«День» продолжает публиковать цикл материалов о корифеях-франковцах (начало в №171, продолжение в №201), и посвященный 85 летию Национального академического драматического театра им. И. Франко.
Бронек Бучма, молодой перспективный актер львовского театра общества «Руська бесіда» играл в первой постановке «Украденного счастья» Ивана Франко того рьяного парня, который был вожаком сельской молодежи и на празднике Пущения возле трактира острым словом донимал жандарма. Юный артист увлекался игрой своего кумира, Василия Юрчака, в роли Николая Задорожного. И кто мог тогда предвидеть, что спустя тридцать лет знаменитый артист Амвросий Бучма прекрасно сыграет Николая на сцене Киевского театра имени Ивана Франко и получит за эту работу свою первую Государственную премию.
Тот молодой актер Бронек Бучма на юбилее Франко пожмет руку Ивану Яковлевичу, и пожатие это отпечатается в его эмоциональной памяти навсегда. Организовав в 1919 году Новый Львовский театр, Бучма даст ему имя Франко, и оно перейдет к театру, образованному слиянием нескольких актерских групп в Виннице в 1920 году. К тому самому театру имени И. Франко, который сегодня работает в столице Украины как национальный, академический, который прославлен и любим.
Довольно скоро Бучма покинул новообразованных франковцев в поисках новых средств выразительности, нового театра европейского образца. Эти поиски привели его к старому другу еще галичанской юности, партнеру по театру общества «Руська бесіда» Лесю Курбасу, к его Творческому объединению «Березиль» (ТОБ). Здесь, в «Березиле», он встретил необыкновенной красоты молодую актрису Валентину Бжескую, свою жену на всю жизнь. Пятую, как считала, улыбаясь, Валентина Ефимовна. Так и прожили они невенчанные (ведь советская же власть) и незарегистрированные (потому что стыдно — разве мы не доверяем друг другу?) почти сорок лет. После смерти Амвросия Максимилиановича на Рожденство 6 января 1957 года факт их брака пришлось устанавливать в судебном порядке по свидетельствам Н. Ужвий и других бывших березильцев для юридических формальностей уже другой эпохи.
В «Березиле» семьи близко дружили: Бучмы, Наталья Ужвий и ее тогдашний муж поэт-футурист Михаил Семенко, Дмитрий Милютенко и его жена балетмейстер Надежда Шуварская. Так и переехали все вместе по распоряжению правительства в 1936 году из Харькова, из разгромленного «Березиля» (арест Л. Курбаса в 1933 году) в столичный Киевский театр имени И. Франко.
В семье Бучмы сохранились воспоминания об этом переезде. Амвросий Максимилианович выехал раньше, ждали репетиции у франковцев и съемки на Киевской киностудии. Жил в Киеве в гостинице «Континенталь» (сейчас Музыкальная академия) на улице Городецкого (тогда Карла Маркса). А Валентина Ефимовна осталась в Харькове улаживать домашние дела. Накануне отъезда к ней, на улицу Гиршмана, 10, кв. 1 пришел Михаил Семенко с саквояжем. Они с Ужвий тогда уже развелись, Наталья Михайловна с сыном Семенко Михасем поехала в Киев.
Окна бучмовской квартиры на первом этаже были уже «раздеты», с улицы было хорошо видно, что делается в доме. Валентина Ефимовна с Семенко долго беседовали на кухне. Он просил передать Ужвий саквояж с его рукописями, сокрушался о разрыве с ней. Глухой ночью попрощался, ушел, а на улице его арестовали. Саквояж с рукописями поэта исчез — при переезде вещей, узлов было много. Кто-то помогал...
Первой ролью А. Бучмы в его втором пришествии к франковцам был Роман Круча в «Банкире» А. Корнейчука (1937). Актер представил образ романтичности и внешнего подобия Леся Курбаса, репрессированного друга и учителя.
Второй — полицмейстер Иван Коломийцев в «Последних» М. Горького, моральный урод, садист. Бучма с такой обличительной силой играл этого «очаровательного негодяя», что режиссер Кость Кошевский не на шутку испугался слишком явных алюзий и даже просил снять его фамилию с афиши. И недаром. Один из высоких советских чиновников, который сдал репрессивному молоху немало выдающихся художников, в восторге от игры артиста сделал ему комплимент: «Ваш Коломийцев такой привлекательный, я ему сочувствую». Актер отрезал: «Я не виноват, что у вас родственные души...»
Каким чудом Бучма избежал репрессий? Возможно, его уберег экранный Шевченко, воспроизведенный актером еще в немом фильме. Возможно, не было кому поручить роль В.И. Ленина, которая постановлением правительства Украины была поручена в театре им. И. Франко Бучме. «Правда» А. Корнейчука, с впервые выведенным на сцену образом «вождя мирового пролетариата», посвящалась 20-летию Октябрьской революции, «в честь» которой в северных лагерях массово расстреливали людей.
В работе над образом Ленина Бучма чуть не застрелился. Провал роли был равен смерти, а не совпадало буквально все: строение лица, рост, речь. Актер плохо понимал этого человека, не чувствовал его. Работа над ролью была безумной. И, конечно, мифотворной. Иначе и быть не могло в 1937 году. Тогда фигурой Ленина государство заменило народным массам Бога. И в этот миф поверили миллионы. Поверил и артист.
Но Бучма избежал «вождизма», пафоса, черт сверхчеловека. Его Ленин был живым, немного охрипшим от речей, искал воду и пил из солдатского котелка, умащивался на столе с записной книжкой на колене. Были, конечно, и «знаковые» жесты вытянутой руки, и трибуна со спрятанным суфлером Л. Билоцеркивским в ногах — не дай Бог ошибиться в каноническом тексте. Но на бурные аплодисменты пораженных зрителей Бучма выходил без грима, с париком в руке, в чуть расстегнутой рубашке без галстука — кланялся артист, а не вождь. Этика художника...
В тяжелое время Великой Отечественной войны Бучма возглавлял одну из фронтовых бригад франковцев, был на Сталинградском и Донском фронтах во время решающей битвы на Волге. Амвросий Максимилианович, уезжая на фронт, сказал волновавшимся родным: «Я привезу вам победу».
Работы на франковской сцене принесли А. Бучме две Государственные (Сталинские) премии — за «Украденное счастье» И. Франко (1940) и «Макара Діброву» А. Корнийчука (1949). Зрители ходили в театр «на Бучму». Но немало его творческих мечтаний здесь не осуществилось — Ричард III, король Лир и Шейлок В. Шекспира, Сирано де Бержерак Э. Ростана. «Ты еще не наигрался?» — спрашивали артиста, которому не исполнилось и шестидесяти, наверху, на Банковой, в ЦК КП(б)У, отказывая ему в трагедийных ролях. Своеобразная форма творческих репрессий. И он играл всякую драматургическую мизерию, создавая и здесь из эпизодов актерские шедевры.
Много помогал актерской молодежи — творчески и материально. Он многих вывел в мастера через партнерство, репетиции, аудитории театрального института, советами и комментариями, невзначай брошенным словом, шуткой, самим своим присутствием в театре — Виктора Добровольского, Нонну Копержинскую, Ольгу Кусенко, Аркадия Гашинского, Николая Панасьева, Костя Степанкова, Михаила Заднипровского, не говоря о многих других. Недаром в театре его называли «отцом». В день его смерти отменили традиционный «капустник», примчались в дом, хоронили всем театром, всем Киевом, всей Украиной. И до сих пор франковцы приходят 6 января к Бучме на Байковое кладбище. 45 лет подряд. Только в этом году не хватило франковцам сил на этот подвиг памяти, такой нужный для духовного здоровья актерской молодежи...
Валентина Ефимовна Бучма- Бжеская в «Березиле» была просто акробатической актрисой. Каталась на роликах в «Алло, на волне», исполняла сногсшибательные танцы. В театре им. И. Франко она играла в основном эпизодические и второстепенные роли. Но эксцентриада, наработанная в трюках березильских спектаклей, помогала ей создавать в этих миниатюрах острые, выразительные характеры. Ее Шарлотта в «Вишневом саде» А. Чехова, Розалия в «Филумене Мортурано» Э. де Филиппо, Настя в «Украденном счастье» И. Франко, госпожа Стессель в «Порт-Артуре» И. Попова и О. Степанова, миссис Старкуедер в «Краже» Д. Лондона выразительны гримом, стилем поведения, модуляциями голоса и красноречивым блеском больших глаз.
Несколько ролей она играла по очереди с другими, знаменитыми, актрисами — Н. Ужвий, П. Нятко. И была в них другой, но не менее выразительной, чем они. Например, в роли Натальи Ковшик («Калиновая роща» А. Корнейчука) у Бжеской не было лирической лукавости Ужвий, но выразительнее звучала убедительная сила современной деловой женщины.
Валентина Ефимовна (в девичестве Стрилец, а по матери Борщ), дочь земского фельдшера из Белой Церкви, закончила гимназию, читала французскую литературу и прессу в оригинале, владела польским, прекрасно вязала, играла на фортепьяно и даже в старости шла на прогулку красиво одетая. До первого инфаркта была стройной, легкой и утонченной в одежде, курила сигареты, во время войны крутила табачные самокрутки, от чего ее тоненькие пальчики стали темно-коричневыми. От первого брака с Георгием Николаевичем Бржеским, полуполяком, математически одаренным мужчиной, имела сына Игоря.
В период несовершенной советской паспортизации Игорь утратил из фамилии «лишнюю», «неудобную» букву «р» и стал «Юрьевич», потому что кто-то из тогдашних писарчуков решил, что так проще и вообще «Георгия» тоже зовут «Юрой». Игорь Бжеский, так и не усыновленный пасенок Бучмы, стал ему настоящим родным сыном и обрел прекрасного отца. Игорь Юрьевич очень много сделал для фиксации мыслей и опыта Амвросия Максимилиановича — практически все основные статьи Бучмы написаны рукой Игоря с голоса отца.
С детства Игорь был очень близоруким. Искал свою судьбу в медицине по пути деда Стрильца (медучилище), потом в Харьковском химико- технологическом институте. А после переезда Бучм в Киев «пришла коза к возу» — Бжеский поступил на режиссерский факультет Киевского театрального института. А вместе с ним и молодая его жена, с которой он встретился еще в Харькове, — Ирина Ивановна Зубова. Она поступила на актерский курс к Константину Павловичу Хохлову. Это были чуть ли не первые супруги среди студентов театрального института, которые еще на втором курсе, не прерывая обучения, обзавелись ребенком. Девочку назвали Валентина в честь обеих ее бабушек...
Война застала франковцев на гастролях в Москве, а бучменят в Киеве — только что закончили третий курс. Игоря в армию не взяли из-за страшной близорукости. Вывезла их в эвакуацию Мария Ивановна Литвиненко-Вольгемут, прославленная украинская оперная певица. Еле встретились Бучмы с бучменятами в Тамбове. Игорь работал в театре им. И. Франко помощником режиссера, а Ирина во вспомогательном составе — в массовке пела и танцевала. Позже играла маленькие эпизоды и роли — горничная в «Последних», змиивна в «Котигорошке», Урсула в «Много шума из ничего».
Но в 1948-м разразилась «война с семейственностью», и бучменят сократили с театра. Игорь пошел доучиваться на режиссуру в театральный институт к Виктору Довбищенко. Дипломный спектакль по примитивной пьесе туркменского драматурга Гусейна Мухтарова «Честь семьи» ставил в родном театре (1952, диплом со знаком отличия). Потом работал в первой когорте режиссеров Украинского телевидения, которое только начиналось. Но начал катастрофически терять зрение. Пошел на Киевскую киностудию художественных фильмов (второй режиссер на «Павке Корчагине» у А. Алова и В. Наумова), самостоятельно снимал по невероятно примитивным сценариям. Творческий путь закончил признанным режиссером Киевской киностудии научно-популярных фильмов. Игорь Юрьевич был человеком фантастической эрудиции и удивительной порядочности. С психологически сложной судьбой сына гениального отца.
Ирина Зубова на сцену не вернулась. Взвалила на себя непростой груз ведения большого дома, всегда полного гостей. Присматривала за тяжелобольным свекром — Бучмой. Возила его по санаториям и больницам, ухаживала дома. И так почти пять лет. Амвросий Максимилианович и умер у нее на руках. Впоследствии работала не по специальности, растила внука и правнуков. Сейчас Ирине Ивановне 88 лет, у нее светлый ум, многое помнит и все такая же приветливая хохотушка.
Это моя семья — дед Бронек, баба Вадя, папа и мама. Поэтому и мне некуда было деться от театра, хотя тянуло то в токари по металлу, то в капитаны дальнего плавания, то в лесничие — в зависимости от прочитанных книг и успешности грибной охоты.
Театр — это моя судьба. Потому что маленькой меня пеленали и кормили на площадке четвертого этажа театрального института на Крещатике, 52. Потому что росла возле тети Наташи (Ужвий), дяди Мити (Милютенко), первая моя любовь в три года — Женана (Евгений Пономаренко). Но в актрисы не пошла — в первом классе надела очки, как и отец. Режиссура — не женская профессия, это я понимала. Оставалось театроведение. Вот и закончила с отличием родной театральный институт им. И. Карпенко-Карого по этой специальности среди умных однокурсников, сегодня известных в Украине театроведов. Меня учили те же преподаватели, те же стены Крещатика, 52, что и моих родителей. Это требовало от меня особой старательности и ответственности — чтобы не запятнать честь семьи, имя деда. Пришлось в таком режиме много работать всю жизнь. И тогда словно само собой пришло все, что сегодня имею — кандидат искусствоведения, заслуженный деятель искусств Украины, профессор кафедры театроведения родного института, теперь Национального университета театра, кино и телевидения им. И. Карпенко-Карого.
И я счастлива, потому получаю радость от любимой работы, талантливых учеников, которые «вышли в люди», нашла свою дорогу и идут по ней самостоятельно. В театре им. И. Франко бываю как критик. Пишу о нем и его деятелях, люблю их, как родных, и страдаю от их бессилия, ошибок и неудач (у кого их нет?), как от своих собственных. Поэтому пусть не обижаются, когда причиняю им боль — пытаюсь лечить, даже диагностировать болезнь. Зато радуюсь самым маленьким успехам франковцев, как солнышку, как новому дню.
А нынешнюю фамилию дал мне покойный муж, режиссер и театральный педагог Александр Самсонович Заболотный. Он вошел в бучмовскую семью уже после смерти Амвросия Максимилиановича, но знал и почитал деда как гениального актера. Что не помешало ему поставить «Украденное счастье» в Волынском театре им. Т. Шевченко (Луцк) концептуально иначе, чем было у Г. Юры, и при том чрезвычайно успешно.
В театре им. И. Франко А. Заболотный был на стажировке, ассистировал выдающемуся режиссеру С.В. Данченко в постановке спектакля «Украденное счастье». Александр Самсонович положил в Киеве начало Молодежному (сейчас Молодой) театру. Воспитал с «пионеров» плеяду известных мастеров театра, эстрады, цирка. Заложил методические основы профессионального обучения актеров, начиная с 6— 7 лет в Киевской детской Академии искусств.
Правнук Бучмы, наш сын Алексей Заболотный, в театральную профессию не пошел, стал совершенным знатоком и успешным преподавателем английского языка. Хотя его дети, праправнуки-бучменята, кажется, таки имеют творческий дар. Наталья красиво поет в хоре «Щедрик», Антон, возможно, будет актером. А пока в театре им. И. Франко они бывают как благодарные зрители.
Все мы почитаем свою семью, свои корни, имя которым Амвросий Бучма.
