Во время просмотра премьерного спектакля Национальной оперетты Украины «Семейка Аддамс» как-то особенно настойчиво заявляет о себе внезасценический план. То музыка кажется знакомой по другим мюзиклам, то персонажи радуют или раздражают схожестью со своими мультипликационными и киновоплощениями.
Когда наконец настраиваешься на способ конструирования и манеру подачи черного юмора, он множится в голове через анекдоты и юморески, которые память для чего-то хранит.
Название текста и стихотворения Юрка Позаяка, которые будут цитироваться, как оказалось, живут в моем мозгу без приглашения. Прекрасная вещь жизнь, подумалось и вспомнилось английское: «Жизнь прекрасна, но живым из нее никто не выберется». У черного юмора нет ничего святого! Он высмеивает без колебаний ум и глупость, болезни и увечья, катастрофы, веру во что-либо и кого-либо. Он бесстыже эксплуатирует ситуативный контекст.
Члены семейки Аддамс на фоне дискуссий, порожденных показом фильма «Чернобыль», на какое-то мгновение показались героями таких сейчас популярных экскурсий в зону отчуждения.
Цитирую «Чернобыльский букварь» — «Мама мыла раму от урана», а вот еще из «Оптимистичного виденья»:
«Мене принесли під ранок,
Зішкрібши з липкої трави,
Хірург підійшов поглянув:
Ампутація голови!»
Декорации мюзикла (художник-постановщик — Гинтарас Макаревичус), как и требует жанр, меняются молниеносно, представляя старинный замок с интерьерами на вампирский вкус, хотя на самом деле, возможно, это подземный бункер. Еще одна локация — место вечного покоя земного обозначает вековечное то ли семейное дерево с приветливыми могилами вокруг.
Романтичное кладбище радует глаз лирически настроенными памятниками, которые оживают вместе с соседями, которые еще не окончательно сгнили. Их энергичное пение и танцы становятся оптимистичным рефреном всей жгучей истории о перченой любви.
Обычно танцующий хор и поющий балет оперетты демонстрируют большие способности и темперамент. Сначала казалось, что сдержанность связана с природой чувств литовских постановщиков спектакля: режиссер — Кестутис Стасис Якштас, балетмейстер — Дайнюс Бервингис и их украинских коллег: дирижер — Оксана Мадараш, режиссер — Виктория Стрейча. На финал спектакля предложенный английский вариант черного юмора, который сначала вызывает внутреннюю улыбку, а затем выплескивается громким смехом, был чистосердечно и благодарно воспринят зрителями. Ничего подобного до сих пор в Киеве не было, и следует отдать должное руководителю оперетты Богдану Струтинскому за смелость, вкус и глубинное чувство юмора.
Персонажи семейки Аддамс хорошо известны в мире по трем художественным фильмам, видеоиграм и мюзиклам. В разных номинациях во множестве конкурсов воплощения их историй получили кучу премий. В Киеве прием спектакля был также громким и праздничным. Шутя в предъявленном жанре сказать бы — больше ничего и не нужно, но серьезно — работа достойна особого внимания.
Отец семейства Гомез — Сергей Яцук (заявлен также актер Евгений Прудник) — типичный герой-любовник, страстно и много лет влюбленный в... свою жену. Она — Ася Середа-Голдун (эту роль также по очереди играют Марьяна Боднарь и Оксана Прасолова) женщина-вамп, которая на всякий случай выращивает ядовитые растения на подоконнике, ревнует... мужа, похоже и к мебели.
«О! Не робіть із цього драми!
Дурний, хто з горя сльози ллє!
Я в захваті зустріну даму,
Що серце розіб’є й моє!»
Их дочь Вензди — Татьяна Дидух (Анна Коваль и Ольга Федоренко) этакая показательная отличница, от садистских «шуток» которой страдает ее младший брат Пагсли- Демьян Шиян (Дмитрий Вивчарюк). Ребенок из-за нервов непрерывно курит игрушечную сигарету.
Дядя Фестер — Кирилл Басковский (Дмитрий Гришин) любит играться с динамитом и подсадил на это развлечение племянника.
Бабушка — Валентина Донченко-Бутковска (Зоя Кравченко и Оксана Мирсон) стереотипная ведьма, которая кажется матерью кого-то из родителей, кого именно, никто не помнит.
Двухметровый слуга Лари — Александр Харламов (Игорь Тихонов) — реинкарнация Франкенштейна — рычит то грозно, то ласково, выразительно говоря только глазами. Еще есть друг семьи — пушистый комочек, очень похожий на «самоуправляемый» пылесос. Есть подсолнух, который что-то питательное хочет поймать, прямо как в стихотворении:
«Беззуба жаба на болоті -
Страшна загроза комару.
Ах, доле! У чиєму роті
Я несподівано умру?!»
Где-то из-под дивана на прогулку по гостиной выползает что-то, описанное поэтом:
«Всім, хто тоне й не знає,
За що вхопитись,
Хто вже з останніх
Вибився сил:
Попереджаю — я не колода,
Попереджаю — я крокодил»...
Словом, жили бы себе Аддамсы мирно, удивляя своими проделками соседей, но
«Є в крота очі,
Але він не бачить,
Є в мене щастя,
Aле собаче»,
— сердцем говорит дочь и слышит этот призыв юноша с прекрасными манерами Лукас — Максим Гара (Дмитрий Воронов, Алексей Кириллов), с солидными родителями Мол Байнеки — Валентин Котенко (Сергей Авдеев) и Алиса Байнеки — Анна Довбня (Ирина Лапина, Любовь Доброноженко).
Знакомство с заочно любимой происходят одновременно со знакомством со всей прекрасно-странной семейкой. Конечно, как в приличной драме, все заканчивается свадьбой, и мертвые восстанут в рок-н-ролле, и будет летать черная фата, и свадебный букет из могилы кого-то порадует лебедино-либидной перспективой.
Но перед тем в неистовстве неугасающей любви демонстративно будут пылать родители молодой, пойдет в разгул чувств мать молодого, а отец его будет страдать от того, что страсть так поздно открылась. И только молодые, словно лебеди на воде, наивно надеются на что-то сказочно красивое и вечное. Солисты, оркестр, хор, балет, сценография, хореография, костюмы, свет, звук, реквизит и прежде всего режиссура — все создатели, все составляющие спектакля достойны высокой оценки.
Да и билеты недешевые, но купить их можно уже на спектакль следующего сезона.
P.S. Создатель «Семейки Аддамс» Чарльз Аддамс боялся всего, чем дети пугают друг друга — кладбища, мертвецов, привидений. Завещал, чтобы после его смерти «Семейка Аддамс» нигде не появлялась, но
«В гробу сміятись непристойно,
Народ ваш сміх не розуміє,
Ще прийме вас за дисидента
І замість того щоб на цвинтар,
Вас віднесе куди потрібно.
В гробу лежати треба смирно,
Ні на що не реагувати,
Прослухати музику й промови
І, як почнуть вже закидати,
Все рівно не сказати ні слова»...
