Сегодня у украинского писателя и литературоведа, многолетнего автора, друга и партнера газеты «День» Михаила Слабошпицкого юбилей — ему 70 лет. Мы присоединяемся к многочисленным приветствиям и желаем имениннику здоровья и многих лет творческого вдохновения!
— Михаил Федотович, вас можно считать самым профессиональным и наиболее системным читателем в Украине. С найденными сокровищами знакомите более широкую аудиторию. Что из прочитанного поразило в последнее время?
— Недавнее посещение больницы прошло у меня под знаком португальского писателя, лауреата Нобелевской премии 1998 года Жозе Сарамаго. Купил сразу пять его романов. Как-то мне пришлось читать историю о том, как Маркес, который считал себя величайшим писателем современности, приехал в какую-то из латиноамериканских стран, а ему там сказали: «Сарамаго, а только после него — Маркес». Сарамаго — это не попса и не детективы, он требует системного чтения, а значит, много свободного времени. Попав в больницу, я прочитал его романы «Слепота», «Перебои в смерти», «Каин», «Восставшие из праха». Такое чтение — с одной стороны, для души, а с другой — помогает понять, где находится и куда направляется сейчас мировая литература.
В свое время я был свидетелем первых шагов писателя Ивана Малковича. Помню, как встретил его, двадцатилетнего студентика, в Союзе писателей. Тогда он напечатал свою первую подборку стихов в «Літературній Україні». Это была сенсация. На обсуждение молодых, но прежде всего Малковича, прибежали и Дмитро Павлычко, и затворница Лина Костенко. Так началось триумфальное вхождение Малковича в поэзию. Это были абсолютно новые стихи. Малкович, Рымарук, Герасимьюк не могли назвать себя «детьми шестидесятников». Это была новая украинская поэзия — комсомольско-неонароднический реквизит напрокат они не брали. Это были нонконформисты, эстетические диссиденты. Малкович всегда импонировал мне своей некрикливостью, кажущейся субтильностью, региональностью.
Недавно Малкович подарил мне новое издание «Подорожник з новими віршами». Но в нем я поймал его на старых стихах, которые были основательно переписаны, переделаны. Не знаю, кто еще из украинских поэтов так работает над своими текстами!
Еще перечитал своего друга, прекрасного российского писателя, лауреата всех возможных западных премий Владимира Маканина. «Отдушина», «Ключарев и Алимушкин» — перечитал и пожалел, что такого прозаика нет у нас.
— В последнее время в Украине появилось много изданий, посвященных российско-украинской войне, Революции Достоинства. Как вы оцениваете их?
— Речь идет о прекрасных книгах. В частности, «Аэропорте» Сергея Лойко, документальных изданиях — происходит накопление эмпирического материала, тех моментов, которые легко могут потеряться. Каждое упоминание имен — очень важно, ведь людям свойственно забывать. Такие издания, как «Котел», или Дело без срока давности» Библиотеки «Дня», имеют принципиальное идейное, национальное, державостроительное значение. В то же время политический роман, в котором эти события будут показаны с точки зрения вечности, с обертонами великой литературы, и который, возможно, станет своеобразным итогом упомянутых книг, — еще впереди.
— В прошлом году вы представили сразу две книги — документально-публицистическую «Велика війна 2014... Україна (виклики, події, матеріали)» и сборник литературных портретов «Наближення до суті. Літературні долі». Каких новинок ожидать от вас в ближайшее время?
— Заканчиваю современный «политический» роман как своеобразное срывание масок. Многие люди там узнают себя, особенно из политикума. Это не будет роман-репортаж, но реалии туда войдут — от «дела Гонгадзе» до событий сегодняшней войны на Донбассе. Но все это, конечно, через образы, коллизии...
— Сегодня можно наблюдать некоторый всплеск интереса к книге, чтению. Он, в частности, находит свое отображение в определенных внешних проявлениях — в разнообразных флешмобах, в фотографировании с книгами для соцсетей. Книга становится частью стиля. По вашему мнению, как можно повлиять на эту волну, чтобы она не спала и не сошла на нет?
— Всплеск действительно произошел — началось это, кажется, два-три года назад. Как ни странно, но интерес возник в первую очередь к литературе факта — к документальным изданиям, мемуаристике. Регулярно захожу в книжный магазин «Е» и прошу предоставить мне информацию, какой литературы больше всего покупают. Сейчас у читателей есть заинтересованность в украинских переводах зарубежной литературы, в документалистике, политологии. Спрос на чистую беллетристику — не вырос. Исключение — произведения Юрия Щербака, но здесь есть симбиоз футурологии, прогностики, политической публицистики, вестерна. Если взять другие серьезные фигуры в литературе: Юрия Андруховича, Тараса Прохасько, Таню Малярчук, Галину Пагутяк — все они прекрасные писатели, но сказать, что на них сегодня вдруг сфокусировалось общественное внимание, мы не можем. Они до сих пор имеют значительный авторитет, но продаются плохо.
Мне кажется, речь идет о состоянии общества, которое ищет ответа прежде всего на вопросы сегодняшнего дня. Люди не верят политикам, но верят медиа, документалистике. Думаю, это пройдет, когда ситуация в Украине определенным образом разрешится, когда немного спадет напряжение. Первый вагон поезда общего интереса к книге — это нон-фикшн. Ожидаем второго, третьего.
— Россия сейчас активно пытается привлекать «к диалогу» украинских культурных деятелей. Некоторые из них, к сожалению, не понимают, что их откровенно используют. Как следует реагировать на эти вызовы? На каких принципах возможно возобновление культурного диалога с россиянами?
— Россия пытается создавать свою среду среди украинской творческой и научной интеллигенции. Михаил Швыдкой хочет выступить в роли путинского «миссионера» в Украине. Нельзя идти ни на какой диалог! Когда сюда приезжают Андрей Макаревич или Владимир Маканин, которого можно назвать украинофилом, это еще можем допустить. К слову, Маканин и в России не боится говорить о том, что российский народ болен имперской ментальностью. Когда же встречаются путинские «шестерки» и «шестерки» с нашей стороны, даже если их возглавляет православный коммунист Борис Ильич Олийнык... Убежден, что когда идет война, такие контакты невозможны. Речь идет о создании среды — российская интеллигенция во главе со швыдкими, прохановыми и киселевыми врывается в наши ряды. В Украине же, к сожалению, есть масса молодых литературных неофитов, для которых показаться где-то в Беларуси при российских «коллегах» — это верх мечтаний. Это признак гражданской и национальной незрелости, бесхребетности.
Читайте также: В гостях у «эстетического диссидента»
