Cегодня события на востоке Украины приковывают внимание всех, но особую боль эти вести вызывают у людей, которые жили и работали в Донецке и Луганске. «День» встретился с Андреем Романченко — известным украинским сценографом, бывшим художником-постановщиком Донецкого украинского музыкально-драматического театра, которому с нового сезона предложили стать главным художником в Национальной оперетте. Ныне в Киеве Андрей Дмитриевич представил свою персональную выставку «Театр на чемоданах» в Музее театрального, музыкального и киноискусства Украины, и наш разговор начался с самой тревожной темы...
— Андрей, вы шесть лет проработали в Донецком музыкально-драматическом театре. Вы были в столице Донбасса, когда началась сепаратистская вакханалия, которая ныне переросла в войну на востоке Украины?
— Я очень переживаю за Донецк, мне больно видеть, что происходит: в городе стреляют, гибнут люди, и сегодня ситуация уже близка к катастрофе. Российские триколоры на улицах Донецка — это безобразие! Я люблю Донецкий музыкально-драматический театр, с которым меня многое связывает: за шесть лет я поставил двенадцать спектаклей. Все, что мог сделать, чтобы мы жили в единой Украине, я делал в Донецке, когда ставил спектакли на украинском языке. Весь коллектив театра работал на соборную идею. Говорят, что искусство — вне политики, но моя позиция и позиция всего театра выражена, например, в спектакле «Тьотя Мотя прієхала»: нужно было думать раньше, когда она только собиралась ехать. В спектакле «Слепой» по Кропивницкому — Шевченко мы сделали особый акцент, изменив финал: слепой не пребывает в благоденствии под калиной, а борется, как может: лирой, кобзой, бандурой несет людям песню, призывая их на бой! Премьера спектакля состоялась 9 марта этого года, в день рождения Тараса Шевченко. А 5 марта Обладминистрация Донецка была захвачена российскими сепаратистами, и они начали развешивать в городе свои флаги. И вот парадокс — на нашем театре был установлен бигборд с афишей спектакля «Слепой», а на домах напротив висели флаги ДНР, СССР, России... Мы с режиссером Игорем Матиивым хотели эти флаги снять, но увидели, что случилось с человеком, который сорвал флаг: за ним бежала разъяренная толпа... Люди любили прогрессивный украинский театр в самом сердце русскоязычного Донецка, а спектакли всегда собирали полный зал, и, кстати, на закрытии сезона был аншлаг! Но сейчас театр не может работать в условиях войны, многие артисты выехали, и неизвестно, когда вернутся...
Театральное действо всегда увлекает зрителя возможностью осмыслить современность — идет ли на сцене речь о проблемах Датского королевства или трагедиях эпохи сталинизма. И экспозиция новой выставки Андрея Романченко воодушевляет. В ней представлены театральные костюмы, эскизы и макеты декораций, дорожные чемоданы и таинственные железнодорожные билеты, где вместо станций назначения — названия спектаклей! У входа, на полу, — раскрытый чемодан с деталями театральных макетов внутри, на стене — текст автора с расшифровкой «дорожного» замысла и рассказом о неслучившейся в жизни встрече с Борисом Косаревым и состоявшейся — с Даниилом Лидером. «С Косаревым была такая история, — поделился художник. — Когда я учился в Харьковском художественном училище, получил первое задание — два костюма для народного танца. И я сделал украинский костюм, с динамичными линиями, а педагог возмутился: «Кому этот формализм нужен?! Это какой-то Косарев!» Уже потом я понял, что это был за мастер, очень близкий мне по духу своими цветовыми взаимоотношениями, поисками декоративности и формы, и через много лет здесь, в театральном музее, делал его выставку. А чемодан этот лидеровский, и макеты его. Однажды Даниил Данилович мне сказал: «Ты, Андрей, возьми мой чемодан, собери туда мои макеты, потому что там, куда я иду, чемоданы не нужны... а ты, если иногда появятся у тебя вопросы или по жизни, или по специальности, не стыдись тот чемодан открывать. Там много такого, что я тебе, может, и не успел рассказать. А ты себе — думай...» Андрей был последним учеником Даниила Даниловича, и эскиз Лидера к «Королю Лиру», и Косарева к спектаклю «За двома зайцями» образуют виртуальную арку из работ двух великих украинских сценографов, за которой притягивает взгляд автопортрет Андрея Романченко на одном из эскизов оформления его дипломной работы «Трагедия Гамлета, принца Датского» (2004). Среди многих наград художника — диплом «За кращу сценографію» на Всеукраинском фестивале «Тернопільські театральні вечори» (Александр Вампилов «Утиная охота») и диплом «За кращу сценографію» на ХV Международном фестивале «Мельмопена Таврии-2013» (Микола Кулиш «Тьотя Мотя прієхала» /«Мина Мазайло»/).
В зале — магический театр странствий. Десять лет из жизни сценографа — десять спектаклей из тридцати пяти, созданных в театрах Киева, Харькова, Донецка, Ивано-Франковска, Одессы, Черновцов, Тернополя. И десять чемоданов — не только знаки постоянных переездов из города в город, но и реальные экспонаты. Висит на стене, среди эскизов к спектаклю «Слепой» Марка Кропивницкого по мотивам Тараса Шевченко, полотняная торба, а в ней кобза ХІХ века. По словам художника, этот спектакль «вылез из торбы», а «Маруся Чурай» Лины Костенко и «Земля» Ольги Кобылянской выросли из одной скрыни. И здесь же — эта удивительная скрыня с рушниками — иллюстрация единой системы колористического решения, черно-белой с цветными вкраплениями.
Повелителем выставки кажется огромная фигура Странницы, чье лицо под капюшоном не разглядеть, а великолепная кружевная мантилья струится, растет и уходит в бесконечность, и, возможно, так малый мир перетекает во Вселенную, а каждое слово и поступок создают историю.
— В спектакле «Невеста утренней зари» Алехандро Касона, — рассказал Романченко, — происходит «перетворення» кружева — оно поднимается, опускается, дышит, как парное молоко. Среда, где живут герои пьесы, — это ситуация, которая развивается от начала до конца, заставляет работать актеров и думать — зрителя. Это и называется словом — сценография.
В центре зала, рядом с зеркальной четырехгранной колонной, — материалы к спектаклю «Хоровод любви» Артура Шницлера. На сцене десять любовных сюжетов сменяются в свете волшебного фонаря, который, вращаясь, творит чудеса — различные конфигурации пространства, и сюжеты переплетаются, и все возвращается к началу. Действительно хоровод! А здесь, в пространстве выставки, вереница отражений зазеркалья создает свой эффект чуда, тем более, что в зеркалах отражаются и театральные костюмы в витринах. В одной — персонажи двора из мюзикла Максима Дунаевского «Три мушкетера»: Людовик ХІІІ, который ездил в спектакле на велосипеде, и кардинал Ришелье — ярко-красное блестящее чудовище с пальцами, напоминающими клешни. Там же музыкальная шкатулка — на сцене она представляла собой коробочку, из нее вырастали три башни и мостики, которые передвигались и вращались. А на крышке коробочки — картинки, которые открывались, обозначая место действия. Во второй витрине — красочные костюмы к опере Сергея Баневича «12 месяцев». Работая над ее постановкой, Андрей придумал конструкцию, которая, кружась, открывается, как детская книжка, и картинки становятся объемными. А на одном из эскизов костюмов к опере можно увидеть Сущность леса!
У спектакля «Тьотя Мотя прієхала» (Мыкола Кулиш «Мина Мазайло») — свой чемодан, костюмы, ботинки 1930-х. Представлен макет разноцветного вагончика, который на сцене живет как колоссальный трансформер — в постоянном движении. «Здесь я вспомнил и Косарева, и Ермилова, и Бойчука — во всех набоечках, в напряжении цветовых сочетаний и игре объемов, — пояснил автор. — Все действие происходит вокруг вагона, он раскрывается, закрывается, его раздирают, из него появляется тетя Мотя. А потом он превращается в столыпинский вагон, в котором все, включая тетю Мотю, уезжают в места не столь отдаленные.
Я — ученик Лидера в классическом понимании, в Академию поступал — к нему, — подчеркивает Андрей Романченко. — И встреча с этим человеком стала величайшим событием всей моей жизни. Сценография — такой хитрый предмет: у этого вида искусства есть особый угол зрения, при котором смотришь на материал. Можно научить работать по ремаркам: слева — шкаф, справа — стул... Что такое штанкеты, где какой софит висит, как выглядит пространство сцены: два дня в театре походишь и поймешь. Но это не сценография — это оформление спектакля. А сценография — когда тебя захватывает ситуация пространства, которое находится на сцене. Лидер учил видеть сущность предмета, раскрывать образы. Как в маленьком кубике, черном или белом, выстроить целый космос — такому не учат нигде, и только мастер может передать это из рук в руки, если ты готов, если сойдутся звезды, и случится чудо. Только так. Влияние Даниила Даниловича на меня велико по сей день!»
Выставка «Театр на чемоданах» открыта до 8 сентября.
