Нечасто, но случаются в репертуарных планах столичных театров разного рода совпадения, которые во многих случаях объясняются повышенным нынче спросом на классику. Но, по меньшей мере, занимательным оказался казус «двойного попадания» в пьесу довольно сомнительных художественных качеств — «Человек и Вечность» — молодого белорусского драматурга Андрея Курейчика, поставленную на сценах Молодого театра и ТЮЗа.
Официально Курейчик с драматургией якобы «завязал», оставив в наследие два десятка сценариев и пьес, самая популярная из которых, пожалуй, «Исполнитель желаний». Эта фантастическая история о супружеской паре, которая по прихоти каверзных «ангелов» на время меняется телами друг с другом, была превращена автором в глянцевый триквел «Любовь-морковь», ставший одним из самых коммерчески успешных проектов российского кинематографа.
В «Человеке и Вечности» тоже можно, но уже с недюжинным усилием, обнаружить заявку на бенефисно-кассовый спектакль, незатейливый по форме и с претензией на глубину — по смыслу. Собственно, в название уже вынесены и тема, и конфликт, и центральные герои, взятые напрокат из средневекового моралите: некий абстрактный Человек после смерти отчаянно стремится попасть в Вечность, точнее, поладить с сумасбродной дамой Вечностью, жалующей исключительно гениев и прочих «замечательных людей». Просочиться к избранным ему берется помочь Продюсер, смахивающий на юркого беса, а мешает дряхлое Небытие, тоже строго блюдущее численность своих рядов. Казалось бы, идея неплоха, но вот воплощение ее довольно посредственное... Вся пьеса, по сути, — набор из более или менее остроумных реприз, скетчей, зарисовок, «сольных номеров» или комических дуэтов, которые, к тому же, как трещинами, испещрены многочисленными логическими несуразностями вперемешку с обескураживающей ересью. Чего только стоит упоминание Казимира Малевича и прочих авангардистов-модернистов как шарлатанов от искусства, совершенно напрасно допущенных в сонм великих? Чтобы понравиться обывателю, Курейчик становится апологетом и глашатаем его нехитрой философии, собственно, и театру предлагая этот действенный рецепт популярности.
Что касается спектакля в Молодом театре, вряд ли удастся убедительно предположить, почему режиссер Тарас Криворученко остановил свое внимание именно на «Человеке и Вечности». Все многочисленные недостатки текста перекочевали в спектакль, к тому же усугубились откровенно халтурной режиссерской работой, судя по результату, сводившийся к тому, чтобы не мешать актерам импровизировать в рамках предложенной ситуации. Органика, шарм и чувство юмора исполнителей в этой сценической бессмыслице, к сожалению, растрачиваются вхолостую — отсутствие мало-мальски внятной режиссерской концепции не компенсировать старательным комикованием.
Зато в Театре юного зрителя на Липках режиссер Ирина Стежка, кстати сказать, в прошлом сезоне уже выпустившая «Осторожно — женщины!» авторства того же Курейчика, к «Человеку и Вечности» отнеслась не в пример ответственней и практичней. Она сочинила свой спектакль по мотивам литературных экзерсисов драматурга, где только можно корректируя, уточняя, проясняя для актеров и зрителей мотивы тех или иных поступков; причины и следствия событий, их явные и скрытые смыслы, словом, все то, что подчас лишь пунктирно намечено, но так окончательно и не выписано в пьесе (хотя Малевича и «иже с ним» режиссер так и не реабилитировала)...
Спектакль получился на удивление пропорциональным: смешного здесь ровно столько, чтобы не впасть в тоску, рассуждая о высоком, а серьезного — чтобы хватило осознать вещи достаточно принципиальные. Для буквальной иллюстрации некоторых идей действенным оказался огромный занавес-экран. Взбалмошная и непостоянная дамочка Вечность (Ирина Лановенко), то и дело озадачивает Человека (Константин Попудренко) излишне сложными вопросами, попутно выясняя, что жизнь тот прожил впопыхах, суетно гоняясь за миражами. И будто в подтверждение своих выводов Вечность время от времени дает возможность взглянуть Человеку на прекрасные, но упущенные мгновения, — возникает видеоряд: пейзажи с высоты птичьего полета, идиллические картины природы, на глазах распускающиеся цветы, картины мастеров Возрождения... Таких созерцательных пауз в спектакле будет несколько, но даже они не в силах изменить или хотя бы вразумить Человека — все равно он совершит попытку прорваться в Вечность в качестве великого политика, юродствуя, кривляясь, сотрясая воздух громкими словами и лживыми обещаниями. И в этой части спектакля, конечно, уместнее была бы сатирическая карикатура, а не беззаботная клоунада... Не скажу, что театру удалось полностью компенсировать все просчеты драматургии, хотя усилий к этому приложили немало. Ведь даже финал Ирина Стежка переписала, чтобы у Человека была возможность, прозрев, изречь: «Вечность — это я!» и заново появиться на свет пухлым большеротым младенцем. И выглядит это вполне убедительно...
