Приезд в Киев легендарного театра «Современник» — всегда событие, которое, благодаря продюсерской компании «Advice» и ее руководителю Оксане Немчук, стало повторяться с завидным постоянством. Театр «держит отчет» перед киевлянами в среднем раз в полгода. Мы видели знаменитые чеховские постановки Галины Волчек и «Крутой маршрут». Завораживающего «Пигмалиона» и вымечтанных и ставших знаковыми «Бесов» в постановке Анджея Вайды. Эксперименты молодых режиссеров — Нины Чусовой и Константина Серебренникова, — которым театр смело предоставляет свою сцену.
На этот раз театр гастролировал с новым спектаклем «Сон Гафта, пересказанный Виктюком» (постановка Романа Виктюка), где Гафт играет Николая, которому приснилось, что он — Сталин, а Александр Филипенко — всех остальных; и с творческим вечером главного режиссера театра «Современник» Галины Борисовны Волчек.
Любовь «Современника» и лично Галины Борисовны к Киеву, кроме почитания города и его зрителей, прочно связана с личностью Виктора Степановича Черномырдина. Чего греха таить, гастроли в наше время дело не только громоздкое, но и крайне не дешевое, а Виктор Степанович, будучи послом России, считал своим долгом принимать активное участие в культурном взаимообмене, немало в этом преуспев. О чем Галина Волчек с нежной искренностью говорила со сцены.
Но, судя по афишам, билетам и постоянному личному присутствию, в стане спонсоров появился новый лидер, подхвативший эстафетную палочку российского посла. На сцене театра, в финале творческого вечера, на пресс-конференции, состоявшейся на следующий день, а также на мастер-классе Галины Волчек в Академии театрального искусства неизменно присутствовал новый почитатель театральной музы — Виктор Пилипишин. Хотя его постоянное присутствие и выглядело несколько странно, но вложение средств в культурный обмен выглядит намного благородней, чем многометровые бесчисленные билборды.
Но вернемся к творческому вечеру. Галина Волчек — достойная наследница знаменитой фамилии, актриса и режиссер, железная леди театра, которая в самые сложные для «Современника» времена взвалила на себя груз руководства, и не только сохранила театр, но вдохнула в него новую жизнь, ведет за собой коллектив уже более 35-ти лет. В ней сочетаются талант и интеллект, мудрость и максимализм, дипломатичность и умение дружить и много- много работать. Дальнейшая беседа складывается из ее публичных выступлений и бесед с автором статьи.
ВОСПОМИНАНИЕ О ДЕТСТВЕ
— Папа был очень застенчивый человек, скромный. Все, что хотел рассказать, он говорил своим студентам. Все лучшие операторы — ученики моего отца. Те же Петр Тодоровский, который начинал как оператор, Вадим Юсов — учились у папы. А люди, которые его окружали... Я жила в этом кругу. Ездила с ними в одном лифте, они дергали меня за косички, когда я прыгала перед подъездом в классики. Юлий Райзман, Сергей Эйзенштейн. А Михаил Ромм вообще был главным моим воспитателем: день я жила у себя, день у них. Дядя Коля Крючков, дядя Миша Жаров. Тетя Люся Целиковская, обожаемая мною. Я была влюблена в эту красавицу. Когда-то именно к Ромму пришла, закомплексованная, затюканная мамой, считавшей, что мне в театре не место, чтобы поделиться своим желанием стать актрисой.
ГРУЗ ОТВЕТСТВЕННОСТИ
— Даже не мыслила о таком грузе ответственности, как руководство театром. Отказывалась от этой роли два года, когда ушел Ефремов. Но за это время известная басня Крылова как бы материализовалась в нашей жизни. Когда очень достойные коллеги, и я в том числе, тянули, как лебедь, рак и щука, в разные стороны, — поняла, что на кону стоит жизнь нашего театра. И согласилась стать лидером. Решение было трудным. Казалось тогда, что предаю свою главную профессию. Сейчас смешно, но я считала себя актрисой. И еще что меня останавливало — больше всего в жизни ценю естество в жизненных ситуациях, обстоятельствах. Представляла себе с трудом, что завтра буду руководить теми, с кем прожила большой — к тому времени уже 14 лет — отрезок своей жизни, ведь все сидели на одной лавочке. И это чувство по сей день существует в моих взаимоотношениях с театральной семьей. В той или иной форме я всю жизнь извиняюсь перед ними за то, что стала руководить ими. Это многое определяет в моем поведении как руководителя, иногда презираю себя за какие-то моменты компромисса, слабости и т.д., хотя, наверное, иногда и бываю жесткой — этого явно недостаточно.
КОНКУРИРОВАТЬ МОЖНО ТОЛЬКО С ТЕАТРОМ И ДЛЯ НЕГО
— Везде труппа сетует, что главный режиссер не пускает других. Первым моим шагом на посту главного режиссера было приглашение к постановке Анджея Вайды и Георгия Александровича Товстоногова. У моих коллег это вызвало своеобразные комментарии: сразу видно, женщина — дура, позвала двоих чуть ли не лучших режиссеров мира! Сама я в это время ставила «Восхождение на Фудзиям». Потом пригласила Фокина, тогда совсем молодого режиссера. И снова конфликт внутри труппы. Артисты не хотели работать с новичком. Сегодняшние попытки — удачные, как с Серебренниковым и Чусовой, а также, я бы хотела надеяться, с Владимиром Агеевым, выпускающим сейчас на Другой сцене «Полет черной ласточки» с Игорем Квашой, или неудачные, которые случались у нас в театре, — не мешают мне приводить новых интересных людей в театр. И делать это я не перестану никогда. Мне хотелось бы самой, без посредников, найти нового режиссера, который будет интересен нам, нашему театру. Мы взяли четырех ребят из разных творческих мастерских РАТИ — трех мальчиков и девочку. Условие одно — чтобы заняты были только актеры «Современника». Мало того, никто этих актеров заранее не уговаривал. Это тоже входит в понятие будущего режиссера: попробуй заразить своей идеей не ровесника, а народного артиста. У всех четверых абсолютно равные условия, они в один день стартовали и вместе закончат. Им было сказано: «Вы имеете скуднейшее материальное вознаграждение». Каждый получает минимальную — даже не зарплату — стипендию. Выбирайте любую драматургию, но это должен быть не отрывок, а образ спектакля. Я сама в свое время поставила пьесу «Эшелон», где на сцене одновременно находятся, как минимум, восемнадцать человек, так вот, я ее сделала у нас на пятом этаже, в комнате, и предъявила — просто, чтобы получить разрешение начинать работу на сцене. Так что все возможно.
КАК «БРАЛА» АМЕРИКУ
— Все произошло случайно. В СССР приехала большая группа американских деятелей театра для того, чтобы познакомиться с советской драматургией. Они ходили по всем театрам. В «Современнике» смотрели «Вишневый сад», а в последний день своего пребывания захотели посмотреть и «Эшелон» Рощина. Я сказала, что они ничего в этом не поймут, это же сугубо русская пьеса о простых русских женщинах. Но американцы пришли. Сели в зале, надели наушники. В антракте я зашла за ними. Они сидят. Я вначале подумала, что они не поняли, что это антракт, стала давать им знаки, что, мол, можно покурить, погулять. Они продолжают сидеть. Вдруг одна из американок с такой силой схватила меня за руку, что я решила, что она хочет в туалет. А она говорит: «Галина, я приглашаю вас на постановку этого спектакля в Хьюстон». Я громко засмеялась, понимая, что это нереально — в Америку же никто не ездил (это — конец 70-х, холодная война). А она спросила: «Когда?» Я наобум ответила: «В декабре». Когда после спектакля я снова зашла за ними, у многих были красные от слез глаза. Я говорю им: «Все, это конец, дальше ничего не будет». А переводчица говорит, что гости хотят посмотреть, как работает механизм, двигающий декорации. По дороге на сцену один из американцев задержал меня: «Галина, я приглашаю вас на постановку этого спектакля в Нью-Йорк. Когда?» Я и ему ответила: «В декабре». А потом я получила еще одно приглашение, теперь уже в Миннеаполис. Вот так все и получилось. На следующее утро, прямо перед их отъездом, был прием в ВААПе. Я была туда приглашена «для мебели», принимал гостей начальник. Я чуть опоздала — меня гаишник задержал. Когда вошла, то не поняла, что происходит. А оказалось, что иностранцы уже успели написать письмо министру Демичеву о том, что меня приглашают в Америку. Была суббота, и никого из начальства не было. И когда кто-то из гостей встал и при журналистах сказал, что в восторге от нашего спектакля и что лучшим подтверждением этому будет приглашение русского режиссера Волчек в Хьюстон, все были в шоке. Присутствующему представителю Минкульта стало плохо. Ему же даже посоветоваться было не с кем. А все ждут его ответа. И он встал и сказал: «Министерство культуры принципиальных возражений не имеет». Так я полетела за океан. Пробыла там три месяца.
ЧТО ТАКОЕ ПОБЕДА
— Моя победа — полный зрительный зал, и зал этот помолодел. Много раз в театре я испытывала чувство жуткого одиночества. Бывает такое потребительское отношение: если будет успех, мы к нему присоединимся, в случае же неуспеха можно сказать — мы это знали заранее. Вот это чувство одиночества по пути очень тяжелое, и если я преодолею его с Божьей помощью, считаю себя победителем. Если люди пришли ко мне и раскаялись за свое предательство, а такое было в моей жизни не один раз и не два, не извинились, а именно раскаялись — это тоже победа.
И очень хочется надеяться, что главная победа у этой удивительной женщины, актрисы, режиссера — впереди. Новые спектакли, драматургическую основу которых она постоянно ищет. Новые роли — в театре и кино, — потому что ее артистический дар огромен, запоминается и покоряет раз и навсегда. И, главное, пусть ей на все это достанет здоровья. С Божьей помощью.
