«Осінь стукає в вікно: — Ви готові? Ви готові? — Відцвіли уже давно чорнобривці тонкоброві. Відцвіли й минулі дні, що мені весна наснила. Ти наснилась теж мені, чи не правда, моя мила? Це було давним- давно. Або й зовсім не бувало... Я не знаю... Все зів’яло... Осінь стукає в вікно». Это стихотворение Анатолий Андреевич ДИМАРОВ, которого ныне называют «патриархом украинской литературы», написал совсем молодым на Волыни. И... попал с ним в самый раз под очередную кампанию «борьбы с упадочническими настроениями». Это уже потом, в частности и за это стихотворение, Павел Тычина и Максим Рыльский дадут ему рекомендацию в Союз писателей (третью даст Леонид Новиченко, уже за прозу).
И хотя осень жизни настучала Анатолию Андреевичу уже 86, и воспоминания о Волыни, на которой прожито так мало лет, но они во многом стали для него определяющими, — и до сих пор одни из самых теплых.
Недавно, переключая телеканалы, случайно попала на интервью с Димаровым, в котором шла речь о его мысли по поводу Дня Победы. Как со временем выяснилось, он и сам телепередачу не видел: не сообщили... Тем не менее, говорит жена Евдокия Несторовна, «очень на него не соглашался». Не потому, что Анатолий Андреевич — непубличный человек, как раз, наоборот. И ныне, несмотря на солидный возраст, его просто разрывают на разные встречи: от академии Службы безопасности — до литературного общества в Чернигове.
Близость Дня Победы в войне, которую одни называют «Великой Отечественной», а другие — «Второй мировой», фронтовику Димарову добавила бессонных ночей. На этой бойне он в 20 лет стал инвалидом, перенес две тяжелых контузии, а осколками начинен так, что, как шутит, «и в земле не буду гнить, а буду ржаветь!»
— Генералов, — говорил, — приглашайте! А телевизионщики: «Нет, нам генералы уже неинтересны, нам интересны рядовые!»
Какой генерал в камеру расскажет то, о чем поделился в дни Победы простой солдат Димаров? Эпизод, упомянутый им, уже описанный в двухтомнике воспоминаний «Прожити й розповісти», у которого еще есть подзаголовок «Повість про 70 літ», вышел еще в 1997 году. Очень откровенная книга (в которой писатель не жалеет и себя) все же не содержала одной детали: про так называемые загранотряды, или, как говорит Димаров, отряды СМЕРШа, под дулами которых советские воины шли в бой. Не содержала, так как еще 11 лет назад эти строки просто не напечатали бы, хотя о таких случаях расскажет каждый (не штабной) фронтовик.
В конце зимы 1943-го в Донбассе, припоминал Анатолий Андреевич во время одной нашей с ним встречи, «морозы стояли небывало лютые, а небо было такое ледяное, что даже от солнца веяло холодом».
— Нас, необмундированных, здоровых, больных, а то и совсем калек, согнанных в полк невооруженный, гоняли целый день по лютому морозу и привели в городок, до основания разрушенный... Привезли и «оружие» — на санях: горы переполовиненного кирпича. И приказали их разбирать. Еще не все успели и кирпичом этим вооружиться, как на двух жеребцах, на двух ухоженных жеребцах, которые блестели сытой шерстью, появились командир и комиссар. Они, наверное, успели хорошо позавтракать, еще и выпить для согрева: лица красные и полушубки расстегнуты. «Вооружились, орлы?» «Орлы» дрожали, «орлы» чернели от холода.
«Орлам» показали огромный водоем, скованный льдом, и приказали ждать сигнала — ракеты. И когда эта ракета взлетит, «высыпаться» дружно на лед и бежать во весь дух к высоченной, по ту сторону водохранилища, изгороди, за которой, пробив амбразуры в стене, залегли с пулеметами немцы. И добежав, бросить через изгородь кирпичи. Фрицы подумают, что это гранаты, воткнутся мордами в землю, а «орлы» — через забор: «Хенде хох! Отдавай оружие, если жизнь не надоела!»
— Нам показали, что ждет, если побежим назад: хорошо оборудованные окопы, где через каждые три шага — смершовец с пулеметом, нам в спину нацеленный. Хекали обреченной на смерть отарой. И впереди смерть... И позади смерть...
Димарова от нее спасло лишь то, что уже нюхнул пороха. Он бежал в пятом ряду и, едва немцы застрочили из пулеметов, поспешил упасть и спрятаться за тем, кто бежал впереди, а теперь лежал трупом. Был весь осыпан осколками льда, который люто долбили пули. А тогда снова контузило и пришел в себя уже в госпитале — полумертвый сжимал полкирпича. Теперь бы он занес его в музей.
— 500 душ полегло только в том бою. 500 душ! И никто из патриотов украинских и ныне не заикнется о том, что это был геноцид на уничтожение украинских мужчин, которые могли дать свое продолжение в детях! — говорит Димаров. И признает: все же, несмотря на пережитое, на Волынь ранней весной 44-го он прибыл еще «убежденным сталинистом».
— А через шесть лет поехал сознательным националистом!
Второе духовное перерождение произошло с Анатолием Андреевичем в... горах. Мы сидим в уютной квартире Димаровых на поразительно тихой улице Суворова, которая в нескольких сотнях метров от Киево-Печерской лавры. В комнате, которая напоминает картинную галерею. Но картины эти — очень миниатюрные — созданы самой природой. Это камни, добытые им в многодневных экспедициях от Крыма до Памира. Парусник, луна в небе, белый медведь на льду и даже... образ Богоматери! Иногда, признается Димаров, надо отполировать сотню камешков, чтобы открыть эту природную красоту.
— На меня всегда смотрели косо... Есть вещи, которые уже не напишу никогда. Если я, Наташенька, оглянусь, у меня за плечами целое кладбище неосуществленных замыслов, нереализованных произведений: из-за цензуры и из-за того проклятого соцреализма. Куда ни ткнешься — как красными флажками был обложен... О голодовке не пиши: а я ее сам пережил! О коллективизации и сталинских репрессиях — не пиши. А как они проходили на самом деле — я видел на Волыни. О войне — и то о первых годах не пиши. Прорывался, как мог. Почему я в семейную тематику бросился? Не хотел прославлять партию. В печенках у меня сидела! В газете (Димаров работал в «Радянській Волині». — Авт. ) «прославился»... Как же меня трепали за те два романа — «Його сім’я» и «Ідол»! Писали: где Димаров нашел такие семьи, почему не показал роли пионерской и комсомольской организаций? (Смеется). Редко какая книга выходила без штыкового огня в мой адрес. А особенно распинали и трепали за роман «І будуть люди», это на протяжении пяти лет. Козаченко, тогдашний председатель Союза писателей, кричал: «Ты гнилой либерал!», а я после того как меня по приказам из ЦК выбросили из всех планов, не дали заработать... подался в горы с геологами. И как-то утром проснулся в глубоком сае — это овраги, которые тянутся и 30, и 40 километров, — поднял голову, а снеговики загорелись солнцем!.. Такое величие природы! Подумал: все киевские проблемы — мелочи по сравнению с вечностью.
Через много лет Анатолий Андреевич таки воплотил одно из своих мечтаний и написал «сказку не столько для детей, сколько для взрослых» «Порцелянові чоловічки». Она о том, как настал судный день для коммунистов, и они все пошли в подземелье, там организовали советский союз, и как туда случайно попал герой-журналист. Повесть издана в журнале «Січеслав» и уже третий год лежит в сборнике «Божа кара», который писатель давно сдал в издательство.
— Я бы издал сегодня любую книгу, если бы она была написана на русском языке...
За годы независимости он, лауреат Шевченковской премии, которую ему присвоили — невиданный случай в мировой литературе! — лишь за вторую часть романа «І будуть люди» (так как из первой цензура выбросила много страниц о Голодоморе и коллективизации), издал четыре книги. В основном, за средства меценатов из диаспоры. Ни один украинский нувориш (как и государство) не откликнулся. Недавно из России прислали «такой томище» — «Жизнь моя, геология», в которой помещены произведения выдающихся русских геологов.
— И Димаров среди них! — смеется Анатолий Андреевич. — Я единственный непрофессиональный геолог среди авторов и единственный нерусский. Но мое произведение «Вершины» помещено полностью.
Прислали двухтомник из Канады: издали повести автора, не спрашивая.
— Когда в советские времена во Франции переиздали мою книгу «Його сім’я», написали: «Господин Димаров, гонорар вам выслали через Москву». Я мыслями так богател, думал — стану миллионером! — смеется. — Сын ехал в тогдашнюю столицу, я написал доверенность. Оказывается, по дороге мой гонорар так общипали, что хватило денег лишь на два подголовника в машину купить...
Издавали его в Словакии, России — тиражом в сотни тысяч. Роман «Ідол» еще не был переведен на русский язык, а в Москве уже была организована читательская конференция. И хотя ныне Анатолий Андреевич говорит, что уже бы не включил этот роман в свое собрание сочинений, так как считает его слабым, тем не менее животрепещущая тема воспитания детей и тогда, и теперь привлекает людей. А больше всего его из иностранных все же переводили на английский язык. За границей впервые вышла повесть «В тіні Сталіна». Рукопись у Димарова выпросил внук Дмитрия Нитченко (писателя, известного деятеля украинской диаспоры из Австралии) Юрий Ткач. Все же украинские издательства книжку возвращали.
— Думаю: поймают тебя на границе с этой рукописью, выгонят тебя и больше в Украину не пустят. А что мне будет?.. Однако я таки решился и рукопись дал. Где- то в году 1985 присылает Юрий мне экземпляр. Я иду с ним в издательство и говорю шутливо: «Гады вы полосатые! Уже за границей произведение издали, а вы все боитесь!» И здесь повесть вышла...
На одной из встреч — в военном лицее (теперь он носит имя Богуна, а тогда был Суворовским училищем) — Димарову задали традиционный вопрос: а сколько вам платят за ваши книги?
— Об этом спрашивают непременно. Думаю: ну что вам, детки мои, сказать? Я решил свой ответ построить так. Просто спрошу: а скажите мне, кто самый глупый сейчас в Украине? И если бы они задумались, я бы сказал, что самый глупый — писатель. Хотели бы вы 10 лет работать над книгой, а вам потом за нее и копейки не заплатят? И только спросил, кто самый глупый, как они и грохнули: «Ку-учма!» Это был 2000 год. Бедного полковника, который меня привел, вижу, нет: уже на полу сидит.
— Знаете, он такой же оптимист, как его покойная мама, — говорит Евдокия Несторовна. — Она все говорила: дети, это не беда, вы еще не знаете, почем фунт лиха! И больше всего боялась, только бы не было войны...
Все же по воле Божьей ее сын получил не только полную испытаний жизнь, в частности, и военные нелегкие будни, а и большой честный талант, который за такую долгую жизнь не разменял. И ныне желает молодым лишь одного: не думать, что если ты не занимаешься политикой, то она тебя не касается.
— Если вы этого не осознаете, и не начнете думать об Украине, то она таки станет колонией России...
