В Харьков известный российский драматург Нина Садур приехала, чтобы посмотреть постановку своей пьесы «Ехай» в театре «На Жуках», по приглашению молодого режиссера Ольги Терновой. И задержалась, чтобы пообщаться со зрителями и читателями, а также представить новую пьесу «Летчик».
Странная это, доложу вам, пьеса (впрочем, «обычных» Садур никогда и не писала). События в ней происходят в современной Москве, которая сосредоточилась для драматурга в Доме полярников. Именно там живет престарелый летчик Паоло, которого посылал в командировку «ослепительный» товарищ Сталин. Что искала полярная экспедиция во льдах Крайнего Севера, покрыто мраком секретности много лет. Почему Паоло многие годы ищет спецкоманда госбезопасности? Оказывается, он не только знает, где находится праматерь всех цивилизаций Гиперборея, скрывающая всю мудрость Вселенной, но и способен забрать туда с собой весь город, простирающийся за окнами Дома полярников...
Нина Садур назвала новую пьесу «ночной». В ней действительно много таинственного сумрака, но есть и уморительно смешные образы, будто подсказанные гоголевской фантазией. Чего стоят, например, блуждающие мешки с жертвами риэлторов или ребенок, зачатый школьницей от памятника? В учительнице химии Марии Петровне и ее учениках — Лене и Пете тоже воплощены демонические грезы пополам с безумием бытовых реалий нашей жизни. В эту ситуацию виртуозно вписана «черная» клоунада со школьным электриком, которому на голову попадают то взрывающиеся химикаты, то горячая сковородка...
— Если лет двадцать назад пьесы Садур воспринимались как новаторские, то сейчас очевидно, что ее творчество является продолжением и развитием классической традиции. То, что она делает, — редчайший случай, когда эта традиция органично сочетается с условностью современной сцены, — сказал продюсер театра «На Жуках» Дмитрий Терновой. — Я бы особенно подчеркнул, что в Год Гоголя, когда некоторые писатели спекулируют его именем, чтобы получить какие-то свои дивиденды, у Нины Садур, в пьесе «Летчик» обнажается глубинная, человеческая связь с великим предшественником. Пьеса возвращает к театру-размышлению о жизни, которую нам завещал своим творчеством сам Гоголь. И при этом, по своей оригинальности, эта вещь гораздо выше популярной современной драматургии, имеющей лишь внешние признаки современности... «Летчик» написан поэтичным, полным горечи и неподражаемого юмора языком. Это пьеса о духовном кризисе, в котором сейчас находится человечество, о его корнях и последствиях. Единственно возможным выходом из сложившейся ситуации автор считает бескорыстную жертвенность и искреннее покаяние.
— Нина Николаевна, ваша новая пьеса, кажется, дает подтверждение тому, что некоторые исследователи ставят вас рядом с диссидентами...
— Но это абсурд! Я абсолютно вне политики! Это, скорее всего, конъюнктурный ход, который часто делают западные слависты. К примеру, они придумали «женскую прозу» — а мы подхватили и обсуждаем ее на все лады.
— Тогда спрошу о другом: судя по вашей пьесе «Летчик», о сегодняшней Москве вы невысокого мнения...
—Я ведь провинциалка, приехала из Сибири. И в столице быстро поняла, что сама она ничего не производит. Она может принять от тебя дар, талант. Но отсюда начинается Россия. Сегодня в Москву нельзя кидать камни, она и так унижена. «Мелкий бес» провинциального пространства переместился сюда и подмывает ее темными водами. Относиться к этому можно по-разному. Ответы часто подсказывает русская литература. Не Белинский, который очень нравился коммунистам, а мистический Николай Гоголь и Федор Сологуб, со своей «передоновщиной». Русская литература очень нравится миру, интонации ее «сладкого отчаяния» впитывают все люди на Земле. Но они так остро не чуют экологической погибели, как мы. Планета может нас просто сбросить, как шкуру с приставшими насекомыми.
—На Урале существовала целая школа эсхатологии — то есть авторов, пишущих о конце света. С другой стороны, многие мечтают найти страну обетованную — Шамбалу, например...
— Если у меня и есть конец света, то он, согласитесь, довольно бодренький. Тоска по потерянной гармонии? Конечно. Мне ее адрес известен давно — Гиперборея. Но конкретно я пишу о поврежденном мире. Уродство охватило наши души. Есть, знаете, такой способ избавиться от монстра: если он приснится — спросить его имя. И он перестанет быть опасным.
— А литература способна на такие чудеса?
— Не знаю, но грех ведь боится срама, света. К тому же, любое творчество благодатно. Оно возрождает человека, а человек — землю. В этом смысле, театра мне никогда не хватало. Более того, я давно разочаровалась в практике театральной жизни. Не знаю, чего в ней больше: снобизма и постмодернистской скуки либо откровенной халтуры. Актеры днем снимаются в убогих сериалах, а вечером переносят эти же интонации на сцену. Но они хотя бы профессионалы. А за границей, где я часто бываю, и того нет. За исключением, пожалуй, Англии.
Есть все же литературный материал, который достоин самых высоких мерок. Например, не очень популярный пока поэт и драматург Александр Строганов. А особенно Виктор Петрович Астафьев. Очень люблю его простодушную честность. Сейчас написала инсценировку по его прозе — спектакль идет в Театре Наций. Кино не так люблю, потому что не умею мыслить его категориями. Люблю написанное слово.
— На ваш взгляд, что нужно для хорошей инсценировки? Как из явления литературы сделать пьесу?
— Во-первых, эту литературу надо очень сильно полюбить. Во-вторых, не сбиваться на то, чтобы строку прозы сделать репликой персонажа. Это не всегда одно и то же. Для меня творческий процесс — это болезнь, которая проникает в организм. Пока история не досказана, герои меня не отпускают. Меня буквально распирает желание избавиться от того, что внутри... А вообще, о законах творчества никто ничего не знает, хотя по этому поводу написаны горы литературы. Так, например, не разгадан секрет Андрея Платонова, хотя он очень заразителен. А загадка Николая Васильевича Гоголя для меня в том, что его нельзя разделить на «периоды» — от «Миргорода» до «Мертвых душ», как это любят делать некоторые наши литературоведы. Он каким родился писателем, таким и умер.
— Судя по вашим инсценировкам, вы больше всего и влюблены в Гоголя...
— Театры, в том числе украинские, чаще выбирают «Панночку» и «Брат Чичиков». Хотя много ставят и мои оригинальные пьесы «Ласточка», «Чудная баба», «Заря взойдет», «Любовные люди». Но ситуация такая, что Гоголь многим театрам помогает зарабатывать деньги, да и нынче мода на классика (в связи с 200-летним юбилеем).
Я живу в Москве, в Доме полярников, рядом с памятником Н.В. Гоголю, но не тем, парадным, к которому все привыкли, а сумрачным, больным — это работа скульптора Николая Андреева. «Моего» Гоголя спрятали во дворе, на него даже птички не садятся, как на другие монументы, такой он необыкновенный. Перед юбилейными торжествами мне показалось, что на него покушаются — памятник обвили веревками, обкопали, подняли с фундамента. Я забила тревогу, стала звонить в газеты, приятелям, пока не узнала, что это так о нем беспокоятся, постамент укрепляют. Гоголь для меня как живой.
— Вы пишете пьесы по заказу?
— Иногда пишу. Пьеса «Брат Чичиков» по мотивам гоголевских «Мертвых душ» писалась специально для Марка Захарова и Ленкома, а «Памяти Печорина» — специально для Михаила Мокеева и Театра им. А. Пушкина.
— Пьеса «Памяти Печорина» почти не имеет общего сюжета с повестью Лермонтова. Почему?
— Проза и драматургия — два разных жанра. Ты можешь быть каким угодно новатором, но есть кодекс правил, который невозможно нарушить, иначе это будет не пьеса. И мне — человеку неорганизованному и хаотичному — ужасно интересно втискивать себя в эти рамки.
— Влияет ли работа над такими произведениями, как «Мертвые души» или «Герой нашего времени», на вашу собственную жизнь?
— Сначала я очень сильно болею, отторгаю чужое произведение, впадаю в панику. «Брат Чичиков» я писала шесть лет. Но постепенно начинаешь врастать в текст. Ты попадаешь в произведение как персонаж. Я вижу героев, словно отраженными в зеркале. То же самое с Печориным: когда прочитала «Героя», я в ужас впала. Гоголь по сравнению с Лермонтовым показался невероятно простым. У Гоголя язык вне пола, у Лермонтова — мужской язык. Что мне было с этим делать — я же женщина?! Потом стала привыкать, вижу: и язык живой, и мужские характеры, которых я так пугалась, изумительные. Бабы у него плохие. А знаете почему? Ему женщины неинтересны. Даже в пьесе («Памяти Печорина») я написала: «Мы запомнимся только родинкой и английской ботинкой». Вера — это только родинка, а Мэри — это тусклый взгляд из-под опущенных ресниц и английская ботинка, которая так сжимает щиколотку, что хочется поцеловать. Все, больше там нет ничего, женщина — это схема. И героини у меня мстят за то, что они неинтересны...
— Вы закончили Литературный институт им. Горького. Можно ли научиться хорошо писать?
— Сначала надо задаться вопросом, зачем тебе это нужно? Моя внучка Аглая (ей 13 лет) говорит, что «все писатели бедные и злые». Поэтому она решила профессионально учиться живописи. А дочь Катя пишет прозу и пьесы. Ее издали в Германии, поставили в московском Театре на Малой Бронной. В свое время, Литературный институт был для нас не местом тусовки или курсами филологических наук. Там была замечательная творческая атмосфера — Арбузов, Розов. Они нас и ругали, и оберегали. С ними ушла целая эпоха, поменялось понятие «современного героя».
— Современного героя пока на сцене не видно...
— Современные пьесы есть, просто они в другой форме написаны, с другими героями. Мне иногда кажется, что в моей пьесе «Летчик» герои — это части одного существа.
— Какие остались впечатления от поездки в Украину?
— В Украине я бываю не часто. Харьков очень понравился. Красивейший город, замечательная архитектура и добрые, творческие люди, бессребреники, по сути.
СПРАВКА «Дня»
Нина Садур — прозаик и драматург. Ее произведения переведены на английский, немецкий, словацкий, французский, шведский, японский и другие языки. Родилась 15 октября 1950 года в Новосибирске, сейчас живет в Москве. В 1983 году окончила Литературный институт им. А.М. Горького. Автор пьес «Чудная баба», «Уличенная ласточка», «Группа товарищей», «Ехай», «Панночка», «Лунные волки», «Брат Чичиков», «Памяти Печорина». Также пишет романы и рассказы. По сценариям Нины Садур сняты телефильмы «Мужчины его женщины», «Я — это ты».
«Театр на Жуках» — молодой негосударственный театр (первый спектакль «Выбор» по пьесе Григория Горина «Забыть Герострата» показал в 2007 году). Сегодня в репертуаре коллектива, который большей частью состоит из непрофессиональных актеров, три постановки — «Выбор», «Ехай» и «Опыты».
