Чудо почти произошло. Под самый конец сезона, киевский зритель получил то, чего долго ожидал. Два столичных музыкальных театра — Национальная опера и Оперетта показали премьеры, причем такие, которые должны быть по душе местной публике и стать шлягерами следующего сезона. Убедиться в этом лично сможет каждый, кто настроится посетить спектакли «Любовный напиток» Гаэтано Доницетти в постановке итальянца Итало Нунциато в Опере и «Сорочинская ярмарка» Алексея Рябова в Оперетте, воплощенная ее художественным руководителем Богданом Струтинским. Главное, лишь, не перепутать, какой «десерт» вы выбираете: сливки с малиной или блины с сыром.
Совпадение или нет, но оба представленные произведения, являются одними из наиболее популярных в своем жанровом диапазоне — «Любовный напиток» чуть ли не наиболее известная комичная опера Доницетти, а «Сорочинская ярмарка» — репертуарный рекордсмен среди советских музыкальных комедий. Случайность или нет, но сюжетной основой обоих являются невероятные романтические истории с несчастной любовью, фантастическими превращениями, счастливым финалом, а главное, при участии многочисленных наивных и чудаковатых пейзан.
Хотя, понятное дело, ни оперетта опере, ни опера оперетте в Киеве не конкурент. Просто у театра существуют определенные механизмы кассового спектакля и в отдельных случаях они становятся универсальными, а при учете вкусов киевской публики, действуют безотказно. Комедийность, зрелищная роскошь, лишенный социальной проблематики сценический рассказ — все это практически гарантирует успех с самого начала, конечно, если замысел не испортить немощной режиссурой, непрофессиональным вокалом и слабой сценографией.
Сделать это, то есть вложить средства в то, что не обеспечивает успеха, театрам не позволил антикризисный инстинкт самозащиты. Поэтому, в одном случае режиссер фантазировал как мог, а в другом цитировал лучшие образцы европейской оперной сцены. Сценограф Мария Левитская воодушевлялась картинами Ван Гога с изображениями полей и подсолнухов, а художник-постановщик С. Павличенко придумал кружевное картинное обрамление сцены, украсив ее кругленьким мостиком на фоне живописного задника с милыми украинскому глазу церковками. Таким образом, оба спектакля привлекают визуальными решениями, не очень изысканными и слишком прямолинейными, но выразительными, выпуклыми и доходчивыми.
Главной же приманкой обоих спектаклей стали одаренные вокалисты: молодые, талантливые и необремененные званиями — исполнители ведущих партий влюбленных, да заслуженные и народные среднего поколения, которые сохранили свежесть звучания и актерскую подвижность. Одаренность украинцев прекрасными певчими голосами, по-видимому, является действительно уникальной, и, на этот раз, этим даром не пренебрегли: петь сольные партии в обоих театрах поручили тем, кто это может, а не по выслуге лет — высокотехничной молодой певице Ольге Фомичевой (Адина), очаровательной красавице Н. Красовской (Парася), эксклюзивному лирико-драматическому тенору Дмитрию Попову (Неморино), привлекательному и экспрессивному певцу Р. Морозу (Гриць Голопупенко).
Вряд ли у исполнителя роли Неморино из «Любовного напитка» Дмитрия Попова, в Украине сыщутся достойные соперники по этой партии. Его мягкий, лирический и, в то же время, мощный голос, буквально соблазняет публику в коронной арии второго действия. Но эта, сугубо певчая заманчивость исполнителя, так и осталась бы для зрителя кратковременным эмоциональным всплеском, если бы не исключительно раскованное артистическое существование Попова в роли в течение всего спектакля. Своего бедняка-крестьянина Неморино Дмитрий Попов играет и поет с исключительным шармом, подает его привлекательным и милым, цельной и упрямой личностью. Поэтому безнадежно влюбленный, недальновидный и доведенный до отчаяния Неморино Попова не вызывает ни иронии, ни сожаления, а только восторг и уважение за верность, упрямство и убежденную победу.
Исходная ария Гриця Голопупенко, также бедняка и хлебопашца, но из другого села, из Решетиловки, в «Сорочинской ярмарке» тоже получила достойного исполнителя — Р. Мороза. Но, в оперетте постановщик не слишком полагался на артистизм солистов, и постоянно заполнял сцену всяческими хитроумными приспособлениями, тогда как ведущую арию Неморино Попов распевает свободно двигаясь на совершенно пустых подмостках, согретых оранжевыми красками заднего плана.
Собственно режиссерская щедрость Богдана Струтинского иногда аж зашкаливает, особенно, это касается включения многочисленных хореографических номеров, как танцующих на ярмарке в Сорочинцах гуцулов и буковинцев и длительного финального апофеоза. Кроме того, он совсем не пренебрегает тщательной драматургической разработкой целого ряда отдельных сцен, особенно комичных, сделав из пародийного ухаживания Хиври (Л. Бельская) и Афанасия Ивановича (М. Бутковский) что-то наподобие бурлескной интермедии. Благодаря же красивой, гротескно-манерной игре артистов, лишенные всяческих неожиданных трактовок образы Хиври и Афанасия Ивановича, в новом киевском спектакле, предстают не заштампованными комичными масками, а как оживленные украинцы с обычными человеческими слабостями.
Параллельность комично-фантастических историй из «Любовного напитка» и «Сорочинской ярмарки», где шаржированные фигуры сержанта Белькоре и Хиври мешают осуществиться желанной любви Неморино и Гриця, неожиданно очерчивает то, что, возможно, совсем и не было в мыслях у постановщиков этих спектаклей. Фантастический мир с исполинскими свиными головами, прыгающими мешками, мир, в каком верзилы пугаются причудливой красной свитки и верят во всяческую чертовщину и невероятные цыганские байки, для украинцев оказывается значительно более реальным, чем будничная жизнь жатвы и ежедневной работы. Доницеттиевские крестьяне, а в оперной постановке — это исключительно привлекательные женщины в шляпках, одетые по моде шестидесятых (І действие), или двадцатых (ІІ действие) годов прошлого века, все время в труде, пусть и иллюзорном. Появление шарлатана Дулькамары, микстурами которого они с восхищением лакомятся, для них только мгновенный эпизод, который никоим образом не разрушает обычного течения жизни, а желаемое превращает в действительность. Так, и фигуры Белькоре и Дулькамара в трактовке Александра Бойко и Сергея Магеры вышли буфонно-кукольными — смешной шарнирный солдафон и площадный обманщик-врач.
Конечно, многое можно объяснить личностями каждого из режиссеров, хотя оба спектакля сделаны в искренней традиции — каждый в своей, без многозначных намеков и подтекстов. Заезжий итальянец, откровенно ориентируется на определенные наработки современной европейской оперной сцены. Он обустраивает на подмостках живописные картинки с настоящим сеном, заставляет традиционно малоподвижный киевский хор мило расшатываться, пританцовывать и шагать шеренгами, а солисток кокетливо забрасывать голову и всплескивать руками. Поэтому, в общем, прививает киевлянам вкус к привлекательному оперному действию, где красота музыки и пения приумножается стильностью костюмов и декораций. А Богдан Струтинский понимает, что роскошь неудержимого актерского самоиграния, эмоционального куража и засевания сцены всякими игровыми деталями у украинского музыкального театра отбирать тоже не стоит, поэтому и пытается восстановить празднично-бесхитростное опереточное украинское действие, пленявшее своей непосредственностью поколение наших родителей и дедов.
Зрителя в этих представлениях не перегружают никакими интерпретационными подтекстами: все воспринимается на уровне первой сигнальной системы, видишь то, что видишь. Кроме того, и в этих милых музыкальных картинках выходит как в реальной жизни — такой себе бесконечный ярмарок-балаган с талантливо-завистливыми украинцами, на которых можно смотреть словно в зеркало, и чистые и хорошенькие европейцы, которые все свои проблемы умеют решать усмехаясь и без скандалов.
Угодить всем, что и сложно, и даже опасно, на этот раз театры почти сумели. Почти оставим только для тех, кто хочет, чтобы все было наоборот: мистическая «Сорочинская ярмарка» М. Мусоргского в опере и иронически-пародийный Жак Оффенбах в оперетте.
