Уже девятый год существует как субъект геополитики держава Украина, уже девятый год украинский народ настойчиво доказывает, что на политической карте мира по праву есть место и для его страны. Однако, наверное, не все в этом мире способны видеть очевидное и реальное, не говоря уже о логичном и закономерном.
В прошедшем 1999 году редакция всероссийского исторического иллюстрированного журнала «Родина», учредителем которого является правительство Российской Федерации и администрация президента Российской Федерации, восьмой номер выдала специальным выпуском и посвятила его украино- российским отношениям, в который вошли материалы как украинских так и российских авторов. С какими же мыслями и взглядами на украино-российские взаимоотношения российская сторона встретила 8-ю годовщину провозглашения независимости Украины?
Российский блок в журнале начинается со статьи Ксении Мяло «Треба крові, брата крові...», которая подается под не менее звучным эпиграфом Т.Г.Шевченко «Того ж батька, такі ж діти — Жити б та брататися. Ні не вміли, не хотіли. Треба роз’єднатися. Треба крові, брата крові...». У каждого, кто мало- мальски знаком с «Кобзарем» Шевченко, такое начало свяжет статью с украино-польскими отношениями, потому что именно украинцам и полякам адресованы эти слова поэта. Однако госпожа Ксения рассматривает полярно противоположный вопрос: «вопрос о жизненой важности... востановления... особых российско-украинских уз». Почему же для названия такого материала она взяла слова из «Гайдамаков»? Или она невнимательно читала это произведение Тараса Григорьевича, или преднамеренно перекручивает содержание для обоснования определенных политических заказов? Наверное, правдой является последнее, о чем свидетельствуют следующие слова госпожи Ксении: «... речь идет о том, сможет ли Украина войти как активная величина в мировую историю, оторвавшись от русского суперэтноса... Увы, история многочисленных попыток заставляет на этот вопрос ответить отрицательно». Без комментариев.
На подобных позициях стоит и В.Булдаков, который в своей статье «Семнадцатый век и семнадцатый год», хотя и не отрицает вообще, что «любой народ хочет стать «самим собой», что же касается украинского, придерживается другого, а порой и непонятно чем обоснованного мнения. По его мнению, «Движение Б.Хмельницкого в извесной степени можно расматривать как отдаленные последствия Смутного времени начала XVII столетия» — неужели же господин Владимир не знает, что украинские земли, на которых началась Освободительная война 1648 — 1654 гг., на то время входили в состав Речи Посполитой, относились к совсем другому миру нежели Московское царство и, кроме православной религии, они к середине XVII ст. не имели почти ничего общего с последним.
Также господин Булдаков отрицает такое событие, как украинская революция 1917 — 1921 гг.: «Революционные события на Украине в 1917 — 1921 годах теперь часто именуют самостоятельной национальной революцией. Однако вся эта калейдоскопическая круговерть... была неотъемлемой частицей тогдашнего всероссийского хаоса». Автор почему-то выпускает из внимания неоспоримый факт, что главным вопросом бурных событий в Украине начала XX ст. был все таки национальный, что и определило характер революции как национальной, украинской. С имперских позиций автор подходит и к оценке участников революционных событий в Украине 1917 — 1921 гг. Так бойцы 1-го украинского полка имени Б.Хмельницького и 34-го корпуса генерала П.Скоропадского, который, кстати, стал почему-то «русским генералом», а не генералом российской армии украинского происхождения, (которые в своем большинстве стояли на «самостійницьких» позициях, а бойцы последнего спасли Центральную Раду от наступления обольшевиченных частей), по его формулировке, суть шкурники и мятежники. Однако «интеллигентские лидеры Центральной Рады показали себя куда более здравомыслящими, нежели новоиспеченные самостийники в солдатских шинелях» только потому, что сперва придерживались федералистических взглядов на устройство будущей России. На своеобразной же ноте и заканчивает господин Владимир свой материал: «Люди тяготятся любой зависимостью, но поразительно быстро устают от тягот неожиданно свалившейся свободы».
Следующие статьи российских авторов достаточно интересны, большей частью аналитические и выдержанные в спокойных тонах. Это версия происхождения термина «хохол» и его национальной персонализации в Московском государстве (Б.Флоря «Кто такой «хохол?»); взгляд на вступление Московского царства в войну с Речью Посполитой за Украину, как шаг к построению Православного царства (П.Андреев «Хотим царя восточного, православного...»); освещение политики Московского государства относительно Украины в ХVII — XVIII веках и роль в ней князя А.Меньшикова (Н.Петров «Интермедия с булавой»); взаимоотношения между украинским и русским национализмом в свете концепции «общерусской нации» (А.Миллер «Конфликт «идеальных Отечеств»); основание, издатели и издательская деятельность журнала «Київська старовина» (С.Секиринский «Киевская старина»); формирование границы между УССР и РСФСР в 20-х годах (Е.Борисенок «Волость за волостью, уезд за уездом»).
Отдельного же внимания заслуживает статья П.Аптекаря «НКВД против расшитых сорочек». Наконец на российской стороне появляются люди, которые начинают понимать сущность и значимость борьбы ОУН-УПА. В определении бойцов УПА автор использует термины «повстанцы, подполье». Действия УПА господин Павел считает следствием разочарования населения западных регионов Украины социалистическими экспериментами Советской власти и сопротивлением репрессиям НКВД. Кроме того, автор приходит к такому мнению относительно борцов с «бандитами-бандеровцами»: «Согласитесь, довольно странное соотношение: убито и взято в плен 46 тыс. человек, а оружия захвачено максимум на 15 тыс. В борьбе с повстанцами за этот же период войска НКВД потеряли 210 человек убитыми, 383 — ранеными и 3 — пропавшими без вести. Таким образом, за одного убитого и раненного бойца с малиновыми погонами повстанцы платили, по меньшей мере, двадцатью жизнями. Это наводит на мысль, что многие «бандиты», были обыкновенными крестьянами, которых захватывали и убивали совершенно произвольно, либо данные о потерях УПА несколько преувеличены». Далее автор приводит ужасающий факт: в августе 1947 года войскам МВД было запрещено пускать «красного петуха» без оправданной потребности. Т.е. «бойцы с малиновыми погонами» к этому времени жгли украинские избы и без особой в том надобности. Вот такие «освободители»!
Что же касается всех трудов российских авторов, то можно сделать еще одно замечание. Ряд статей написан специалистами Центра украинистики Института славяноведения РАН, во многих из них идут ссылки на украинских авторов, однако, не принимая во внимание всего этого, везде используется определение «на Украине» вместо «в Украине». Т.е., к сожалению, даже специалисты, которые занимаются вопросом Украины, еще не осознали того, что Украина — это не название окраинных частей Российской империи, а название отдельного, самостоятельного государства.
Обзор материалов российской стороны, напечатанных в спецвыпуске журнала «Родина», наводит на неоднозначные выводы. Во-первых, все-таки российская сторона на уровне сознания признает и начинает мириться с фактом существования такой государственно- политической единицы, как Украина. Российская сторона исподволь начинает осознавать и обоснованность стремлений Украины к собственной жизни, на украинскую же историю начинают смотреть не только с Поклонной горы, но и с днепровских круч.
Во-вторых. Не принимая во внимание определенные сдвиги в украино- российских отношениях, не нужно забывать о госпоже Мяло и господине Булдакове, которые, оставаясь на имперских позициях, высказывают не только собственные мысли, но и мысли определенных руководящих кругов Российской Федерации, которые дают возможность им печататься в правительственном издании.
