В № 122-123 «День» писал о мюнхенских впечатлениях глазами музыковеда, но в одной статье все уместить не удалось, поэтому предлагаем читателям газеты продолжить виртуальную экскурсию по Баварии и посетить самую резонансную оперу, представленную на Летнем оперном фестивале, — «Фиделио».
РИХАРД ВАГНЕР И ТОМАС МАНН
Любовь к музыке Вагнера началась у юного кронпринца и будущего баварского короля с «Лоэнгрина». Так было и с другими известными людьми, имена которых вошли в историю Мюнхена. Так случилось и со мной, когда на третьем курсе Харьковской консерватории впервые услышала (в записи на пластинках) «Лоэнгрина» и выбрала эту оперу темой своей курсовой работы. Намного позже, оказавшись проездом в Байроте, увидела здание знаменитого Фестшпильхауза, об уникальном внутреннем строении которого рассказывала на лекциях студентам. А в 1997 году при Национальном доме ученых начало функционировать Киевское вагнеровское общество, и я стала его председателем. Уже через год удалось попасть на самый престижный европейский вагнеровский фестиваль, увидеть и услышать в Байройте семь опер классика, в том числе весь грандиозный цикл тетралогии «Кольцо нибелунга».
Кстати, за сто лет до этого на представлении «Лоэнгрина» в оперном театре ганзейского города Любека его уроженец, гимназист Томас Манн, всецело захваченный в плен музыкой, ощутил мощный зов судьбы. С той поры Вагнер навсегда вошел в его жизнь как виртуальный собеседник, неразгаданная тайна, оппонент, побудительный стимул к творчеству.
Мюнхен Томаса Манна по значимости в биографии и творчестве писателя можно сравнить с Киевом Михаила Булгакова. Здесь к скромному банковскому служащему пришло первое признание после опубликования ранних новелл. Здесь же ему суждено было стать знаменитым, когда был завершен и вышел из печати его первый большой роман «Будденброкки». Принятый в литературно-художественных кругах и в богатых аристократических домах города, на одном из званых приемов в роскошном особняке профессора математики Альфреда Прингсгейма, он встретился со своей будущей женой Катей. В результате этого счастливого брака появилась семейная вилла на Пошингерштрассе, в которой Томас Манн с женой и детьми прожил около двадцати лет. Трехэтажное здание с началом Первой мировой войны перестало соответствовать бытовым неурядицам времени, коснувшихся семьи писателя. А расставание с домом оказалось символическим. Через несколько дней после прихода к власти Гитлера Томас Манн уезжал на вагнеровские торжества в Амстердам (снова в ключевом моменте его жизни появляется Вагнер!), после чего была запланирована его поездка с лекциями по другим странам Европы. Покидая семейное гнездо, он не знал, что расстается с Мюнхеном и с родной страной навсегда.
Сегодня среди достопримечательностей Мюнхена значится дом Манна. Он стоит в красивом месте у берегов темно-зеленой из-за высоких густых деревьев реки Изар. В результате множества перипетий и военных разрушений он менял свое назначение, перестраивался, земельный участок был продан наследниками Томаса Манна. Теперь на этом месте стоит особняк, являющийся частным владением. Но на воротах висит табличка, оповещающая о том, что когда-то здесь жил великий писатель и были написаны его известные всему миру произведения.
«ОПЕРА СПАСЕНИЯ»
С Вагнером и его наследием, как и с самим Мюнхеном, в ХХ веке оказалось все далеко не так уж радужно и просто. И на город, и на музыку композитора тенью легли пропагандистские акции времен Третьего рейха. Революции, перевороты, кризисы, уносящие людские жизни войны... Можно вспомнить, насколько не простыми были исторические итоги вдохновлявшей бунтаря Бетховена Французской буржуазной революции. Первоначальное посвящение Наполеону своей Героической симфонии Бетховен хотя и разорвал, но приверженцем лозунгов свободы, равенства и братства оставался до конца дней. Верил он и в то, что, когда обнимутся в порыве братской любви миллионы, тираны получат справедливое возмездие и все преследуемые за свои убеждения узники выйдут из тюрем. Об этом композитор как раз и написал единственную в своем обширном музыкальном наследии оперу «Фиделио».
В основу оперы положена модель французской «оперы спасения», рожденной в Париже в гуще революционных событий. В такие взрывоопасные периоды обычно трудно бывает разобрать, кто прав, а кто виноват. Преследованиям часто подвергаются ни в чем не повинные люди. И такие же простые граждане смело бросаются на их защиту с риском для собственной жизни. А когда ситуация достигает предельного накала, спасатель вместе с жертвой несправедливости оказываются на краю гибели. Вот тут-то в хитроумную игру вступают те, кому удалось захватить быстро меняющуюся власть. Как по мановению волшебной палочки, они устраивают счастливый финал и присваивают себе лавры победителей.
Этот сюжет создатели новой мюнхенской постановки «Фиделио» дополнили важным философским мотивом, благодаря которому привнесенные современные акценты не выглядели лишь поверхностной актуализацией, которая стала модной в западной оперной режиссуре. Ключом к бетховенскому произведению испанский режиссер Каликсто Бието и его соавтор, сценограф Ребекка Рингст избрали образ лабиринта и для этого включили в текст либретто фрагменты из произведений Хорхе Луиса Борхеса и Кормека МакКарти. Такие вставки не нарушили структуру произведения, так как в самой опере, как и в «операх спасения», музыкальные номера чередуются с разговорными эпизодами. Необходимость редактирования первоначального текста мотивирована и тем, что сама опера имеет три разных редакции, которыми обычно театры распоряжаются по-своему. К тому же Бетховен написал к ней не одну, а целых четыре увертюры! Самая известная из них, «Леонора № 3», во многих спектаклях звучит не перед началом, а перед торжественным финалом произведения, что помогает сгладить неожиданность внезапного перехода от мрака и драматических событий к абсолютному хеппи-энду!
В новой сценической версии ее авторы принципиально отказались от прямолинейной счастливой развязки и сделали финал далеко не однозначным. Линейной трактовке сюжета они противопоставили более сложную конструкцию, соответствующую реалиям сегодняшнего дня. Ведь Европа и весь мир не могут выбраться из лабиринта проблем, которые обозначили одним лаконичным словом «кризис». А история с российскими бизнесменами Ходорковским и Лебедевым, в защиту которых выступают не политики, а музыканты из разных стран? Бетховен восхищался Наполеоном, а потом разочаровался в нем и стал свидетелем нарастающих антинаполеоновских настроений в Германии и Австрии. Как раз в то время, когда французские войска вошли в Вену, здесь состоялась премьера «Фиделио» во второй авторской редакции — именно той, которую взяли за основу нынешние мюнхенские постановщики.
УЗНИК СОВЕСТИ И ЛЮБОВНЫЙ КОНФЛИКТ
Бетховен написал свою оперу об узнике совести Флорестане, а главной героиней сделал самоотверженную женщину Леонору. В мюнхенском спектакле во время звучания увертюры мы видим, как Леонора-Аня Кампе переодевается в мужской наряд, стягивает эластичными бинтами грудь, чтобы под именем Фиделио отправиться на поиски мужа в лабиринты тюремных ловушек, бесконечных камер-клеток, в которых все просматривается и все на виду. Современная тюрьма выглядит здесь как многоуровневое металлическое сооружение, занимающее все пространство сцены. В нем постоянно перемещаются снизу вверх, на переднем и заднем планах, людские фигуры. Это тревожное движение неустойчиво и зыбко, а все персонажи снабжены страховочными поясами, как на высотных работах. Для заключенных такие пояса служат своеобразной аналогией прежних кандалов.
Когда в завершении первого акта хор заключенных, выведенных на короткую прогулку, постепенно заполняет авансцену, один из них, не выдержав напряжения, вешается на своем страховочном поясе. Вертикально-диагональные перемещения сообщают динамику уже начальным сценам оперы, которые в бетховенской партитуре более всего связаны с эстетикой немецкого бытового зингшпиля и несколько выпадают из основного строя музыки. С помощью динамичного построения мизансцен постановщики сразу подчеркивают напряженность внутреннего состояния Леоноры, которая неожиданно для себя оказалась втянута в любовный конфликт. Возлюбленный дочери тюремщика Рокко Марцелины Джакино (Джусси Миллс) демонстрирует в роли соперника мнимого Фиделио поистине испанские страсти. По внешнему виду и раскованной манере поведения напоминает Кармен и Марцелина Лауры Татулеску. Что касается Рокко Франца-Йозефа Селига, он растерян, не может найти выход из западни, и скорее похож на банковского служащего, чем на тюремного начальника. Обостренную экспрессивную трактовку получает образ главного злодея Пицарро в исполнении известного опытного певца Вольфганга Коха. В его поведении подчеркнуты черты психически неуравновешенной личности с непредсказуемыми реакциями и поступками.
В начале второго акта основная конструкция медленно опускается до горизонтального положения. Над ней в это время и в последующих эпизодах демонстрируют свое мастерство воздушные гимнасты как еще один символ необычных условий и образ мужественного преодоления преград. События разворачиваются на авансцене и вдоль рампы. Становится ясно, сколь тяжела в этой тюрьме-лабиринте участь тех безвестных, лишенных имени и связи с миром жертв, которые томятся в глухих темных подземельях. Именно такой жертвой и оказался Флорестан. Выразительно проводит его первую большую сцену «звездный» тенор Йонас Кауфман, который во всех исполняемых партиях умеет сочетать гибкий, насыщенный вокал, поражающей эмоциональной полнотой и тонкими оттенками динамики, с достоверностью и глубиной создаваемых сценических образов. В поведении Флорестана-Кауфмана чувствуется, что он давно потерял счет времени и пространственные ориентации, а единственное, что еще привязывает его к жизни, — воспоминания о любимой жене. Когда Рокко, чтобы освободить место для могилы, оттаскивает еле живого узника в сторону, тот еще пробует отползти назад. Действие разворачивается на узкой полоске, где негде развернуться и некуда бежать. Динамично решена сцена появления Пицарро и сопротивления, которое ему оказывает Леонора. Но самый замечательный и неожиданный момент наступает вслед за этим.
Когда Пицарро падает, облитый из канистры ядовитой жидкостью, Леонора переодевается в женское платье и дает костюм для переодевания Флорестану. Но он как бы в полузабытьи берет в охапку снятую тюремную одежду и уходит. Леонора остается сидеть на полу в оцепенении. А в это время сверху раздается божественная музыка адажио из струнного квартета Бетховена, опус 132. Исполняющие ее музыканты находятся в трех подвесных кабинах, которые постепенно опускаются с колосников. И мы понимаем, что это и есть момент катарсиса, что главное уже случилось: потрясения, напряжение всех сил, перенесенные страдания составили высшую точку духовного подъема, что дает до конца прочувствовать и осмыслить возвышенную лирику бетховенского позднего квартета.
Что касается результата, то в интерпретации постановщиков он оказывается сомнительным в своей абсолютной ценности. Функции обязательного в старых операх «бога из машины» здесь выполняет министр Дон Фернандо. Исполняющий эту резонерскую партию Стивен Хьюмес появляется из боковой ложи в знакомом зрителям гротескном образе Джокера из фильма «Бэтмен». Его действия оказываются непредсказуемыми, благодаря чему до конца сохраняется драматическая напряженность. Таким образом постановщики демонстрируют характерное для современного мира недоверие ко всякому пафосу и к разрешению конфликтов по мановению руки представителей властных структур.
Премьера спектакля, включенного в нынешнюю фестивальную программу, состоялась 21 декабря 2010 года. Тогда ее музыкальное руководство осуществил известный дирижер Даниэль Гатти. Но в рецензиях его работа подверглась критике. Возможно, из-за этого на фестивале его сменил не менее известный дирижер Адам Фишер. Его интерпретация оказалась яркой и выразительной, она во всем соответствовала глубокому и убедительному постановочному замыслу. Спектакль стал настоящим открытием и явился примером того, как можно сделать актуальным классическое произведение, проникая в его сущность, а не вступая в полемику с автором, как правило, всегда малоэффективную.
