На этот раз артисты Санкт-Петербургского Театра балета Бориса Эйфмана представили публике спектакль «Чайковский», который увидели киевляне, одесситы, днепропетровцы и харьковчане (гастрольное турне организовала компания «Пилигрим»). Каждое выступление петербуржцев — знаковое событие. Это не просто балет, а спектакли-притчи, откровения и размышления. Критики вполне заслуженно называют труппу Бориса Эйфмана «уникальным явлением в современной хореографии». Постановки этого балетмейстера отличаются драматической насыщенностью, философским началом и тонким психологизмом. Переступив через множество табу, хореограф расширил жесткие классические рамки, но при этом остался верным канонам, создал современный балет, переведя язык танца и пластики на язык драмы.
Спектакль «Чайковский» начинается и заканчивается со сцен смерти композитора. Говорят, что когда приходит последний час, то перед человеком, словно в калейдоскопе, проносится вся его — на этом построена постановка Эйфмана. Перед зрителями оживляет воспоминания Петра Ильича, которые перемешаны с его видениями и галлюцинациями. Нет покоя мятущейся душе маэстро, и возникают образы, мучившие Чайковского (Олег Марков): Двойник — его второе «Я» (Алексей Турко), черные Думы-птицы, белые Лебеди, Фея Карабос, Щелкунчик, Дроссельмейер, карты, Пиковая Дама, юноша-идеал Принц (Иван Зайцев), девушка (Злата Ялинич), безумная жена Милюкова (Наталья Поворознюк), добрый ангел фон Мекк (Лина Чой), друзья и поклонники (герои его произведений и современники — их роли исполняют артисты балета). Мыслями Чайковский там, где может наслаждаться красотой и гармонией, а в реальности он изгой. Даже женившись, он не может справится со своими страстями (его плоть в конфликте с бытующей моралью), поэтому удел Петра Ильича — одиночество...
Сценография Вячеслава Окунева скупа: в центре на черном заднике сцены окно- виньетка, где сменяются изображение (вид Петербурга, ложа театра, озеро...), кровать, как место агонии композитора и его видений, балетный станок, карточный стол (постепенно мир Чайковского сужается до его размеров, трансформируясь на смертный одр маэстро). Это спектакль-рассказ о борьбе, которую вел композитор с собой и с обстоятельствами, о его творческих поисках, любви, страсти. Постановка настолько экспрессивная, пластичная, драматическая и чувственная (сложные па и пируэты, захватывающие поддержки), очень точно расставлены музыкальные акценты (звучат произведения Чайковского), что балет смотрится на одном дыхании. Потрясает виртуозность танцовщиков, их талант драматических артистов и мастерство хореографа.
Сегодня балетмейстера называют грандом, критики пытаются разгадать его секреты, а молодые коллеги пытаются копировать его почерк. А начиналось восхождение к всемирной славе в далеком 1977 году, когда возник этот авторский театр одного хореографа. Кстати с первыми своими гастролями молодой, но самобытный коллектив приехал в Киев. Тогда Эйфмановский экспериментальный балет «Бумеранг», в котором звучала музыка Pink Floyd не только потряс зрителей, но и объединил массу людей, навсегда влюбившихся в творчество хореографа. В то советское время, обращение к музыке Pink Floyd, Д.Маклафлина, Р.Уэйкмана (Yes) было бунтом, а соединение композиций с ошеломляюще эмоциональной и свободной от академических клише принесло Эйфману репутацию «нарушителя балетных устоев»... На репертуаре театра оформилась труппа с особым пластическим мышлением. Артисты, блистательно владея классическим и современным танцами, обладают даром перевоплощения. Сегодня Эйфман, являясь создателем новой актерской школы, а в творческом активе Бориса Янкелевича около 50 балетов. Он создал свой особый — образный и яркий хореографический язык. Героями его спектаклей являются не принцы и принцессы из сказок, а знаковые личности разных эпох, например, писатель Жан-Батист Мольер, композитор Петр Чайковский, основоположник современного балета Джордж Баланчин, балерина Ольга Спесивцева...
Наша беседа с Борисом Эйфманом состоялась по телефону. На гастроли он не поехал, т.к. занят новым творческим проектом, который пока держит в секрете, но, признавшись, что нашу столицу считает талисманом своего театра, а его артисты говорят: «Если киевляне принимают спектакль, то он понравится публике разных городов».
— Все ваши балеты не развлекают публику, это откровения: психологическое и драматическое действие, рассказанное языком танца. Как вам удается заставить зрителей сопереживать?
— Цель театра — потрясение зрителей. И через потрясение, через сильные эмоции привести зрителей к катарсису, чтобы их душа отзывалась на увиденное на сцене, заряжаясь новой энергией. Для меня балет не развлечение публики, а возможность откровенного разговора о важных и общечеловеческих вопросах.
— Борис Янкелевич, в вашей труппе собраны замечательные танцовщики. Прошли школу Эйфмана и многие украинские артисты. Например, ваша нынешняя солистка Нина Змиевец (исполняющая роль Спесивцевой в «Красной Жизели») представительница киевской хореографии. Какими критериями должны обладать танцовщики, чтобы попасть в ваш театр?
— Я стараюсь поддерживать связи с различными балетными школами. Любой танцовщик может прийти на кастинг и показать себя. Кроме Змиевец у нас в труппе работает Лановой (он недавно окончил Киевское хореографическое училище), а также еще несколько балерин и танцоров в кордебалете. Я с огромным уважением отношусь к украинской и, в частности, киевской балетной школе, т. к. она готовит профессионалов высокого класса. Периодически мы обновляем труппу. Рост балерин может быть до 172 см, а вот танцовщики нам нужны высокие — от 182 см. Я не подбираю танцовщиков по принципу кому легче танцевать, тех артистов, которые могут выразить мою хореографию и пластический язык. Для того чтобы танцевать в моих балетах нужны определенные линии, и это не вопрос пристрастий, а вопрос выражения через хореографию моих балетных идей. Вообще современная хореография — это танец линий, и я предпочитаю, чтобы эти линии были определенными, т.к. они несут выразительность и красоту балета. Наши танцовщики отличаются артистизмом, и кроме профессиональных навыков они должны уметь создать образы на сцене, самостоятельно мыслить, и в тоже время следовать моим идеям, чтобы стать соавторами спектакля. А еще в нашем театре надо очень много работать...
— Приоткройте вашу творческую мастерскую: приступая к новой постановке, вы сначала продумываете драматический сюжет спектакля или идеи приходят, когда слушаете музыку?
— Это зависит от того, какую цель ты перед собой ставишь. Например, когда рождался балет на музыку Моцарта, то я слушал произведения этого композитора, погружался в его творческую атмосферу, выстраивая драматургию исходя из музыки. Но чаще я работаю с литературными источниками: произведениями писателей, мемуарами, дневниками, воспоминаниями современников и, придумав сюжет, дополняю его музыкальной основой, а дальше придумываю как хореографически и пластическими движениями передать свои задумки и фантазии. Конечный итог — импровизация движений в танце. Когда прихожу в балетный зал — вот тогда и начинается процесс рождения балета. Рождение замысла — процесс сложный и порой непредсказуемый.. Мне трудно сказать, откуда приходит вдохновение, но оно меня не покидает. В идеале должны состыковаться все компоненты одновременно — сначала, как правило, музыка, потом танец и параллельно работа с художником.
В классической русской литературе я нахожу драматургию для своих балетов. Начал сочинять рано (в 16 лет у меня была своя труппа). С тех пор много лет прошло, но продолжаю тяготеть к хорошей, высокой литературе, которая является для меня основой. В спектаклях пытаюсь открыть неизвестное в известном, я никогда не иллюстрировал тексты. Хотя ставил бессюжетные балеты — «Реквием» и «Мой Иерусалим», спектакли о творческих личностях — Мольер и Чайковский, камерные балеты — «Автографы» и «Метаморфозы», а также балеты-буфф — «Безумный день, или Женитьба Фигаро», «Двенадцатая ночь» и «Интриги любви». Но я считаю, что литература — основа драматургии, без которой театр существовать не может. В постановках мне хочется, чтобы музыка вела зрителя. С классической музыкой это делать легче. Хотя в «Красной Жизели» звучит Альфреда Шнитке, которого некоторые зрители открыли для себя после нашего спектакля. Работая с классической музыкой, я ее редактирую, а публике иногда кажется, что эта музыка создана специально для нашего спектакля. Музыка, свет, костюм, танец — все вместе и создает свой, самостоятельный образ, и он остается в памяти зрителей. Разновидность, разнообразие восприятия дает право относиться к хорошей музыке как к неканонизированной. Сила многих музыкальных шедевров в том, что каждое время у каждой личности они рождают разные впечатления... Моя главная задача — обогатить традиционное представление о балете. В этом и особенность моего творчества. Я терпелив и последователен в своем творчестве, и нам с танцовщиками успех достается дорогой ценой.
— Вы поставили несколько балетов на музыку Петра Ильича, а спектакль «Чайковский» о судьбе самого композитора, как рождался этот балет?
— Чайковский — один из любимых моих композиторов. Я поставил шесть спектаклей на его музыку, но ни разу не ставил его балетов («Лебединое озеро», «Спящую красавицу», «Щелкунчик»). Она несет поток эмоций, будит мечты и фантазии, делает нас лучше. Знаете, я задумался: почему такой успешный композитор, в ореоле славы, писал трагическую музыку? Погрузился в его биографию и узнал о страданиях, об адовых муках души Петра Ильича, спровоцировавших трагизм его музыки, и услышал ее совершенно по-другому. Чайковский был гомосексуалистом и страдал от этого, считая грехом. Он писал в своих письмах, что хотел бы быть как все, но природа наделила его и даром, и грехом. Поэтому в музыке он выражал боль своей души — он был между Богом и Дьяволом. Его душа, мораль, скитания — тянулись к Богу, а природа тащила к Дьяволу. Его трагизм был в том, что он ощущал свое раздвоение, поэтому страдал и мучился. Мой балет не история личной жизни Чайковского, а попытка материализовать трагическое начало в музыке композитора... Почему гений неоднократно возвращался к мысли о самоубийстве, писал письма, полные боли и отчаянья? Творческий процесс композитора всегда загадка. Понять его так же сложно, как и проникнуть в его личную жизнь. Прежде всего, где найти границу, за которой кончается обыденность и начинается творчество? В жизни художника эти две стороны жизни напоминают сообщающиеся сосуды, где соединяются радость и страдание, победы и поражения, где апофеоз мысли сменяется вихрем страстей. Он постоянно окружен восторженными почитателями и завистниками, поклонниками и клеветниками. Жизнь Чайковского — это нескончаемый диалог с самим собой, его творчество — исповедь, полная боли и гнева.
— Какие из последних ваших балетов записаны как фильмы, где их можно увидеть? А еще вас можно поздравить, что у театра недавно появился медийный центр...
— Съемки балетов«Анна Каренина» и «Онегин» сделал замечательный итальянский оператор Даниэле Наннуцци, который работал с такими мастерами, как Сергей Бондарчук и Франко Дзефирелли. Трудно было выстраивать сцены, кадрировать планы, работать с актерами и выполнять все это одновременно. Мы делаем записи, чтобы сохранить свой репертуар для балетной истории. Аппаратуру подарил Всемирный банк. Возможно, балеты будут показаны по телевидению или на каком-нибудь фестивале. Недавно у нашего театра появился современный передвижной мультимедийный центр. Теперь есть возможность записывать репетиции, постановки, обучающие DVD, а в перспективе и транслировать спектакли в режиме он-лайн в сети интернет. Я всегда белой завистью завидовал Мариинскому, Большому и другим театрам, у которых есть свои медиа-студии. Нашему театру в этом году исполнится 33 года, но при этом у него очень маленький архив. Мультимедийный центр позволит нам фиксировать путь создания балета, показывать любителям и профессионалам, что такое искусство создания танца.
— Борис Янкелевич, вы создали собственный хореографический язык. Дайте прогноз, в каком направлении балет будет двигаться дальше?
— Трудно определить одно какое-то направление. Сегодня кризис современной хореографии ощущается во всем мире — новых идей, имен, форм. Меня часто приглашают в жюри международных конкурсов, и я просто в ужасе — вижу падение творческого потенциала у молодых хореографов. Ныне главная проблема, что нет новых хореографов, которые смогли достойно стать приемниками великих балетмейстеров прошлого XIX и XX вв. Скудность хореографической мысли приводит к тому, что на сцене много балетной пены, непрофессионализма и подделок. А это приводит к тому, что интерес публики падает. Я стараюсь в театре сохранить славянские традиции (все лучшее, что было создано нашими предшественниками, развивать, и на этой основе создавать свое). Для меня важно, чтобы была преемственность поколений. Например, у вас в Украине интересно работает Раду Поклитару («Киев модерн-балет»). Я видел несколько его постановок, и они меня заинтересовали. Они сделаны талантливым человеком и свою труппу он ведет собственной творческой дорогой. Ныне, многие, так называемые авангардные хореографы, которые делали абстрактные композиции, все больше обращаются к сюжетному балету. То, чему я посвятил свою творческую жизнь, находит резонанс даже в их творчестве. Поэтому я очень надеюсь, что будущее балета все-таки связано с театром. Откуда балетное искусство родилось, туда оно и вернется.
— Как вы относитесь к тому, что молодые коллеги «цитируют» вас, копируя в своих постановках?
— Каждый молодой хореограф проходит через период, когда он подвержен влиянию кумиров. Я тоже не избежал этого, увлекался творчеством Мориса Бежара, но довольно скоро нашел свой язык, создав свой балет. Цитирование не вредит, но тут важно не застрять, а суметь освободиться от влияния авторитета, научиться аккумулировать лучшее предшественников, создавая свое — оригинальное.
— Как правило, ваш театр привозит на гастроли один — два спектакля, не планируете ли большое турне по Украине, ведь у нас выросло целое поколение «эйфоманов» — поклонников вашего балета, и есть ли желание что-нибудь поставить в Киеве?
— Моя мечта повести большое украинское турне. Я обожаю Киев! И это не комплимент, а чистая правда! Именно с вашего города началась наша гастрольная эпопея. Первые гастроли театра состоялись 30 октября 1977 года на сцене Октябрьского дворца (ныне МЦКИ). Мы показали «Бумеранг» на музыку Pink Floyd. Напомню, что это было 32 года назад — советские партийцы занимались пропагандой, и грандиозный успех нашего балета в Киеве помог поверить в свои силы, закрепил уверенность, что мы выбрали собственную стезю в творчестве. Ведь нас тогда упрекали, что «подвержены тлетворному влиянию Запада», а в ту пору это могло задушить наш молодой коллектив. Я благодарен киевлянам, что не просто поддержали, а признали нас, и это стало важным моментом в нашей биографии. Именно с Киева наш театр вышел на международную гастрольную орбиту. Через газету «День» хочу передать огромное спасибо всем, кто приходил на первые спектакли, кто и сейчас нас любит, интересуется нашим творчеством. Выступая за границей (США, Германии, Израиле) встречал многих украинцев, бывших киевлян и они помнят тот спектакль и наши первые гастроли. Я надеюсь, что будем продолжать знакомить с новинками репертуара, а по поводу больших гастролей нужно подключать меценатов и спонсоров, а мы, со своей стороны, готовы приехать в Украину. Что касается постановки в Киеве, то если будет желание дирекции Национальной оперы, то постараюсь скорректировать свои планы и внимательно рассмотреть предложение. Балетная труппа обладает очень мощным потенциалом, и мне было бы любопытно поработать с киевскими артистами...
СПРАВКА «Дня»
Борис Эйфман — балетмейстер, создатель, художественный руководитель Санкт-Петербургского театра современного балета. Родился в 1946 г. В Алтайском крае (Россия). Окончил хореографическое училище в Кишиневе и балетмейстерское отделение Ленинградской государственной консерватории им. Римского-Корсакова. С 1970 года работал балетмейстером Ленинградского хореографического училища им. Вагановой. В 1977 году стал художественным руководителем Ленинградского ансамбля балета (ныне — Санкт-Петербургский Tеатр балета). Признан в мире как создатель нового стиля в балете, являющегося синтезом классического и современного танца, философии и драматического искусства. Автор более 50 балетов, значительное место среди них занимают постановки по мотивам произведений классиков мировой культуры: «Идиот», «Поединок», «Тереза Ракен», «Мастер и Маргарита», «Реквием», «Чайковский», «Дон Кихот», «Карамазовы», «Красная Жизель». Создал ряд телевизионных фильмов-балетов. Лауреат премий «Триумф», «Золотая маска» и «Золотой софит». Борис Янкелевич женат (его супруга Валентина Морозова, бывшая солистка труппы Эйфмана), имеет сына.
