Коллегия по уголовным делам рассмотрела кассационную жалобу подсудимых и оставила ее без удовлетворения, а приговор — без изменения. Юрия Самодурова и Андрея Ерофеева обвиняли по статье 282 УК РФ в разжигании религиозной вражды за организацию ими выставки «Запретное искусство-2006». В экспозиции этой выставки, проходившей в 2007 году в московском музее им. Сахарова (которым руководил тогда Юрий Самодуров), были представлены работы современных российских художников. Годом раньше они были предложены многим выставочным залам в Москве, но не были разрешены к показу художественными советами или директорами. Заведующий отделом новейших течений Третьяковской галереи в Москве Андрей Ерофеев решил тогда устроить выставку, демонстрирующую степень цензуры в культурной жизни страны.
Причины цензуры были очевидны — художественные работы были сопряжены с ненормативной лексикой, а обращение с религиозными символами было более чем вольным. Художники объясняют это по-своему, следователи — по-своему. По мнению следствия, для христиан оскорбительно выглядит смешение сакрального и вульгарного, возвышенного и низменного, религиозного и атеистического, духовного и материального. Так, художник Косолапов оказался виноват в том, что создал «изображение лица человека, узнаваемое, напоминающее манерой исполнения обычно используемое в церковном сакрально-культурном пространстве изображение Иисуса Христа, а также логотип сети ресторанов «Макдональдс...». Сам Косолапов объяснял, что идея его работы в том, чтобы показать неприемлемость смешения религиозного и мирского. У всех свежи воспоминания о том, как в 1990-х годах РПЦ занималась беспошлинным импортом алкоголя и табака. Этим и была навеяна работа Косолапова. Следователь же в обвинительном заключении пишет, что соединение «сакрального (образ Иисуса Христа и элемент христианского религиозного культа) с вульгарным (продукция массового питания)» представляет из себя «кощунственное надругательство над святым для православных таинством; издевательски демонстрирующий и транслирующий идеи-утверждения о том, что тело Иисуса Христа не более ценно, чем гамбургер или иной продукт массового общественного питания...».
Работа В. Бахчаняна «Без названия» (фотоколлаж с распятием на кресте ордена Ленина), казалось бы, недвусмысленно указывает на вмешательство церкви в светскую жизнь и попытки играть важную роль в политической жизни. Следователь же разъяснил в обвинительном заключении, что «основное содержание и цель данного экспоната состоят в том, чтобы транслировать следующие идеи-утверждения: что равноценны и равнозначны образы Иисуса Христа и В.И. Ульянова-Ленина; что равным образом тоталитарны и деспотичны как православное христианство, так и большевистский режим В.И. Ульянова-Ленина».
Препарируя таким образом все выставочные работы, следствие заключает: «В результате проведения выставки «Запретное искусство 2006» граждане, приверженные традиционным культурным ценностям русского народа, в особенности граждане, исповедующие православную веру либо выражающие принадлежность или предпочтительное отношение к православному христианству, в том числе и в наибольшей степени — посетители выставки, подверглись при просмотре указанных экспонатов психотравмирующему воздействию чрезмерной силы, несущему прямую угрозу целостности личности и разрушения сложившейся у них картины мира, что явилось психотравмирующим событием и сильнейшим стрессовым фактором для них, причинило им непереносимые нравственные страдания и стресс, а также чувства униженности их человеческого достоинства».
То, что у разных людей может быть разное отношение к современному искусству, совершенно нормально. Однако то, что в цивилизованном обществе составляет предмет общественных дискуссий и споров художественных критиков, в сегодняшней России стало предметом судебного разбирательства.
О том, что суд над организаторами выставки «Запретное искусство-2006» свидетельствует о нарушении свободы слова, заявлял Европейский культурный парламент. Группа российских художников и деятелей искусства обращалась к президенту Медведеву с открытым письмом, в котором просила прекратить судебный процесс и снять с организаторов выставки все обвинения. В защиту подсудимых выступил даже министр культуры России Александр Авдеев.
Все это не спасло подсудимых от обвинительного приговора. Экстремистские религиозные организации и националисты, православные фундаменталисты и державники требовали сурового приговора. Они узнавали о выставке из радиопередач или от знакомых. Некоторые шли смотреть экспозицию, а затем, оскорбившись увиденным, торопились в прокуратуру писать заявления. Почти все показания были даны будто под копирку. Большинство из допрошенных в суде свидетелей даже не были на выставке, сами ничего не видели, а оскорбились заочно — с чужых слов, по чьим-то рассказам.
12 июля этого года в Таганском районном суде Москвы судебный процесс по делу Юрия Самодурова и Андрея Ерофеева закончился обвинительным приговором — 200 тыс. рублей штрафа в пользу государства для Самодурова и 150 тыс. рублей — для Ерофеева. Теперь кассационный суд подтвердил приговор.
Уже давно уволен из Третьяковской галереи Андрей Ерофеев. Давно снят со своей должности заведующего музеем Юрий Самодуров. Судебный процесс длился три года. Российское правосудие уверено, что поставило в нем точку. Однако осужденные так не считают. Они собираются обратиться за защитой своих прав в Европейский суд по правам человека в Страсбурге. Практика рассмотрения подобных дел в Европейском суде свидетельствует о том, что у Ерофеева и Самодурова есть все шансы на успех в их судебном противостоянии с Российской Федерацией.
КОММЕНТАРИЙ
В России открыта «охота на ведьм»
Своим мнением о решении Московского городского суда с читателями газеты «День» поделился известный российский адвокат, председатель Российского комитета адвокатов в защиту прав человека Юрий Маркович ШМИДТ.
— Почему выставка вызвала такую острую реакцию в обществе?
— Острая реакция была только у той части общества, которая была озлоблена этой выставкой. Это очень специфическая часть общества. Это общество безумных людей, поощряемых РПЦ, которые сегодня почувствовали свою силу. Эти люди живут в положении низкого старта и готовы наброситься на любых инакомыслящих. Видимо, им сказали «можно» и они со всей генетической силой черносотенцев используют эту возможность.
— Вы думаете, они действуют по собственной инициативе или под управлением каких-то политических сил?
— И то, и другое. И своей инициативы хватает, и есть, конечно, влияние самых реакционных политических сил. Тут важен вопрос о взаимоотношениях власти и церкви. Наше общество, очевидно, идет по пути клерикализации. Это в русле наших исторических традиций. Когда церковь проповедовала божественное происхождение светской власти, власть оказывала церкви всяческую поддержку. В последнее время власть ощутила идеологический вакуум, который понадобилось чем-то заполнять. Тогда вспомнили старые добрые времена и решили поставить сервильную российскую православную церковь на прежнее место.
— Очевидно, политикой клерикализации объясняется и обвинительный приговор суда? Как он соотносится с российскими законами?
— С законами это не соотносится никак. Это чудовищное дело. Сегодня можно говорить, что «охота на ведьм» открыта и, скорее всего, она будет приобретать массовый характер.
— Каковы шансы Ерофеева и Самодурова в Европейском суде?
— С точки зрения права эти шансы абсолютны. Мало дел, по которым я в такой степени уверен в победе заявителей. Но дело в том, что в последнее время я с некоторой долей скепсиса стал смотреть на Европейский суд. Мы знаем, что там достаточно длительная процедура рассмотрения дел, большая очередь. В 2004 году Михаил Ходорковский обратился туда со своей жалобой, в 2009 было принято решение суда о ее приемлемости, сейчас на исходе 2010-й год, а рассмотрение еще не состоялось. Сроки, по-моему, запредельные. Я очень хочу ошибиться, но у меня создается впечатление, что Европейский суд в какой-то степени идет в русле всей европейской политики — так называемой realpolitik. По некоторым знаковым делам он старается не спешить с принятием решений.
— Что происходит со свободой информации в России?
— О какой свободе информации вы говорите? Вот есть интернет, к великому счастью. Есть пара-тройка газет и одна радиостанция — вот и вся свобода информации. Все остальные источники массовой информации находятся полностью под контролем государства.
