В статье Кирилла Галушко «В ожидании русской эпохи мировой истории» («День» №№13-14, 18-19, 23-24) автор критически осмысливает основные положения теорий Льва Гумилева, созданных известным в свое время ученым, который и ныне имеет достаточно приверженцев.
Характеристика евразийства, сделанная К.Галушко, возражений не вызывает. Хотелось бы лишь отметить, что имперский москвоцентризм Л.Гумилева станет для украинского читателя легко понятен, если прочесть то, что Гумилев написал об Украине в своей книге «От Руси к России». Вообще евразийство, «Русский мир», теория славянского единства и прочие подобные теории — это набор старых и новых идеологических средств, с помощью которых Москва и ныне пытается искусственно отгородить многие народы от Европы и остального мира. Относительно этого прекрасно написал русский историк Николай Карамзин много лет назад: «Главное дело быть людьми, а не славянами. Что хорошо для людей, то не может быть дурно для русских, и что англичане или немцы изобрели для пользы, выгоды человека, то мое, ибо я человек!» (Н. Карамзин. Письма русского путешественника, Москва, 1988. стр. 342).
Что касается теории этногенеза, предложенной Л. Гумилевым, то и ее критическое восприятие Кириллом Галушко не вызывает протеста. Гумилев слишком упрощенно подходит к определению движущих сил и факторов, вызывающих возникновение и развитие этносов. А вот с теорией пассионарности не так все просто.
Галушко взял последнее по времени, но не самое удачное по содержанию, однако, наверное, самое удобное для критики определение пассионарности, данное Гумилевым: «Пассионарность — это признак, возникающий вследствие мутации (пассионарного толчка) и образующий внутри популяции некоторое количество людей, обладающих повышенной тягой к действию. Мы назовем таких людей пассионариями».
Это определение можно условно разбить на две части: первая указывает на причины возникновения исследуемого явления (пассионарности), а вторая — собственно на отличительные признаки явления. Но истинные причины возникновения того или иного объекта исследования иногда становятся известными лишь спустя длительное время после начала его изучения; бывало и так, что первоначально названные причины оказываются ложными. Поэтому в рабочем определении изучаемого объекта вполне может отсутствовать указание на причину его возникновения; в таком случае указывается или подразумевается, что причина возникновения еще окончательно не установлена.
Если не рассматривать причин возникновения пассионарности, указанные Гумилевым, истинность которых не подтверждена научно, то пассионарность — это признак, характеризующийся наличием внутри популяции некоторого количества людей, обладающих повышенной тягой к действию. По Гумилеву, пассионарность — это признак не только этноса в целом, но и отдельного человека — пассионария.
Может ли кто-то отрицать, что человеческие индивиды обладают различной тягой к действию? Нет. Повседневный жизненный опыт человека свидетельствует о наличии значительных различий в активности и целеустремленности людей.
Противоположность пассионарности — это пассивность, инертность. При этом амплитуда между крайними точками пассивности и пассионарности чрезвычайно велика: с одной стороны она ограничена патологической пассивностью (депрессивной бездеятельностью или непреодолимой ленью), а с другой стороны она завершается патологической сверхактивностью и параноидальной привязанностью к определенной идее. Патологическую лень как одну из типических черт русского характера описал русский писатель Гончаров еще в XIX веке в образе Обломова, поспособствовав, таким образом, возникновению понятия «обломовщина». А некоторые известные из истории сверхактивные «пассионарии» (Иван Грозный, Гитлер и другие) явно были параноиками либо страдали другими душевными расстройствами. Известно, что некоторые психические расстройства носят наследственный характер и, следовательно, связаны с генами и мутациями. Вместе с тем, существуют и люди, пребывающие на грани психической аномалии, но так и не перешедшие границу, за которой начинается психическое состояние, выключающее из нормальной социальной коммуникации. Таких людей иногда называют акцентуированными личностями. Акцентуированные личности бывают ценным материалом для появления «пассионариев», включенных в активную общественную жизнь, удивляющих своими поступками и заражающих своими идеями; иногда им удается расшевелить даже, казалось бы, безнадежных «обломовых». При этом один «пассионарий» имеет значимость для всего этноса или всей нации, а другой — лишь для своего села или своей улицы, но и первый и второй представляют значительную ценность для общества, если их деятельность носит конструктивный, гуманный характер. Без поддержки пассионариев «местного масштаба» деятельность самых одаренных лидеров нации останется безуспешной.
Довольно часто проявление страстной тяги к определенным видам деятельности (научной, артистической, руководящей, реформаторской и прочей) невозможно объяснить воспитанием и другими внешними факторами. Из биографий некоторых известных личностей мы знаем, что иногда в многодетных семьях вдруг появлялся один ребенок, фанатически преданный какому-либо виду деятельности и совершенно выбивающийся из семейной и местной традиции; при этом ни уговоры, ни отцовский ремень не могли выбить из головы «пассионарного чада» пристрастия, непонятного и неприемлемого для родителей и ближних. Объяснение в таких случаях, видимо, лежит не в сфере педагогики, а в сфере биологии, психологии и других естественных наук, в том числе — и генетики.
Анализируя многие исторические события, мы видим, что успех или неуспех того или иного общественного движения или действия был обусловлен наличием или отсутствием активных деятелей и активных талантливых лидеров различных уровней, выдвигающихся из «пассионарной» среды, а также наличием или отсутствием поддержки среди окружающих; при этом иногда в выдающихся исторических событиях значительную роль играли как будто случайные факторы. Если бы Богдан Хмельницкий и его семья не подверглись беззаконию со стороны польского шляхтича, то стал ли бы он тем страстным пассионарием, который так сильно изменил судьбу своего народа? Подобные случаи известны и в истории других народов.
Исследования в области общественного сознания, так называемой массовой воли и массовой активности, свидетельствуют, что для побуждения организованного сообщества (или даже случайного множества людей) к определенным добровольным действиям достаточно, чтобы активные индивиды составляли от пяти до десяти процентов от общего количества. Остальные могут последовать за ними из-за естественной склонности к подражанию («стадного чувства»). Подражая примеру пассионариев, принять участие в массовой акции могут даже те, кто далеко не уверен в ее необходимости.
В случае возбужденного (или панического) состояния толпы или организованной группы людей для массового действия (например, для панического бегства) может понадобиться и меньше активных индивидуумов, провоцирующих это массовое действие. Один трус, первым бросившийся наутек, может спровоцировать беспорядочное бегство целой армии.
Чем большую долю в сообществе или случайном множестве составляют активные и целеустремленные индивиды, объединенные общей целью, тем больше вероятность того, что все сообщество или случайное множество примет участие в желаемом объединенном действии и достигнет успеха. Пассионарии, приняв участие в социальных движениях, добиваются успеха только при достаточной активности и поддержке более широких групп населения. М. Грушевский, анализируя действия Богдана Хмельницкого, писал: «Хмельницкий имел большой политический и государственный талант, несомненно, любил Украину и был предан ее интересам. Но он слишком хитрил и мудрил, больше заботясь, как уже отмечено, о заграничной помощи, чем о развитии сил, выдержки, сознательности и энергии в собственном народе» (М. Грушевский. Иллюстрированная История Украины, Киев, 1996 г.)
Правящие тоталитарные режимы в СССР и других странах понимали значение активных граждан. Эти режимы полагались не только на запугивание и иные родственные меры из своего арсенала; они усердно растили так называемых активистов из народа, которые в нужный момент могли увлечь за собой людей для действий, угодных правящей клике.
Таким образом, объяснив «пассионарность» индивида и этноса исключительно мутациями, географической средой и космическими излучениями, Л. Гумилев явно упростил проблему. Жизнь и судьба человека определяется целым комплексом факторов: наследственностью, воспитанием, собственным интеллектом, окружающей средой, случайным стечением обстоятельств... Судьба этноса, в определенной степени, схожа с судьбой отдельного человека и обуславливается подобными факторами.
К сожалению, имеются люди и с усиленной тягой к деструктивным, крайне эгоистическим, антигуманным действиям, так сказать «пассионарии со знаком минус». Григорий Сковорода в басне «Соловей, жаворонок и дрозд» пишет: «...охота пуще неволи. Злая охота побуждает злодея к ужасным предприятиям. Но не менее сильна и святая охота».
Люди, которыми завладела эта «святая охота» (слово «охота» имеет в данном случае значение «хотение»), способны на удивительные акты самопожертвования ради благородной цели. Усвоенные с детства острое моральное чувство, способность к состраданию, непримиримость по отношению к несправедливости, чувство собственного достоинства могут подтолкнуть людей к активным действиям, заставят их посвятить этим действиям всю жизнь, вопреки противодействию других факторов. Например, с детства боязливый и пассивный человек может совершить мужественный поступок, если у него есть чувство собственного достоинства, осознание морального долга перед другими людьми, либо просто большая любовь к кому-то или чему-то.
В одном и том же человеке «святая охота» может соседствовать со «злой охотой», и какая из них победит в человеческой душе — иногда зависит от ситуации и случая. Поэтому общество заинтересовано в создании условий для того, чтобы люди с усиленной тягой к действию еще с детского возраста имели возможность следовать «святой», а не «злой охоте». Занятия с детского возраста спортом, художественным творчеством и другими видами содержательной деятельности могут предотвратить появление своеобразных антисоциальных «пассионариев» и, наоборот, увеличить число пассионариев с конструктивной, гуманной направленностью.
«Пассионарность нельзя измерить и исследовать, потому что она пока еще ни одной наукой не обнаружена», — пишет Галушко. Ее действительно нельзя увидеть в микроскоп или потрогать руками. Однако это недостаточный аргумент. Не быть обнаруженным с помощью приборов — это еще не значит не существовать. Причины возникновения усиленной тяги к действиям (повышенную социальную активность) как отдельных людей, так и больших масс также нельзя потрогать руками или увидеть в микроскоп, но зато результаты действия этих причин часто бывают хорошо видны невооруженным глазом; в том числе и в виде бунтов и революций, в виде трупов на площадях и улицах городов, в виде разрушений и покалеченных судеб. Хотя понятно, что в подобных случаях массовые мутации биологических организмов абсолютно ни при чем, и здесь играют роль другие факторы, еще требующие глубокого изучения.
Отсутствие возможности точных измерений не отменяет существование явления как такового. Термин «электричество» был введен В.Чарльтоном в 1650 году, а количественное исследование электричества начал де Кулом (de Coulomb) лишь в 1785 году, спустя 135 лет после появления термина «электричество».
Можно с большой долей уверенности предположить, что такие гуманитарные науки, как социальная психология, этносоциология и другие будут в будущем активно использовать такие методы точных наук, как научный эксперимент и количественное исследование.
Галушко в подтверждение своих аргументов против пассионарности приводит высказывание генетика Сергея Храпунова о том, что идея пассионарности Гумилева представляет типичный пример гуманитарных (!) «теорий», лишенных методической научной основы, которые являются скорее вопросом веры, а не знания». Однако данное высказывание свидетельствует не столько о научной проницательности американского генетика, сколько о его цеховом чванстве, которое, к сожалению, характерно для некоторых представителей естественных и точных наук по отношению к гуманитариям.
Теории, являющиеся скорее «вопросами веры, а не знания», возникают в том случае, если имеющаяся информация об объекте исследования недостаточна для создания достоверной целостной картины. В таких случаях исследователи часто додумывают недостающую информацию, так как нормальному человеческому сознанию свойственно стремление к восприятию любого элемента и явления окружающего мира как целостного объекта с определенными причинно-следственными отношениями — вне зависимости от того, относится ли исследователь к сфере гуманитарных или точных наук. Гипотеза является действенным инструментом познания мира, хотя некоторые гипотезы со временем и были отвергнуты как не соответствующие реальности.
К примеру, люди уже давно оперируют такими понятиями, как «тепло» и «холод». Длительное время в ученом мире господствовала точка зрения, что причина тепла — особенная материальная субстанция (флогистон, теплород), и это было всего лишь вопросом веры, а не знанием истины. Лишь спустя длительное время было выяснено, что природа тепла значительно сложнее, чем наивные представления о флогистоне.
Некоторые гуманитарные науки находятся сейчас лишь в начале своего развития. Они особенным образом затрагивают интересы отдельных социальных групп, сообществ и индивидов, поэтому их развитие часто искусственно тормозилось. В СССР, например, генетика, прикладная социология и некоторые другие отрасли науки долгое время считались буржуазными лженауками, а их сторонники подвергались преследованиям. И, кстати, хотя в США не исследуют «пассионарность» в духе Гумилева, но там всесторонне изучают явления социальной активности (вспомним хотя бы «социальный капитал» Фукуямы) и феномен лидерства; американцы и в семье, и в школе стараются выращивать лидеров и активных граждан.
В общем и целом, в теории «пассионарности» есть рациональное зерно, и отбрасывать его было бы неразумно; просто это рациональное зерно нужно очистить от той внешне красивой и оригинальной, но бесполезной обертки, в которую его спрятал Л.Гумилев, к тому же всунувший все это в «подарочный комплект», в котором есть и идеологические товары сомнительного качества. Введенные Гумилевым термины «пассионарность» и «пассионарий» вполне пригодны для применения (и охотно применяются многими). Следует лишь учитывать наличие многообразия факторов, вызывающих «пассионарность» как отдельного индивида, так и значительных групп населения, этносов и наций.
Оценивая творчество Л. Гумилева в целом, следует учитывать конкретную историческую обстановку, в которой он жил, творил и влиял на людские умы. В удушающей бюрократической атмосфере «единственно правильной» советской официальной науки его идеи были словно глоток свежего воздуха. В его представлении человек (в том числе и так называемый советский человек) был не монументальным «властелином природы», самостоятельно определяющем свою судьбу, поворачивающим вспять реки и создающим новые моря в соответствии с мудрыми предначертаниями «великих вождей пролетариата» и «родной Коммунистической партии», а существом, напрямую связанным со всей окружающей средой, в том числе и с космосом, и напрямую зависимым в своих действиях от этого внешнего мира.
Люди со свободным мышлением передавали его книги из рук в руки — но лишь тем, кого считали близкими по духу. Даже категорически не принимая некоторых его идей, тот, кто считал себя мыслящим нонконформистом, услышав, что кто-то с одобрением цитировал или упоминал Аверинцева, Гумилева, и других «полуоппозиционных» деятелей науки и культуры, делал в своей памяти отметку: это «свой человек» и с ним можно говорить более или менее откровенно. Справедливо критикуя некоторые утверждения и теории Гумилева, следует в то же время отдать должное неординарности его мышления, и, конечно же, его «пассионарности»: увлеченности идеей служения своему Отечеству, огромному трудолюбию и удивительному мужеству. Если бы во времена СССР не было таких людей, то самостоятельно мыслящему и неглупому человеку с чувством собственного достоинства можно было от скуки и безнадежности впасть в депрессию или спиться. Что, к сожалению, иногда и происходило с теми, кто в силу различных причин не сумел найти близких себе по духу людей и смысла своей жизни.
Нехватку украинцев, обладающих усиленной тягой к действиям и упорством в достижении цели — цели, приносящей пользу всему народу, всей нации, мы ощущаем на протяжении всей нашей истории. Именно поэтому Украина в переломные моменты обычно не находит тех пяти-десяти процентов активных граждан, которые способны увлечь за собой весь народ. Хуже того, наши «пассионарии» в ответственные исторические моменты делят народ на несколько частей, которые затем взаимно атакуют и истребляют друг друга. Нам явно не хватает конструктивной пассионарности. Многие наши «пассионарии», несмотря на всю их патриотическую риторику и не менее патриотические вышиванки, несут в себе деструктивную, разрушительную силу.
Однако ждать, пока произойдут соответствующие «массовые мутации» в результате изменения географических условий или в результате облучения космическими лучами (в соответствии с идеями Гумилева), не стоит; гораздо эффективнее — делать то, о чем писал Грушевский: целенаправленно развивать силу, выдержку, сознательность и энергию в своем народе.
