Окончание. Начало — см. «День» №156
2. ДРЕВНИЕ СЛАВЯНЕ И НАШЕ ЗНАНИЕ О НИХ: ПРИНЦИПЫ И ФАКТЫ
Еще со времен Аристотеля, Платона и других выдающихся мыслителей античного мира известен один очень важный закон, помогающий облегчить трудное восхождение по обрывистым, ледяным тропам человеческого знания. А именно: знание некоторых общих принципов заменяет запоминание бесконечного количества частных (и нередко не имеющих отношения к сути дела) фактов. Вот именно этот фундаментальный закон и может быть некоей «путеводной нитью», позволяющей как ученому-профессионалу, так и любознательному читателю ориентироваться в лабиринте фактов, проблем, гипотез, догадок (а то и просто домыслов), относящихся к интересующему нас вопросу — происхождению Руси.
А «знание общих принципов» применительно к истории древнейшего славянства действительно необходимо. В самом деле, как в противном случае сориентироваться (даже весьма образованному человеку) в истинных «джунглях» дат, событий, имен собственных, и, особенно, в десятках и сотнях разнообразных названий древних племен, чьи имена сейчас совершенно забыты и ни о чем не говорят читателю. А что это именно «джунгли», легко убедиться, ознакомившись хотя бы со знаменитой «Историей» Геродота — одним из древнейших письменных источников, из которых мы можем почерпнуть сведения (порой достоверные, а порой — полулегендарные) об отдаленном прошлом нашей страны. Заметим, что «отец истории» Геродот (V век до н. э.) сам посетил Северное Причерноморье и о многом повествовал как очевидец. И тем не менее: все эти исседоны, коллипиды, агриппеи, савроматы, будины, агафирсы, невры (да и несколько более известные тавры), о которых пишет Геродот — что мы знаем о них? Действительно ли существовали эти племена, в достопамятные века жившие на территории современного Украинского Причерноморья, Приднепровья и еще севернее, если верить Геродоту? Были ли они славянами (либо предками славян?). А скифы — какое влияние оказало это знаменитое племя на историческое развитие славенства? Случайно ли, например, в достаточно серьезном историческом романе современного российского писателя Валентина Иванова «Русь изначальная» (действие там происходит в VI веке н. э.) из шести описанных восточнославянских родоплеменных образований — трое считают своими предками полулегендарных скифских вождей и именно с них начинают свою родословную (кстати, немало историков вовсе не считают это художественным вымыслом!). А взять, например, такого уважаемого автора, классика античной исторической науки, как Публий Корнелий Тацит (I—II в. н. э.). Бастарны, геллизии, маганарвалы, вандалии, готоны (а нам особенно интересны в этом ряду венеды, предполагаемые предки славян...). Что мы можем сказать о них? Если допустить, что эти народы действительно существовали (а у нас нет оснований не верить Тациту, очень добросовестному историку) — то какова же их этническая природа? Славяне они, германцы, кельты — либо племена какой-то иной природы? Подобные же вопросы возникают по прочтении и таких признанных в историографии древнейшего славянства трудов, как «О происхождении и деяниях гетов» Иордана, записок Маврикия Стратега о славянах и антах, «Войны с готами» Прокопия Кесарийского.
Итак, повторимся, без знания именно «некоторых общих принципов» все же не обойтись. Каковы же они? Рассмотрим это подробнее. Хотя славяне (если принимать во внимание в первую очередь письменные источники, особенно византийские) появляются на исторической арене в VI веке н. э. — по крайней мере, так считает значительная часть ученых — но можно с достаточной степенью достоверности утверждать: это один из древнейших индоевропейских этносов! Суть проблемы, однако, заключается в том, что за многотысячелетнюю свою историю славяне «скрывались» (образно говоря) под самыми разными именами и входили в состав разных цивилизаций, государственных образований и культур, еще до того, как появились государства, которые мы без малейшего сомнения можем признать собственно славянскими. Это, безусловно, усложняет задачу исследователей — но принимать в расчет эту поправку необходимо.
Вопрос об историческом, равно как и об этимологическом генезисе слова «Русь» еще более усложняется, если принять во внимание один (не всем, быть может, известный) весьма существенный факт. Исторические источники эпохи раннего Средневековья дают столько сведений про государства и территории с названием «Русь» («Русия», «Рутения» и т. д.), что разобраться в этом далеко не так просто. В одном лишь регионе Прибалтики упоминаются четыре Руси (!): в устье реки Неман, на побережье Рижского залива, западная часть современной Эстонии (Роталия-Руссия), и, наконец, остров Рюген на побережье Балтийского моря (иногда отождествляемый с островом Буян старославянских преданий). Всем известна Русь, связываемая с районом Поднепровья; но в регионе Восточной Европы, если верить историческим сведениям, есть еще «Русь», распологающаяся в Прикарпатье, еще одна — в Подунавье («Рутония», «Рутенская марка», «Ругия», «Руссия» — все они упоминаются в Х — ХIII веках), и, возможно, еще одна — в Приазовье. Мозаика, как видно, весьма пестрая...
Но, если мы примем в расчет такое основополагающее «общее соображение», как Великое переселение народов (IV—VI вв. н. э.) и вспомним, что именно в эту эпоху появляются более-менее систематические письменные упоминания о славянах, то можно, во всяком случае, сделать один существенный вывод. А именно: колоссальные, евразийских масштабов миграции многомиллионных этнических групп IV— VI веков не могли, без сомнения, не затронуть и современную территорию Украины. И этническая (а также и языковая) ситуация в Приднепровье, Причерноморье (возможно, и Прикарпатье) до и после Великого переселения народов различается весьма существенно! Заметим, что историки, несколько упрощенно говоря, разделились в этом вопросе на два «лагеря»: одни отстаивают «автохтонную» теорию исторического развития древнего славянства, другие — склоняются к признанию определяющей роли миграционных процессов. Возможно, обе версии по-своему справедливы и каждая несет в себе зерно истины?
И еще один фактор обязательно должен учитываться, когда речь идет об истории Древней Руси. Мы имеем в виду сложнейшие отношения Леса и Степи (иначе говоря, народов оседлых, земледельческих, отождествляемых со славянами и народов кочевых, преимущественно тюркского или угро- финского происхождения). Именно непростой комплекс связей «притяжения» и «отталкивания» (многовековые военные конфликты с кочевниками, но и взаимодействие с ними!) очень сильно повлиял на становление и политико-экономическое развитие Киевской Руси как мощного государства древних славян.
Вообще, единственный способ строго научной оценки таинственных событий древнейшего прошлого (и славянства в том числе!) — это тщательная, критическая обработка источников, как широко известных, так и пока недостаточно изученных. И это дает богатейшую пищу для размышлений. К примеру, крупнейший географ II века нашей эры, знаменитый Клавдий Птолемей писал о мощном, воинственном племени гуннов, помещая их при этом не где-нибудь, а у берегов Днепра (Борисфена), между бастарнами и роксаланами (!). Для некоторых современных украинских историков и писателей это является убедительным аргументом в пользу славянской, более того — украинской природы гуннов (роман Ивана Билыка «Меч Арея»).
3. ПО СУЩЕСТВУ ЛИ ЭТИ СПОРЫ?
Иногда может показаться, что все эти дискуссии носят достаточно отвлеченный, общеакадемический характер. Взять хотя бы гипотезы о происхождении самого слова «Русь». Существуют интересные версии: одна из них базируется на том бесспорном факте, что и до сих пор «Русью» («Ruotsi») именуют Швецию западные финны (отсюда делается вывод, что «русь» — это явно народ норманнского, «варяжского» происхождения, иначе говоря — шведы); другие ученые высказывают предположение, что слово «Русь» следует соотносить с названием реки Рось. Характерно, что сторонником именно «южной», «полянской» версии происхождения Руси был крупнейший историк Украины Михаил Сергеевич Грушевский. Он писал: «В звістках чужоземців, які маємо з IХ і Х віку, наші князі й їх військо, все зветься Руссю, руськими. У нас же Руссю звалася Київщина. Здогад нашого старого літописця, що ім’я Руси було принесене з Швеції, варяжською дружиною, не справджується: в Швеції такого народа не знати, і Шведів ніколи у нас сим іменем не звали. Звідки се ім’я взялося в Київщині, ми не знаємо й не будемо вгадувати. Але нам важно, що се ім’я так тісно зв’язане з Києвом, і з того міркуємо, що звістки про Русь і руську дружину, які маємо у чужоземних джерелах IХ і Х ст., належать до Київської держави: до тих князів і дружин, котрих столицею був Київ».
Ясно также, что государство Русь выросло из достаточно сложной и разветвленной системы племенных союзов, восходящей еще к VI—VII векам нашей эры (а, вполне возможно, и к гораздо более ранним временам!), а не было навязано силой извне. В связи с этим насущно необходимым становится глубокий исторический анализ сущности древнеславянских племенных структур как таковых, во всем их разнообразии. Пока же значительная часть исследователей сходятся на том, что древнерусские племена, первоначально основывавшиеся на родовых (кровнородственных) связях, в дальнейшем эволюционировали и складывались уже на принципах территориальных (общности земли, а не общности предков!), что имело важнейшее значение для образования древнерусского государства.
Но самым, быть может, существенным для нашей темы является другое. Еще в 1904 году Михаил Грушевский (и в этом видится его особая историческая заслуга) подверг резкой и аргументированной критике общепринятую тогда схему так называемой «общерусской» истории, указав, что такая схема не различает, а просто смешивает без разбора три качественно разных понятия: историю определенной земли (территории), историю ее народа и историю соответствующего государства. Сейчас же перед нами, украинцами, стоит важнейшая культурно-историческая, духовная и, без преувеличения, политическая задача: окончательно завершить «размежевание» собственно украинской истории (если угодно, истории Украины-Руси, «русской» истории, но не от слова «Россия», а от слова «Русь»!), и истории «российской», относящейся уже к московско-петербургской царско-имперской традиции. Эта задача имеет отнюдь не отвлеченно-теоретическое значение; ибо «общую историю» в древние времена небезызвестные «политические конструкторы» всегда стремятся подкрепить «общим отечеством» сегодня. Как говорит немецкая пословица, «вот где собака зарыта!».
