Последние 12 лет нашей бурной истории — это, по сути, эпоха смены цивилизаций, перехода от патриархально-патерналистского уклада (когда государство опекало каждого отдельно взятого гражданина, решая за него большинство принципиальных вопросов и освобождая от необходимости личного выбора) к зачаткам ответственной демократии, при которой каждый индивидуум неизбежно и осознанно делает сам этот личный, решающий выбор — будь то в политике, экономике, бизнесе или «всего лишь» в своей семейной жизни. Общество в значительной степени дезориентировано, ибо поставлено перед лицом «первичного», «пещерного», весьма варварского капитализма (отнюдь не «шведского», «гуманного» его образца, о котором так часто шла речь в 1989—1991 годах...). Одной из самых острых в этой ситуации является проблема четких критериев прогресса и вообще направления нашего развития — куда двигаться обществу, с какой скоростью, каким должно быть качество этого развития, к какой именно, наконец, цивилизационной модели следует стремиться; ведь демократический Запад, на который необходимо ориентироваться, тоже не стоит на месте и тоже переживает, судя по многим признакам, эпоху цивилизационных сдвигов...
Дезориентация (и связанная с этим неспособность к ясному выбору) — это тяжкий недуг современного украинского общества. А средство лечения одно — найти в истории схожую ситуацию (ведь наше нынешнее положение не уникально) и попытаться понять, куда, как и почему двигалось общество в ту эпоху. «Помощь», как часто бывает, приходит с совершенно неожиданной стороны. Бесценную «пищу для ума» способен дать в этом случае знаменитый (спору нет) гений, который, однако, как может показаться, писал «не о том», «не тогда» и «вовсе не так». Речь идет о крупнейшем художнике слова Европы ХIX столетия Оноре де Бальзаке.
Сама постановка вопроса (Бальзак как «зеркало» нашего нынешнего общества) может, конечно, удивить. При чем здесь великий француз? С тех пор прошло более полутора столетий, духовная и экономическая модель социума неузнаваемо изменилась, не говоря уже о разнице в традициях, истории и ментальности между Францией и Украиной... Но не будем спешить. Ведь существуют явления, различные по форме, но не столь уж различные по содержанию; и если цилиндры, фраки и кабриолеты времен Бальзака сменились «мерседесами», «презентациями «в своем кругу» (впрочем, и во Франции XIX века примерно ту же роль выполняли салоны!), телевизионными киллерами на национальных каналах (впрочем, перечитайте роман Бальзака «Утраченные иллюзии» о журналистах той эпохи, и многое станет ясным!) и тайными сговорами 10—15 человек, решающими судьбы страны (впрочем, во многом поучителен в этом смысле сюжет бальзаковского романа «Темное дело»!) — то, повторяем, внешняя несхожесть вовсе не означает, что нет схожести внутренней. Зеркало не обязательно отражает реальность в пропорции 1:1 как незамысловатая, наивная фотография; оно может, имея ненулевую кривизну, отражать глубинную суть реальности, по-своему преломляя ее. Поэтому поговорим о Бальзаке.
Главное, чем важно и поучительно для нас наследие этого великого творца, создавшего за 20 лет художественной зрелости 74 романа (включенные им в строго системном порядке в знаменитый цикл «Человеческой комедии») — сходство (внутреннее, а не формальное) эпохи, когда писал Бальзак, и нашего времени. В самом деле, большинство серьезных бальзаковедов (и среди них такие серьезные украинские ученые, как академик Д.В.Затонский и член-корреспондент НАН Украины Д.С.Наливайко) сходятся на том, что сутью перемен во французском обществе, описанном творцом «Человеческой комедии», было грандиозное перераспределение собственности (снизу доверху; начиная от передела мелкого «бизнеса» тех лет и его поглощения крупным — этот процесс тоже описан Бальзаком! — и кончая концентрацией непомерного, неправдоподобного богатства в руках узкой группы лиц) и логически вытекающее из нее перераспределение власти . А теперь «наивный» вопрос: не знаем ли мы страны, где за 12 последних лет происходили подобные же процессы?
Действительно, если французское общество времен Бальзака развивалось во многом на основе компромисса между старой, консервативно-монархической аристократией, сохранившей власть в первой трети XIX века, но постепенно и неумолимо лишавшейся собственности (и в итоге через 20—25 лет уступившей и власть... после трех революций!), то та реальность, которая предстает перед нами «здесь и сейчас», во многом тоже объясняется компромиссом между «старой», компартийной элитой, очень вовремя проявившей свои блестящие таланты в бизнесе (а также теснейшим образом связанной с ней верхушки советского ВПК и части спецслужб), с одной стороны, и нарождающейся «новой», «молодой» украинской буржуазией, имеющей в определенной степени «теневой» экономический опыт и чувствующей уже вкус к власти, с другой. Сколь прочен этот компромисс и как его прочность повлияет на отношения оппозиции и власти — вопрос, далеко выходящий за пределы данных заметок. Сейчас хотели бы отметить лишь то, что Бальзак ценен для нас не отдельными блестящими прозрениями, касающимися морали, политики и даже экономики, а видением мира как единого целого, методом постижения жизни как совокупности бесконечных противоречий (образ «реки без берегов», вечно текущей и каждый миг уже другой; нашим писателям, журналистам и особенно политикам очень не мешало бы перенять этот подход...).
Хищничество нарождавшегося французского капитализма (стоял вопрос о собственности!) Бальзак видел абсолютно ясно. В советские времена с удовольствием приводили такие моральные сентенции — да и сейчас мимо них не стоит проходить — как, например, слова Гобсека: «Лучше разрывать зубами других, чем дождаться, пока разорвут зубами тебя»; или: «В золоте воплощены все силы человеческие. А жизнь? Разве это не машина, которую приводят в движение деньги? Золото — вот духовная суть нынешнего общества». А вот откровения бывшего каторжника Вотрена, кстати, прекрасного выразителя глубинной сути всей морали общества: «Большое богатство всегда — плод нераскрытого преступления... За украденную безделицу потянут в тюрьму, а украдите миллион — о ваших добродетелях будут кричать во всех парижских салонах». И, наконец, откровения лавочника Кревеля из романа «Кузина Бетта»: «Вы думаете, что у нас правит Луи-Филипп? (король Франции в 1830— 1848 гг., в пору расцвета таланта Бальзака. После революции 1848 р. бежал из страны. — И.С. ) Вы ошибетесь, а вот он как раз не питает иллюзий относительно этого. Он знает не хуже нас, грешных, что выше Конституции и Хартии стоит святая, многоуважаемая, солидная, любезная, милостивая, прекрасная, благородная, вечно юная, всемогущая пятифранковая монета!»
Был ли он революционером? Вот его официальное политическое кредо: «Я пишу при свете двух вечных истин — религии и монархии» (1842 год). И в то же время цену посредственностям у власти, не исключая и короля, он знал прекрасно (строчки из частного письма: «Природа моих взглядов такова, что навлекла бы на меня ненависть моей собственной партии, если бы стала ей известна»). В романе «Чиновники» (1838 г.) обобщенно и ярко показано, как старательный и одаренный Рабурден, претендующий на должность начальника отдела в министерстве и подготовивший интересный проект административной реформы, терпит в своих планах полное фиаско (даже несмотря на поддержку «самого» всесильного секретаря министра, влюбившегося в его очаровательную жену). Побеждает интриган и бездарность Бодуайе, за которым маячит целая свора полукриминальных и вороватых торговцев и крупных лавочников, «братков» образца 1838 года...
Прогресс общества Бальзак, несомненно, видел не в революционных взрывах, а в его способности к саморазвитию (а этому препятствуют не в последнюю очередь продажная пресса и беспринципные журналисты; в «Утраченных иллюзиях» есть такой эпизод: хищник-издатель, поднимаясь к автору в холодную мансарду, с каждым этажом неумолимо снижает цену на рукопись...). Полное и абсолютное равенство, по Бальзаку, недостижимо, ибо противоречит человеческой природе: «Если собрать в каком угодно месте людей разного достатка, они всюду разделятся, образовав высшую знать, патрициев, первый, второй и третий круги общества. Всеобщее равенство, возможно, и станет когда-нибудь правом, но никакие силы людские не смогут осуществить его на деле» («История тринадцати», 1833 г.). Однако важно и другое: право на власть должно делегироваться именно лучшим, избранным, наиболее подготовленным людям (таких Бальзак старался видеть прежде всего среди аристократов), это право, по Бальзаку, подобно земельному наделу (историки средних веков называют его «лен»), который, замечает писатель, «вассал получает за свою службу от верховного властителя, а верховным властителем в наши дни является, безусловно, народ».
Противоречия во взглядах Бальзака, казалось бы, налицо. Но они в значительной степени мнимые. Дело в том, что этот гениальный художник умел, как никто, видеть процессы экономической, социальной и духовной жизни многомерно, вскрывая корни исторических явлений, связывая их между собой, выявляя их связи (качество, присущее, кстати, и стратегам-политикам!). Друг писателя, журналист Л.Гозлан, вспоминал о нем: «Он не желал знать частных фактов; для него каждый такой факт сцеплялся с другим, другой — с тысячей других: в его руках атом становился целым миром; мир, в свою очередь, создавал Вселенную». Вот почему такой высокой степенью прозорливости отмечены, например, суждения Бальзака о Наполеоне («Совершая государственный переворот и установив диктатуру, он посягнул на революцию, детищем которой был сам; он убивал родную мать!»). И вот почему далеко не только для эпохи Бальзака характерны его мудрые наблюдения над сущностью совершающихся невиданных перемен. Наше время, замечал писатель, не может быть чище и эстетичнее, чем грязный паровой котел, приводящий в действие гигантские океанские пароходы (для Бальзака это вообще — символ его буржуазного Парижа, его Франции, да и всего человечества!). Это — своего рода плата за отсутствие застоя (а именно застой в глазах гениального француза — величайший грех общества).
Может показаться, что в этих заметках много сказано о Бальзаке и слишком мало о современном украинском капитализме, своеобразнейшим «зеркалом» которого мы попытались его представить. Но внимательный читатель сам проведет параллель между драмами времен гениального творца и коллизиями наших дней (еще один маленький пример — повесть «Полковник Шабер», 1834 г., где рассказано о судьбе боевого наполеоновского офицера, героя многих войн; когда настают «иные времена» господства золотой монеты, он становится абсолютно никому не нужен, его объявляют погибшим, а жена через суд отбирает у него имущество). Более того — дело даже не в этом. У Бальзака есть глубокая мысль, достойная «летописца на все времена»: «Важно дать людям почувствовать, что у них у всех есть общие интересы, и дать им понять, в чем конкретно они состоят». В этом, и именно в этом, величайший «историк и секретарь» французского общества видел свою миссию. Быть может, выход из нашего сегодняшнего лабиринта проблем помогут найти его слова: «Будущее — это человек, служащий обществу; дальше этого мы заглянуть никогда не сможем!»
