Большой резонанс имели арт-проект «Оскар и Розовая Дама», «Слава героям» — совместный продукт с Киевскими «Золотыми воротами», фестивали «Время театра» и «Порто-франко». И вот теперь — «Гамлет» в переводе Юрия Андруховича и режиссуре Ростислава Держипильского, названный в программке «неоОПЕРА-УЖАС».
СПЕКТАКЛЬ, КОТОРЫЙ БУКВАЛЬНО РАСКЛАДЫВАЕТ ТЕБЯ НА АТОМЫ
Казалось бы, каждый критик за свою профессиональную жизнь насмотрелся этих «Гамлетов» сверх меры. Посчитала своих: вживую — 17, плюс прямая трансляция из Лондона с модным Камбербетчем в главной роли, плюс куча вариаций наподобие «Гамлет-лабиринт» либо же «Мышеловка, или Играем «Гамлета»...
И здесь — ну, «Гамлет», ну, авторская музыка, ну, подвал... — и в подвалах играли, и на лестнице, и даже на крышах. Но этот спектакль оказалось таким, что буквально раскладывает тебя на атомы, и после него ты еще долго не можешь собрать себя в кучу.
Потому что здесь не просто подвал — подземная часть огромного театрального здания с причудливыми внутренностями, будто остатками погибшей цивилизации: какой-то вентиляционной конструкцией, напоминающей морг с сотами для гробов; металлическими рейками-подпорками; бетонными платформами, плиткой, крошащейся под ногами.
И не просто музыка, а целый звуковой космос: «неканоническое» сочетание инструментов (клавиши, разнообразные ударные, контрабас, виолончель, валторна... и все), эха отовсюду, вокализы — либо тоскливые, протяжные, либо вызывающе энергичные, но одинаково подчеркнуто ритмизированные (композиторы — Роман Григорив и Илья Разумейко).
Внутри же этого — страшный сон о давнем прошлом, который повторяется снова и снова. Блуждают по лабиринтам подвала три бесстыдно красивые женщины в черном (Галина Баранкевич, Надежда Левченко и Олеся Пасичняк) — Эринии, богини мести (как в программке), или же «макбетовские» ведьмы (самая прямая ассоциация). Они все время здесь, невозмутимые или презрительные, и все равно бессмертные. Эти Эринии и оживляют фигуры-надгробия, которые в начале лежат, неподвижные, на плитах-помостах — Гертруду, Клавдия, Полония, Офелию, Лаэрта. И на отдельной платформе, которая вскоре станет сценой для «мышеловки», — Гамлета с, кажется, навеки покрасневшими от слез глазами (Алексей Гнатковский). Он сразу предстает живым, а не механической куклой, как остальные, которым лишь предстоит, раздирая себя буквально в кровь, стать живыми. Однако не способными искупить старые грехи, а следовательно, обреченными на вечное их воссоздание в замершем, застывшем потустороннем мире.
«ЛУЧШЕ УЖАСНЫЙ КОНЕЦ, ЧЕМ УЖАС БЕЗ КОНЦА»
...Каждый режиссер, который берется за «Гамлета», вступает в диалог-поединок не только с самим шекспировским текстом, но и со сверхмощной 400-летней традицией его сценического воплощения, не имеющей аналогов в мировом театре.
Держипильский этот диалог ведет удивительно уверенно, не оглядываясь на предшественников. В его «Гамлете» немало эксклюзивного. Самое главнее — здесь нет Призрака, зато с буквальной точностью воплощено сомнение Гамлета («Бо привид уночі міг спокушати Й дияволом насправді був...»): дух старого короля вселяется в каждого из персонажей и говорит их устами. Внешне это похоже на сеанс экзорцизма: все вздрагивают в судорогах и, боясь, прислушиваются к голосам — низким, не похожим на их обычные, — которые вырываются из них вопреки их воле... «Лучше ужасный конец, чем ужас без конца», — могли бы сказать они. Но конец им не светит, потому что в их душах есть все что угодно — страх, отчаяние, отвращение, тоска — кроме раскаяния. И Гертруда (Ирма Витовская «купается» здесь в демонстративно негативной роли) может, чуть ли не выдирая собственные волосы, срывать с головы «рогатый» парик с закрепленной на ней короной, но «сорвать» с себя все свои деяния и полностью переродиться — не в состоянии.
...Окончены иронически-безжалостно— гротескные и словесно-пластические (пластичное решение Ольги Семешкиной) поединки «Гамлет — Полоний» (партнерство Гнатковского и Дмитрия Рыбалевского, начатое в «Слава героям», становится здесь филигранным, виртуозным) и «Гамлет — Клавдий» (Юрий Хвостенко в этой роли — тотальный страх, который отчаянно, но тщетно перекрывается бравадой и высокомерием). Останутся сидеть на земле взрослые дети — Гамлет, Офелия (Анастасия Блажчук), Лаэрт (Иван Блиндар), которые еще недавно весело игрались втроем, словно мячиком, шляпой принца.
А затем все встанут и неторопливо вернутся каждый на свой помост. Надгробия в начале, надгробия в финале... И именно теперь Гамлет наконец произнесет свой самый знаменитый монолог — не как до того, отрывками, а полностью: «И вот вопрос — быть или не быть... Проблема — Одна: Какие сны в том сне приснятся, мертвым, Когда покров земного чувства снят?». И это будут не гипотетические рассуждения о будущем, а разговор об осуществленном и пережитом — ведь он будет говорить к нам, уже находясь «стране, из которой ни один не возвращался»...
... Театр теперь не вывозит «Гамлета», хотя в Киеве его уже ждут с нетерпением, заинтересованные рассказами очевидцев: трудно — если вообще возможно — найти для него более подходящую локацию, кроме родной. Поэтому время задуматься о тематических экскурсионных турах — «во Франковск к Гамлету». Хотя такой тур не станет легкой, беззаботной прогулкой, ведь этот «Гамлет» — со своими неумолимыми ритмами, колдовскими звуками, неподдельными страстями — действительно, перефразируя оригинал, «заставит заглянуть в душу вглубь» и «надвое нам развалит сердце».
