Вчера «Сильвой» Имре Кальмана заньковчане открыли новый сезон Национального академического украинского драматического театра имени Марии Заньковецкой во Львове. О планах рассказывает народный артист Украины режиссер Федор Стригун:
— Хочется, чтобы этот сезон был веселым, добрым, с юмором. В обществе много проблем, поэтому не будем слишком огорчать людей. Сейчас зритель очень любит комедию, легкие жанры и хочет видеть что-то веселое, обнадеживающее, светлое. Поэтому можно сказать, что мы даже нарушили свои традиции и решили открыть сезон легкой пьесой, опереттой. Вторым спектаклем пойдет «Сто тысяч» Карпенко-Карого, потом — «Субботний ужин» по Шолом-Алейхему. А далее — премьера, которой мы завершили предыдущий сезон, но еще не играли, — «Два дня... две ночи...». Это фантазия нашего дипломанта Богдана Ревкевича по мотивам шекспировской трагедии «Ромео и Джульетта», премьера которой состоится 19, 20 и 21 сентября. А дальше действующий репертуар. У нас в этом году было пять премьер: «Комедианты», «Субботний ужин», «Сильва», «Сто тысяч» и «Два дня... две ночи...». Две из них ставили наши дипломанты, выпускники кафедры режиссуры Львовского национального университета имени Ивана Франко, которой я заведую. «Субботний ужин» — это вообще молодежный спектакль, где заняты все выпускники и студенты актерского факультета, которыми руководила Таисия Литвиненко.
— Какие они — нынешние выпускники?
— Это очень талантливые люди, очень серьезные, умные. Они не перестают меня удивлять. Правда, они более практичные, чем мы были когда-то. Мы были романтиками, а они больше реалисты. Может, это и хорошо. Знаю только, что они умные. Но нет у них еще жизненного опыта, ведь за жизнь человек накапливает информацию, эрудицию, все это придет со временем. А сейчас у них есть главное — способности, желание работать и молодость. С курса, на котором учились девять студентов, шестерых мы оставили в театре. Еще один студент поехал работать в Киев, другой — в Хмельницкий.
— То есть у выпускников-актеров нет проблем с трудоустройством?
— Работа есть у всех, ведь в молодежи есть потребность. Я являюсь главой Союза театральных деятелей Западного региона и знаю, что в театрах восьми западных областей работает много молодежи, ведь при многих учебных заведениях очень хорошие и плодотворные актерские отделения, можно сказать целые театральные школы. Сейчас актеры из театра не уходят и не будут уходить, потому что у нас хорошая зарплата. 10 лет назад, а это было еще так недавно для меня, я бы сказал: «Да, ушли». Когда-то ушли те, о которых до сих пор сожалеешь, такие как Иван Бернадский, Назар Стригун, Николай Шуневич, потому что было на то время в театре невесело. А сейчас никто не уходит, наоборот — не выгонишь (смеется).
— А нужно кого-то выгонять?
— А как же. Есть актеры, которые теряют свою квалификацию, форму, поэтому существует аттестационная комиссия. Нужно пересматривать состав, пересматривать законы, которые бы помогали это делать. В частном театре этим занимается хозяин, а в государственном — должно было бы заниматься государство. На данный момент здесь проблем очень много, ведь живем до сих пор по советским законам, потому что украинского закона о театре так и нет, нет того, что должно быть: новой формы оплаты, контрактной системы.
— Вы сказали, что на этот раз несколько изменили традиции и начнете сезон с развлекательного спектакля, мол, чтобы отвлечь зрителя. Но я, следя за репертуаром театра, вижу, что спектакли побуждают зрителя мыслить...
— Какое-то время мы были слишком заполитизированны, именно поэтому и обращаемся к развлекательному репертуару, такому как «Сильва». Этого требует зритель. Правда, еще Иван Карпенко-Карый писал: «Нынче у публичности снизился вкус к серьезной литературе. Все хотят весело жить, все хотят голых женщин, а на такой веселой почве вырастает цинизм к прекрасному и вытравливается святешность из человеческих душ». Поэтому здесь нужно быть очень осторожными. Не нужно закрывать глаза на то, что в театр зритель приходит думать, изучать жизнь, проверять себя и свои поступки. Но еще он сюда приходит отдохнуть от ежедневных забот, посмеяться, ведь смех продлевает жизнь, услышать хорошую музыку, увидеть красивые танцы. В театре украинский зритель смеется над собой, смеется тогда, когда узнает себя, а это ему очень полезно. Смех — это может даже самое лучшее лечебное средство от всяких проблем и самое страшное оружие в политическом плане. Театр не призван решать какие-то проблемы, он их может только поднимать, нацеливать, раскрывать. Проблемы смешные, трагические, добрые, негативные. Вот этим и занимаемся. Для этого в репертуаре театра есть 35 действующих спектаклей на любой вкус и выбор: пьесы исторические, современные, политические, классические, украинские, мировые, очень много комедий. Театр не может работать в одном направлении, в одном жанре, потому что будет нудно и актерам, и зрителям.
— Чем вы руководствуетесь, подбирая репертуар?
— Самое важное в театре — это выбор спектакля и распределение ролей, а уже потом — сама постановка. А на выбор влияет очень много факторов. Первый — это, конечно, художественный уровень произведения, а второй — созвучность с нашим временем. Обязательно должна быть касательная, чтобы люди понимали о чем идет речь. Классика на то и классика, что она вечная, и то, что происходило 500 лет назад, не утратило актуальности, как любили, так и любят, как ненавидели, так и ненавидят, как страдали люди, так и страдают, как плакали, так и плачут, над чем смеялись, над тем и смеются. Поэтому очень часто обращаемся к классике: время отобрало эти произведения, и в художественном плане они совершенны. Конечно, ищем и какие-то современные темы, но очень сложно найти произведение, которое бы отвечало и художественному уровню, и нравилось зрителям. Я пока что нашел только двух авторов: это Василий Босович и Надежда Ковалик. Три пьесы Надежды Ковалик с успехом идут в театре уже не первый сезон. Тема судьбы украинских заробитчан, которая поднимается в спектакле «Неаполь — город золушек», очень больная. Я считал, что поставил спектакль на один сезон, а он живет и собирает залы уже шесть сезонов. Следовательно, тема проблемная, живучая и не такая негативная, как кажется. Люди хотят познать мир и будут ездить всегда, возвращаться и снова уезжать, обогащаться духовно и материально. Кроме того, в подборе материала важную роль играет актерский состав и его возможности, режиссерский выбор. Немалое значение, конечно, имеет коммерческая сторона. Я всегда говорю: «За хороший спектакль в театре голосуют зрители: ногами и деньгами». Поэтому нужно очень тонко чувствовать потребности зрителей, понимать ситуацию в обществе. Театроведам, критикам, журналистам может не нравиться спектакль, но решает все зритель. Он идет на спектакль, который ему близок, который он понимает, он является нашим лучшим и самым ценным театральным критиком. Предыдущий сезон был очень удачным, практически весь прошел на аншлагах, надеемся, что и этот будет неплохим.
— А что особенного предложит этот сезон?
— В середине октября поедем на гастроли в Полтаву на четыре дня. Летом были в Ивано-Франковске, Черновцах, Луцке, Тернополе, Ровно, и принимали нас там очень хорошо. А удивлять будем всем: премьерой «Три идеальные супружеские пары» Касона в постановке народной артистки Украины Аллы Бабенко. Сикорский заболел «Историей лошади» Толстого, которую когда-то ставил театр БДТ в Петербурге. А меня заинтересовала «Дама с камелиями» Дюма-сына, ведь меня давно волнует эта тема. Все знают оперу «Травиата», но это будет немного иная постановка, хоть в «Травиате» и использован тот же материал. Может я скажу что-то для шутки, но в театре имени Марии Заньковецкой огромным успехом пользуются спектакли с женским именем. Это «Шарика», «Гуцулка Ксеня», «Триумфальная женщина», «Сильва», «Сестры Ричинские», можно даже назвать из истории театра — «Маруся Чурай». Вот я и подумал, что может и здесь Матерь Божья нам поможет, ведь театр имени Марии. Я вообще очень благодарен, потому что верю, что Матерь Божья заботится о нас и не дает в обиду наш театр. Возможно, такая светлая аура у нас в театре после постановок «Иисус, Сын Бога Живого» и «Андрей» о митрополите Андрее Шептицком. Но я постоянно чувствую энергетику, добрую силу над нашим театром.
— А почему списывают, на мой взгляд, очень удачные спектакли?
— Спектакли умирают. Это же не пленка, которую как записали 30-50 лет назад, так и смотрим. Театр — это живая субстанция, он тем и ценится, что он сиюминутный, происходит здесь и сейчас, создается на глазах у зрителя, создается вместе со зрителем. Зритель — полноправный творец спектакля, такой как актеры, драматург, художник, режиссер. Спектакль на спектакль не похож, все зависит от того, какой зритель в зале: дети ли, студенты, взрослые или пожилые люди. Хороший спектакль с каждым показом становится еще лучше. Но проходит время, стареют актеры, а часто если ввести новых актеров, ломается творческий замысел. И тогда начинаешь понимать, что либо нужно другой спектакль ставить, либо его консервировать, а потом обновлять или списывать. У нас были рекордные спектакли, такие как «Суета», «Веет ветерок», «Пока солнце взойдет, роса глаза выест», «Гайдамаки», «Мария Заньковецкая», некоторые шли даже 25 лет. Очень долго шел «Невольник», но умер актер, и мы даже не осмелились вводить другого актера на эту роль. Меняется театральная эстетика, методика, меняются вкусы, настроения, мода, общество вокруг, взгляды, и некоторые спектакли просто не могут больше идти, они уже сыграны. И далеко не каждый спектакль длительное время собирает зрителей.
— Больной вопрос для театра и театралов: что вы можете сказать о реконструкции самого здания?
— Мое мнение очень простое: главное определиться, что Львову больше нужно: театр имени Марии Заньковецкой или здание Скарбеко. Если закроют помещение на ремонт на несколько лет — Львов останется без драматического театра, и не на семь, и не на десять лет, а может и на 50. Почему я и подаю такую идею, что сейчас лучше за те деньги, которые дают на реконструкцию, за два года построить хорошее новое помещение, и мы бы перешли туда работать. А тогда можно сделать реконструкцию нашего помещения, и мы в него вернемся. А в новом помещении всегда может разместиться какой-нибудь другой театр, или оно останется концертным залом, которого во Львове нет. Это можно было бы сделать разумно, если бы подумать на перспективу, а у нас некому, потому что власти наши — временные. Временно всегда можно уйти на другое место, главное из макитры не выскочить, как вареник в сметане. Кстати, в другие времена такие коллективы, как наш театр, просто переезжали в другой город. И ко мне уже даже были звонки, приглашения из других городов, где есть помещение, а театра нет. А тут готовая, сформированная труппа, прекрасный театр, ради которого город готов даже выделить актерам квартиры.
— Я знаю, что похожая ситуация с затяжной реконструкцией здания была в Одесской опере...
— Так, простите, прошло столько лет, и они сделали прекрасное помещение, а театра нет. Заново набирают труппу, солистов, оркестр, балет, а нужно еще же воспитать, нужно наработать репертуар, еще лет 15 театра не будет. Такую трагедию пережила и Львовская опера, когда восемь лет длилась реконструкция. Мы даже отдавали им два дня в неделю, понедельник и вторник, и они выступали на нашей сцене. Тогда труппа распалась и после реконструкции собиралась заново, они до сих пор не заживили эти раны. В театре главное — коллектив, а не помещение, и в хлеву может быть хороший театр. Тем более что с нашим помещением нет такой большой проблемы, потому что его ремонтировали немцы и сделали это настолько идеально, что зал и сцена в прекрасном состоянии еще с капитального ремонта в 1942-м году. А на наших, что они еще что-то сделают, я не надеюсь. Как говорил один архитектор: легче снести это помещение и на его месте построить другое. Будет и дешевле, и быстрее.
— Говорят, что самый выстраданный ребенок — самый дорогой. Есть ли у вас такой спектакль, возможно даже уже из истории?
— Откровенно скажу: как у матери, у отца все дети, даже самые некрасивые, самые сопливые — дорогие и любимые, потому что родные, так и для меня — все спектакли театра имени Марии Заньковецкой. Не только те, что я ставил, но и других режиссеров, они мне дороги, близки и ценны. Но есть свои обиды, когда на лучшие спектакли даже зритель не пошел. Был такой спектакль «Народный Малахий» Мыколы Кулиша, который я очень любил, но зритель его не понял и не пошел на него. А это, может, был самый совершенный мой спектакль как режиссера-постановщика. Но я не жалуюсь, потому что идет естественный отбор. Старые спектакли отмирают, новые появляются, меняется труппа, одни актеры уходят, новые приходят. Это естественный процесс. Как жизнь.
— Но театр будет жить?
— Театр вечен. При моей жизни уже раза четыре говорили: «О, театр умирает...», приходит телевидение, кино. А сейчас украинского кино нет, и телевидение надоело, а театр был, есть и будет. Потому что это творение духа человеческого. Будут возникать новые направления, стили и жанры, к которым будет проявляться и исчезать интерес, будут приходить лучшие и худшие времена. Сейчас для театра времена не из самых легких, но и не самые тяжелые. Если есть нелады какие-то в государстве, то же происходит и в театре. Ничто так не реагирует на ситуацию в государстве, как театр, потому что он имеет те же службы, ту же структуру, он как маленькое государство. Но есть одна важная и интересная вещь: не государство в театре, а все-таки театр в государстве. Мы очень зависим от настроений в обществе, от политической ситуации в стране, и чем она острее, чем тяжелее людям на душе — тем больше они идут в театр. Как-то Леонов очень удачно выразился по поводу того, почему люди так много танцуют во время войны — они топчут войну. Поэтому чем эмоциональнее время — тем больше люди приходят в театр, чтобы посмотреть, подумать, сверить свои мысли с тем, кто что, как думал и говорил. Поэтому театр вечен.
