании утвердился «новый», поистине невиданный еще в мире порядок, основанный не только на жесточайших политических репрессиях, но и на абсолютном контроле над душами людей.
Оруэлл, возможно, первым понял, что тоталитаризм — это не «злая гримаса истории», а социальное устройство совершенно особого типа, со своей дьявольской скрытой, спрятанной логикой. Вовсе не случайно в мире Оруэлла каждый, абсолютно каждый шаг любого человека, где бы он ни находился и чем бы ни занимался, фиксируют новейшие приборы — телеэкраны, работающие и на ввод, и на вывод информации. Вовсе не случайно людям в окна (всем людям!) регулярно заглядывает вертолет с полицейским патрулем. На всех домах, во всех учреждениях вывешены портреты вождя (Старшего Брата), и люди (или те существа, что когда- то были людьми), глядя на это «грубое, но по-мужски привлекательное лицо» (точная формула Оруэлла!), воистину чувствуют всем своим существом: «Старший Брат видит тебя». Всегда.
Оруэлл, считавший, что «недогматичность мышления — первое условие свободы», видел корень тоталитарной диктатуры не в последнюю очередь и в «страхе интеллектуалов перед настоящей свободой». В 1940 году писатель в то же время заявил, что для части английской интеллектуальной элиты «чистки, повальная слежка, массовые казни, особые совещания и т. п. — вещи слишком незнакомые, чтобы испытывать страх. Эти люди примирятся с любым тоталитаризмом, ведь собственный опыт научил их только либеральным понятиям и нормам» (эта мысль Оруэлла пришлась тогда кое-кому очень не по вкусу!). Автор «1984», считавший себя, кстати, учеником Джонатана Свифта, не уставал повторять, что «свободный человек полагается не на преобладающую веру, а на здравый смысл»! И тогда ему не страшна никакая вездесущая «полиция мыслей», выведенная в романе Оруэлла. Полиция, нещадно карающая за «мыслепреступление» (слово, специально созданное автором) или даже за «лицепреступление» (недозволенное, не оптимистически-спокойное выражение лица). За все это человека пытают в Министерстве любви (именно так, по мысли Оруэлла, должно именоваться гестапо конца XX века, а есть еще Министерство мира, готовящее агрессии и захваты, Министерство изобилия, убеждающее нищий народ, что он живет как никогда богато, и Министерство правды — о нем речь впереди), а затем даже не уничтожают, а распыляют — и он как бы вообще никогда не существовал.
Зато Старший Брат, видящий каждый твой шаг, существовал всегда. Люди почти не помнят времени «до революции», когда Старшего Брата еще не было. Для этого (очень важный тезис Оруэлла!) надо лишить народ его истории, его национальной памяти. Для этого пропагандисты из Министерства правды, тысячи и тысячи чиновников вырезают из газет месячной, годичной, 20-летней давности даже малейшие упоминания о попавших в опалу деятелях «внутренней партии» (интересно: единственная существующая партия делится у Оруэлла на «партию внешнюю», где много простых людей, зомбированных «глотателей лозунгов», и «партию внутреннюю», очень узкий круг лиц во главе со Старшим Братом, они все решают) — и этих людей тоже нет и никогда не было, они тоже «распылены».
Оруэлл, постигший саму суть тоталитаризма, знал, о чем писал. Не случайно один из главных палачей в романе, О’Брайен (вовсе не фанатик-чекист в кожанке, а очень образованный человек, обезоруживающе интеллигентным жестом поправляющий все время свои очки!), пытающий главного героя романа Уинстона, этот О’Брайен откровенничает: «Кто управляет прошлым, тот управляет будущим; кто управляет настоящим, тот управляет прошлым». И еще: «Партия всегда может запустить руку в прошлое и сказать о том или ином событии, что его никогда не было. А это пострашнее, чем пытка или смерть». Отсюда уже рукой подать до знаменитых партийных лозунгов Оруэлла: «Война — это мир»; «Свобода — это рабство» и «Незнание — сила»!
Объективная, правдивая история была не просто важна для Оруэлла — он считал ее «критерием подлинности существования». Если такая история еще не уничтожена — она помогает личности разорвать ту всеобщую связанность страхом (когда человек служит власти уже не за страх, а за совесть!), в которой и заключена тайна тоталитаризма. И только тогда свободная личность понимает, что за красивыми лозунгами про светлое будущее скрывается беспощадная, зверская, как пасть динозавра, суть: «Цель репрессий — репрессии. Цель пытки — пытка. Цель власти — власть». И никаких «высоких» целей у партии нет.
Оруэлл знал: чтобы сломать ту иглу, на конце которой смерть тоталитарного Кощея, нужно победить в себе страх. Обладать здравым смыслом и знать, что дважды два — всегда четыре (хотя Вождь утверждает — пять!). И еще: любить; не случайно любовь к юной Джулии спасительна для Уинстона, и не случайно естественная, физическая любовь мужчины и женщины (а равно и брак не по приказу партии, а по любви!) жесточайшим образом карается Старшим Братом.
Несвободу не компенсируют «сытостью» — сама несвобода неизбежно ведет к рабству, зомбированию и нищете (в кошмарном мире Оруэлловской Океании — просто к разрухе). Будем благодарны великому английскому писателю, знавшему эту истину.
