Актер театра и кино, режиссер и директор Львовского академического театра им. Леся Курбаса — Николай БЕРЕЗА. В декабре ему исполнится 35 лет. Широкой публике Николай Береза стал известен как исполнитель главной роли в фильме режиссера Зазы Буадзе «Красный» по одноименному роману Андрея Кокотюхи. Наша газета уже писала о съемках «Красного» («Мы занимаемся новым мифотворчеством», «День» №163-164 за 14—15 сентября с.г.).
Сегодня же в разговоре с лауреатом областной премии в сфере театрального искусства им. Бориса Романицкого Николаем Березой — о его пути к профессии, амплуа, Театре Курбаса как территории комфорта и не только. Но в самом начале — о роли Данила Червоного.
СОМНЕНИЯ — ЧАСТЬ РАБОТЫ
— С актерской стороны, я не знаю, могу ли быть своей работой (когда-либо) на 100 процентов доволен, — отмечает Николай Береза. — Всегда оцениваешь, начинаешь примерять, всегда какие-то возникают сомнения, мысли... Мне кажется, это абсолютно нормальный рабочий процесс... Сейчас начинаю вспоминать свои немногочисленные работы в кино и более многочисленные — в театре, и не вспомню роль или спектакль, которыми бы был абсолютно доволен. Всегда ты, когда в профессии — по-честному, будешь задавать себе вопрос, будешь стараться поднимать планку, и это — нормально. Мне даже кажется, что такие сомнения — часть работы.
— Актерская профессия зависимого человека (от сценария, режиссера, партнеров по сцене)...
— Часто сам себя можешь ставить в определенные обстоятельства. Поэтому это — нормально! На самом деле в актерской профессии «делать вопреки» есть всюду и везде. Потому что берешь ты какую-то роль и можно пойти просто — так, как оно тебе сегодня на душу ложится, и складывается. Если же хочешь глубже копнуть, если тебе немаловажно, чтобы и роль была более объемной, и история в целом как-то проявилась-зазвучала, и, по большому счету, в себе что-то найти (заглянуть куда-то — как в «щкатулку Пандоры»). То актер, мне кажется, как раз из этой территории — как раз тот, кто не боится туда заглядывать (возможно, лишь одним глазом). Но это есть. И очень часто приходится делать что-то вопреки. Говоря о себе лично. Я — ленивый человек. Кто-то когда-то говорил, что скорее примет на работу ленивого, потому что он быстрее выдумает, как ему, не прикладывая усилий, что-то сделать. Мне зачастую приходится делать что-то даже вопреки своей лени, нежеланию, пинать себя, копать, находить какие-то крючки, как себя заставить делать. А часто бывает такой момент, когда нет вдохновения — из-за плохой погоды, отсутствия настроения. Но нужно делать! Мы же в профессии! Потому что ты выбрал эту профессию — и все!
— Можете ли сказать о себе, как об актере определенного амплуа?
— У нас, в Театре им. Курбаса, жанрового разделения (характерного, классического, яркого) нет. Конечно, есть материалы, в которых чувствуешь себя более свободно, есть материалы, в которых тебе территория неизвестна (и это тоже может становиться вызовом). Но, повторюсь, вот такой жанровости нет. По крайней мере, за собой я ее не замечаю. Хотя понимаю, что я не слишком проявляюсь в каких-то комедийных историях, но опять же, передо мной в таких ситуациях стоит внутренний вызов — потому что это то, над чем стоит поработать, хотелось бы поработать, интересно было бы.
О ВЫБОРЕ ПРОФЕССИИ
— У вас же на самом деле не было на цели изучать театральное дело. Кем хотели быть и как случилось так, что связали жизнь с лицедейством?
— Складывалось так, что (не помню, с какого возраста) мама меня всегда брала с собой в церковь. Сказать, что я хорошо чувствовал себя в этой среде, — не сказать ничего. Из определенного момента я начал прислуживать, то есть фактически во всех эти церковные истории был так привлечен, что от какого-то момента все уже были уверены (и у меня другой мысли не возникало), что буду священником. Все так складывалось — я прислуживал, благодарил, пел в хоре, помогал нашему священнику со многими моментами. У нашего отца было две парафии, и временами, когда он не успевал, то просил: «Братик, проведите с молодоженами предбрачные науки». Я теперь себе со своей уже территории, когда есть огромная часовая, лет в пятнадцать, дистанция, не могу вспомнить, что я тем молодым мог говорить, объяснять, рассказывать... Но тогда, когда был в этом, много работал и готовился поступать в семинарию. Однако поставил себе цель учиться за рубежом, где совсем другой уровень, совсем по-другому может сложиться жизнь. Нужно было определенное время ждать определенного содействия со стороны церковной власти, владыки — то есть оказалось, что не все так просто. Я должен был ждать, пока появится такой случай. А чтобы не тратить попусту время, решил поступать в вуз, потому что кто знает, как обернется жизнь. Сначала подавался на исторический факультет Университета им. И.Франко. И не поступил. Год прожил без учебы и это было время для того, чтобы сделать вдох. Опять, когда подавался в Университет, увидел, что есть еще актерский факультет, а подаваться можно было на несколько специальностей. Тем более что в школе я учился в музыкальном классе, плюс был привлечен к школьной самодеятельности, также с класса 8-го, наверное, вел все первые и последние звонки... То есть оно где-то тоже сработало. Следовательно, подал документы также на актерский и чудом прошел, потому что сказать, чтобы вот так, специально, готовился, нет!
— А как семья отреагировала на такую переориентацию?
— Семья поддержала. Возможно, это связано с тем, что я — поздний ребенок (15 лет разницы с братом)... Родители всегда интересовались тем, что я делал, но никогда не ограничивали, никогда не ставили преграды, никогда не говорили: «Туда не ходи, того не делай» — доверяли мне. Относительно учебы на актерском факультете, то они абсолютно нормально это воспринимали, не было споров и восприятия в штыки...
— У кого вы учились?
— Педагоги — Владимир Степанович Кучинский, также — Олег Цена, Андрей Водичев, Алексей Кравчук, Татьяна Каспрук, Оксана Цимбал, Олег Драч. Учеба была насыщенной и интересной.
О ТЕАТРЕ ИМ. ЛЕСЯ КУРБАСА
— У вас не было колебаний относительно места работы по окончании вуза?
— Уже со второго курса меня и мою одногруппницу Тамару Горгишели пригласили в репертуарный спектакль Театра им. Курбаса — это был «Сковорода. Наркис» в сочетании с старинными духовными песнями-ирмосами. Фактически с тех пор активно запустились в репертуар. В результате, были приглашения на 1-ом курсе. Но мне тогда было сложно вжиться в эту территорию, потому что когда ты попадаешь абсолютно со стороны в театр, а особенно когда попадаешь в театр с такими традициями, методологией, не всегда понятными, простыми, ты не всегда можешь все принимать и воспринимать.
— Многие говорят о вас, курбасовцах, почти как о «секте».
— В хорошем понимании, где-то оно так и есть. Хотя в настоящий момент, наверное, в этом плане послабление пошло — мы больше открылись. Потому что однозначно было время, когда это была закрытая территория, с моментом, когда больше аккумулировалось опыта, энергии, нарабатывалось тренингами, занятиями. Это было такое время. И в действительности я как-то с определенной печалью смотрю на то, что это время прошло.
— Даже так?
— Потому что на самом деле это достаточно комфортная ситуация, позиция, когда ты можешь в своей среде что-то творить, экспериментировать, пробовать и потом это выносить на суд зрителя... Как минимум, это интересный опыт, где многое можно найти. И еще очень важно, что в таком формате коллектив имеет возможность очень хорошо, как в тех пазлах, друг к другу пристраиваться и настраиваться, слышать друг друга. Это было фантастическое время. И я думаю, что впереди у нас еще будут такие периоды, когда мы сконцентрируемся на том, что коллектив опять будет работать на то, чтобы нарабатывать те связи внутри.
— У вас в театре в настоящий момент меньше премьер, меньше спектаклей. Или ошибаюсь?
— По-разному бывает. Например, в предыдущем сезоне у нас вышло четыре премьеры, причем — масштабные. Одна из них делалась с Британским советом («Зимняя сказка» Шекспира. — Т.К.). В конце концов, есть объективные моменты. В настоящий момент у нас идет ремонт. Следовательно, в этом периоде мы являемся заложниками ситуации.
ВНЕ ЛЬВОВА
— Возможно, где-то, кроме своего театра, хотели бы поработать. Возможно, хотели бы быть с кем-то из «чужих» актеров на одной сцене... Или, допустим, принять участие в одном из антрепризных спектаклей, которые в настоящий момент очень модны»?..
— У меня такие возможности есть. Например, в прошлом году мне удалось поработать со Стасом Жирковым в международном проекте, который был организован в Магдебурге. Это современная интерпретация «Украденного счастья» в драматургическом исполнении Павла Арье. Наша работа называлась «Почему не выжил Михаил Гурман?». В проекте принимали участие я, Екатерина Вишневая (из «Дах») и фантастический актер из Германии, из Магдебурга, Тимо. У меня необыкновенные впечатления от этого проекта, потому что имел возможность прикоснуться к другой школе, к другим методам работы. Перед этим была работа в независимом проекте под патронатом — это продукт «Дикого театра», режиссером был Максим Голенко, «Афродизиак», который ставили на арене Национального цирка. С Ростиславом Держепильским очень хотелось бы попробовать поработать. Из последних невероятных впечатлений — фантастическая режиссер из Харькова Оксана Дмитриева, которая ставит кукольные спектакли. Например, с Андреем Приходько тоже не отказался бы, хотя мы с ним уже работали — он ставил в Театре им. Л.Курбаса «Лісову пісню».
ИСКУССТВО ДОЛЖНО ЗВУЧАТЬ
— Вопрос как к директору: каким образом в настоящее время нужно формировать репертуарную политику театра? Не раз слышала от ваших коллег, что сейчас, когда идет война, нужно ставить легкие жанры. АТОвцы возвращаются с фронта искалеченные физически и психически... И боль эта не пройдет через год или два, даже через 10 лет не пройдет.
— Нельзя на 100 % подстраиваться под водевили или другие легкие театральные жанры. Если какой-то театр сделал для себя именно такой, легкий, выбор, пусть. Но всем театрам не нужно глобально придерживаться вот такой «линии». В конце концов, те события, которые в настоящий момент происходят в стране, меня лично подталкивают к мысли, что все, что ты можешь сейчас сделать — это хорошо заниматься своим делом на своем месте. Действительно ли ты хорошо этим занимаешься, делаешь ли все от тебя зависящее? Действительно ли ты в свои творческие работы на 100 % вкладываешься? Хотя театральное искусство всегда должно звучать, потому что порой даже непростая какая-то драма может очень точно сработать. Возможно, бойцам АТО или их родственникам нужно выплакаться. Если все это в себе держать — нехорошо... То есть не обязательно переключать их на что-то легенькое, комичное, водевильное... Мне кажется, что оно должно происходить масштабно, чтобы рынок (театральный, киношный или общий художественный) пропитывался абсолютно разнообразным продуктом... Я не устаю повторять, что гении рождаются раз в когда-то... а остальное — это работа!
P.S. Съемки фильма «Червоний. Без лінії фронту» о главном герое ленты «Червоний», где главную роль сыграл Николай Береза, планируют начать уже в этом году, рассказал режиссер Заза Буадзе, сообщает «Укринформ». Он уточнил: если «Червоний» снят по мотивам третьей главы одноименного романа Андрея Кокотюхи, то приквел будет по мотивам первых двух глав. Это большой исторический отрезок с 1936-го, когда Данила Червоный был студентом Львовского университета, по 1945 год, когда его, хорунжего УПА, арестовали и отправили в лагерь. Вот такая долгая история становления героя»...
