В помещении Центрального государственного архива музея литературы и искусства Украины соберутся все, кто любит и уважает творчество выдающегося композитора нашей современности. Так случилось, что январь стал для Ивана Федоровича особым месяцем. 17 января 1945 г. он родился (с. Ясная на Донетчине); в 70-е во время зимних каникул, еще когда был студентом Киевской консерватории, отдыхая в Карпатах, влюбился (его женой, другом и соратницей стала Марианна Копица — ныне известный музыковед, педагог Национальной музыкальной академии Украины); и 20 января 2002 г. перестало биться сердце маэстро...
А нам в наследство осталась величественная музыка Ивана Карабица, которая уже вписана золотой страницей в сокровищницу украинской культуры. Хотя земной путь композитора был недлинный, он все же успел написать более десяти масштабных инструментальных, вокальных и симфонических произведений, концертов для фортепиано с оркестром, камерные циклы, прелюдии, оратории, музыку для фильмов и спектаклей. Его произведения имеют философскую основу, они очень органичные, динамичные и лирические. Иван Федорович был прекрасным педагогом и отцом-основателем (музыкальным директором) известного фестиваля «Киев Музык Фест». Благодаря Карабицу в нашу столицу вернулись такие популярные концерты под открытым небом, как Летние музыкальные вечера в Мариинском парке. Будучи председателем жюри Международного конкурса молодых пианистов памяти Владимира Горовица, маэстро много сил вкладывал в то, чтобы это музыкальное соревнование стало известным и престижным в мире. Иван Федорович был секретарем правления Национального союза композиторов Украины, членом правления Украинского фонда культуры и национальной комиссии по вопросам культуры при ЮНЕСКО. О творчестве маэстро написано несколько книг. Одна из последних фундаментальных работ — монография Марианны Копицы «Эпистология в лабиринтах музыкальной истории», выпущенная к 100-летию Национальной музыкальной академии Украины в издательстве «Автограф».
«ПАМЯТЬ» — КАТЕГОРИЯ НЕПОСТОЯННАЯ
Иван Карабиц принадлежит к поколению современных творцов, хотя его жизненная траектория в 2002 году приблизилась к своему финишу на этой земле.
Творческие личности его поколения, родившегося в год победы во Второй мировой войне, формировались в исторические шестидесятые, испытали все тяготы агонизирующей системы застоя, которая жестко отражала тоталитаризм. На судьбу этого поколения выпали радости и трудности эпохи перемен, рождение Независимой Украины, ее целенаправленная, но противоречивая поступь.
Все, чего достиг Иван Карабиц, можно сказать, с нулевой отметки, двигаясь по жизненной и художественной траектории, — это победа — над годами, судьбой, жизнью, взлетами и падениями.
Гордый, красивый внешне и внутренне, замкнутый и одинокий (что в большей или меньшей степени присуще многим неординарным личностям), он был искренним и честным с друзьями и единомышленниками. Ту воображаемую житейскую гору преодолевают не все — кто-то остается у ее подножия, кто-то делает лишь несколько шагов вперед.
У Ивана Карабица, и это естественно, все начиналось с ауры семьи и детства, что составило свою неповторимую национально-этническую знаковость. Один полюс родословной — в украинских корнях предков матери, Александры Ивановны. У бабушки Надежды, родом из Белой Церкви, семья была большая — одиннадцать детей. Родители Надежды в конце XIX века были принудительно переселены в село Ялта Донецкой области, которое до сих пор является местом проживания украинских греков, депортированных из крымских территорий еще при Екатерине ІІ. Когда бабушка Надежда вышла замуж за грека Ивана Николаевича Мацуко, в украинскую родословную И. Карабица вплелись греческие корни.
Сейчас трудно сказать, украинские или греческие это генетические свойства, но именно от предков рода своего унаследовал Иван такие черты как трудолюбие и толерантность в отношениях, доброта и милосердие, глубокая, временами вулканическивзрывная эмоциональность, которая уживалась с сентиментально-элегическими ее проявлениями. Чувство патриотизма — не конъюнктурно-голословного, а внутреннеглубинного — было присуще композитору до конца жизни.
Карабиц мечтал возродить постановку оперы-оратории «Киевские фрески» (1983). За месяц до смерти, в декабре 2001 года, на вопрос, не хочет ли он сделать некоторые редакционные акценты (ведь произведение было написано задолго до перестроечных процессов в стране, тем более, периода Независимости Украины), композитор уверенно ответил: «Я не изменю в этом произведении ни одной ноты!»
Он очень любил свою землю — это были его боль и надежда. «У меня такое ощущение, что в глубинах киевской земли что-то такое закопано... И оно притягивает людей к этому городу», — напишет он в статье, вспоминая период рождения «Киев Музык Феста».
Любовь к земле, которая его вырастила, проросла в «Песнях Явдохи Зуихи», «Пяти песнях про Украину», оратории «Земля моя, по имени Донбасс», «Киевских фресках», Третьем концерте для оркестра «Причитание» и поэтории «Молитва Екатерины»...
Чувство патриотизма композитор не скрывал и в 60 — 70-е, когда кое-кто из критиков, восхищаясь авангардными идеями времени как основополагающими, считал идеи патриотизма внешнепоказными. На эти черты стиля композитора неоднократно указывали исследователи его творчества, подчеркивая, что после серии произведений нефольклорного стиля — «Три украинские песни на народные тексты» или вокальный цикл «Пастели» на текст П. Тычины, — авангардных попыток в камерно-инструментальных жанрах — «Лирические сцены» для скрипки и фортепиано, Соната для виолончели и фортепиано или «Концертино» для камерного оркестра — И. Карабиц начал серьезно задумываться над темами высокого гражданского звучания мировоззренческих и моральных идей. В 1970 г. было написано первое такое произведение — поэма для баса и симфонического оркестра «Vivere memento» на текст Ивана Франко. Идея произведения сконцентрирована на провозглашении вечных символов — очищение огнем в постоянной борьбе личности, в чем и усматривается смысл жизни. Предложенный впервые философский вариант трактования вечных понятий через музыкальные образы в дальнейшем творчестве И. Карабица станет важной чертой его стиля.
«ПОИСКИ СТИЛЯ»
Стилевые поиски авангардного периода творчества мастера базируются на отображении состояний утонченного изящества, тонкого внутреннего нюансирования в минимальных пространственно-временных границах.
В последних прижизненных и посмертных публикациях музыковеды начали обосновывать феномен творческого таланта Ивана Карабица. В авторском концерте к 55-летнему юбилею в зале Национальной филармонии Карабиц попробовал сделать ретроспективный показ своих произведений. Публика в зале и киевская критика были единодушны: «Имя Ивана Карабица стоит в первых рядах европейско-ориентированного украинского культурного пространства. Универсальный музыкант, яркий общественный деятель, который живет полнокровной творческой жизнью, фигура, достойно представляющая украинское музыкальное искусство за границей, лектор, пропагандист, талантливый менеджер»...
В домашнем архиве композитора сохраняется ценная реликвия — несколько писем учителя Бориса Николаевича Лятошинского, в которых освещена серия важных музыкально-исторических событий. Первое из них — это авторский концерт Б. Лятошинского в зале Киевской филармонии 9 января 1965 года, приуроченный к 60-летнему юбилею мастера. На этом концерте слушатели впервые почувствовали Четвертую симфонию композитора под руководством самого автора...
Динамика творчества Ивана Карабица развивалась от разумного философского рационализма Григория Сковороды в Концерте для хора, солистов и симфонического оркестра «Сад божественных песен», к которому он пытался вернуться в последние годы, но не успел, от Франкового «Vivere memento» — через постижение фанатизма истории в «Пяти песнях» или опере-оратории «Киевские фрески» — к трагедии всеобъемлющих измерений «Молитвы Екатерины» для чтеца, детского хора и большого симфонического оркестра на текст К. Мотрич и Концерта № 3 «Причитание» для симфонического оркестра, который стал вселенским покаянием творца «на все поколения и века» (как написал Б. Олийнык).
Вспоминая основополагающие методы мастера, нельзя пройти мимо его творческих и человеческих контактов с неординарной личностью, прежде всего, поэта, далее — журналиста и эссеиста, государственного и общественного деятеля Бориса Олийныка. В начале 70-х в поэтическом книжном магазине Иван купил сборник стихов Бориса Ильича, и с тех пор творческое слово Олийныка на долгие годы нашло своего музыкального единомышленника, что передавало неповторимым светом ауры единение обоих мастеров. Песенные циклы «О Матери» и «На берегу вечности» не стали эстрадными однодневками. Найдена многовекторная формула в музыкально-поэтическом варианте категорий добра, вечности, материнства как общих понятий морали...
Карабиц вырос в семьи набожной, поэтому вера для него не была чем-то «из модного лексикона». С рождения он жил под Божьим благословением. Часто вспоминал теплую руку священника, пришедшего к нему, больному воспалением легких. Положив ладонь на лоб, который горел от высокой температуры, батюшка сказал: «Будет жить». Через несколько часов болезнь отступила. Это ощущения прикосновения ко лбу сухой горячей руки сохранил Иван Карабиц на всю жизнь как символ выздоровления — физического и морального. Когда тяжело переживал жестокую ненависть и цинизм окружающих, фарисейство, святотатство и продажность, вспоминал старенького священника из далекого детства. Долго боролся при издании клавира «Сад божественных песен», чтобы не выбросили из названия слово «божественных», но в результате пришлось поступиться всем названием, оставив только жанр. Смело во времена 70-х ввел при написании симфонии «Пять песен об Украине» гимн «Боже, царя храни» со своим особым символом-подтекстом (симфония посвящена памяти Б. Лятошинского).
Болезненно переживая удары судьбы, И. Карабиц не обозлился, не очерствел сердцем — слушал свой внутренний голос и оставался верным ему. Патриотизм вопреки новым социально-историческим условиям не перерос в государственнический псевдопатриотизм — Украина воспринималась как трагедия и боль. По-сыновьи оставался верным Донецкому краю, жил праздниками и буднями, победами и трагедиями шахтеров и учителей, с горечью переживал очередные взрывы на шахтах, верил в справедливость шахтерских забастовок. Напряжение разрасталось в душе композитора как вселенская драма — за ценность человеческого «Я». Поиск своей необходимости в это трудное время заставил действовать и наконец выйти на другую ступень — гражданской весомости.
СОКРОВИЩЕ С АРХИВУ
Эпистолярное наследие Ивана Карабица — масштабное и разновекторное по своим жанровым видам. Его хронологические границы — последняя четверть XX столетия — дают возможность констатировать: несмотря на быстро прогрессирующие формы совсем других средств общения (от телефонограмм до интернета, факса или телефонных SMS), которыми, кстати, также часто пользовался И. Карабиц, он оставался приверженцем традиционных эпистолярных жанров.
В архиве мастера сохраняется лишь часть переписки, остальные материалы разбросаны по частным архивам или утрачены. Переписка с матерью, которая могла бы не только открыть трагические страницы семьи Карабиц, но и помочь познать духовную ауру мастера, — к сожалению, сохранилась лишь частично. Косвенно — по обратной корреспонденции матери к сыну можно воссоздать ту харизму сочувствия и глубокой человечности, которая царила в семье.
Значительная часть деловой переписки характеризует Карабица как яркую неординарную творческую личность, одаренную не только композиторским талантом, а и склонностью к активной общественной деятельности. Ему удавалось организовывать разнообразные творческие презентационные акции не только в Союзе композиторов Украины, а и в пределах тогдашнего СССР. Эпистолярий проливает свет на истоки, рождение идеи и шаги к ее реализации первого масштабного Международного музыкального фестиваля «Киев Музык Фест» еще до провозглашения Украины независимым государством. Композитор сумел идею развития международного фестиваля перевести в заряд мощной коллективной энергии, чем выявил желания творческих личностей быть причастными к процессам тектонических переломов в социальной жизни Украины. В этом проявилась черта гражданского таланта мастера, его умение найти свое достойное место в музыкально-историческом процессе в сложный период мировоззренческих изменений...
