Последнюю ленту Павла Лунгина «Царь», успевшую побывать в Каннах (программа «Особый взгляд»), радеющие за свою страну вменяемые россияне не только не сочтут непатриотичной, но и увидят в ней искреннюю озабоченность ее авторов судьбами своей многострадальной Родины. «Антирусской» она покажется той части русских патриотов, которые сегодня уповают на сильную, абсолютную, безжалостную власть нового тирана, будь то царь или президент, способного избавить страну как от внутренних, так и от внешних врагов. Внутренними врагами такие радикальные патриоты-националисты считают всех, кто имеет другой цвет кожи и разрез глаз, кто мыслит и чувствует не так, как они, кто отстаивает право человека быть свободным. Что касается внешних врагов, то у России из-за ее непомерных геополитических амбиций их во все века всегда было больше, нежели друзей (еще можно понять конфликт Москвы со смотрящими в сторону Запада Киевом, Тбилиси или прибалтийскими странам, но она умудрилась рассориться даже с обожающей ее Беларусью).
Болезненный синдром поиска врагов со всеми вытекающими из него последствиями (нетерпимостью, недоверчивостью, фанатизмом, различными фобиями, приводящими к шизофрении и т.д.), по мнению Павла Лунгина, стал национальной русской болезнью со времен правления Ивана Грозного. Именно о том, как формировались нынешняя российская ментальность и государственность, с их недоверием к демократическим ценностям и институтам, с их упованием на диктатуру, на абсолютную власть «отца народов», и снял свою новую ленту автор знаменитых «Такси-блюза» и «Острова».
При внешней близости «Царя» к «Острову» (и тут и там кресты и иконы, герои Мамонова много молятся Богу) новая картина Лунгина, по сути, все же ближе к «Такси-блюз». В ней в преддверии крушения СССР режиссер поднял тему извечного российского конфликта между естественным для человека стремлением к свободе и панической боязнью ее со стороны власть предержащих. В отмеченном в Каннах спецпризом фильме талантливого московского саксофониста, с одной стороны, прессовала советская власть, с другой — разрушала страсть к водке, не лакать которую в условиях российской жизни невозможно. Человеческий облик и человеческую жизнь музыкант от Бога приобрел, лишь уехав на Запад.
В новой картине Лунгина Мамонов играет Грозного, который, по мнению режиссера, воплотил в себе все противоречия русской жизни и души. В «Царе» герой бывшего знаменитого лидера группы «Звуки Му» уже сам «прессует» без разбора всех своих соотечественников. Среди невинно замученных и убиенных жертв маниакально подозрительного царя оказывается, в конце концов, и друг его юности игумен Соловецкого монастыря Филипп (Олег Янковский, его память перед пресс-конференцией Лунгина журналисты почтили минутой молчания).
В фильме показан лишь небольшой период из жизни Грозного, а именно 1565—1566 годы, когда разгул опричников, этих верных псов царя, привел к тому, что московская Церковь осталась без митрополита. Ежедневные пытки в подвалах палача Малюты и казни подозреваемых в измене бояр и воевод (чем не тридцатые-сороковые годы прошлого века), война с поляками, хитростью взявших Полоцк, становятся в картине тем страшным фоном, на котором разворачивается конфликт Грозного с игуменом. Вызвав монаха из Соловков в Москву, царь-параноик склонил его к тому, чтобы тот стал новым митрополитом. С первых кадров Лунгин четко прорисовывает одну из главных тем фильма: лицедейская и порабощающая самого правителя природа власти. Облаченного лишь в простое рубище, босого раба Божьего Ивана, который только что творил уединенную, иступленную молитву, пока он выходит к склонившейся в раболепном поклоне черни, прямо на ходу облачают в расшитые золотом и драгоценными камнями роскошные царские одежды. В тот момент, когда последняя деталь «костюма» князя и царя одета на грешное тело, заканчивается грешник и начинается «наместник Бога» («Как человек — я — грешен, — скажет он Филиппу, — как царь — безгрешен»). Тема паранойи, раздвоения личности, неизбежной, если человек берется играть чуждую ему роль (а тем более взваливает на себя непосильное бремя власти), проходит лейтмотивом через всю картину. Тем более, что самому Мамонову, который, с одной стороны, считает себя православным христианином, а с другой — не спешит расстаться с неподобающими последователю Христа привычками, это раздвоение очень даже знакомо.
В более сложном положении оказался Олег Янковский, который убедителен в тех сценах, в которых будущий митрополит представлен монахом-гуманистом, образованным инженером, изучающим труды Леонардо да Винчи (здесь ему помогают его знаменитые герои-жизнелюбы и скептики из захаровских фильмов). Меньше веришь актеру, когда его митрополит проявляет качества святости. Сыграть святость, как вы понимаете, невозможно, она или проявлена в человеке, или ее в нем днем с огнем не сыскать. Именно святость, готовность к жертвенному подвигу той части своих соотечественников, которые решаются восстать против царя-палача, является в картине тем лучом света в темном царстве российской действительности, который оставляет зрителю надежду. Но для того, чтобы этот свет рассмотреть, человек должен снять шоры с глаз и со своего сознания, почувствовать себя свободным. Ибо чем больше власти он, не желая брать ответственности за свою жизнь, делегирует над собой царям, президентам, патриархам (или любым иным харизматическим личностям), тем меньше «царя», т.е. способности самому принимать ответственные решения, остается у него в голове. А без царя в голове, нужно это давно понять, не обустроить не только Россию, но даже и свою личную жизнь.
