Начало см. №1
Спектакль Розы Саркисян H-Effect по мотивам «Гамлета» Уильяма Шекспира и «Гамлет-машины» Хайнера Мюллера, будучи поисково-экспериментальным по своей сугубо театральной форме и внутреннему содержанию, — яркий пример высококлассной фиксации под формат онлайн-просмотра.
Известные польские режиссеры-документалисты Петр Росоловский и Эльвира Невера, работая с проектом режиссера Розы Саркисян для документального фильма «Синдром Гамлета», создали самодостаточный видеопродукт, что позволяет говорить о влиянии съемок, построении кадра, собственном видеодокументировании на усиление напряжения и существенное привнесение «кинодинамики» в динамику самого спектакля.
Очевидно, что творческая группа не ставила перед собой задачу дать ответ всем тем, кто считает невозможным для себя просмотр спектаклей в записи. H-Effect Розы Саркисян — один из тех случаев, когда совпадение уровня мастерства постановщиков международной команды, тщательности в построении мизансцены и кадра, весьма лапидарного, даже скупого театрального языка и документалистики, которая требует конкретики, сущности, дают эмоционально адекватную обратную связь.
По моему мнению, этот спектакль прокладывает определенный вектор перспектив не только для театральных постановок постдокументальной драмы, но и для других театральных жанров, которые тяжело, не выразительно ложатся на пленку и теряют свою целостность, темпоритмичность, бледно передают или вообще не передают актерскую энергетику.
У Хайнера Мюллера в пьесе «Гамлет-машина» — Гамлетов два. У Саркисян — их пять.
Следовательно, режиссер Роза Саркисян и драматург Иоанна Виховская методом devised theatre вместе с пятью героями ищут Гамлетов нынешнего времи, исследуют влияние его вечно актуальных вопросов на современников, имеющих опыт войны, чтобы создать актуальный портрет молодого поколения украинцев. Опыт этих людей-героев — личный опыт. Хотя профессиональными актерами среди них являются лишь двое: Оксана Черкашина и Роман Кривдик, который прошел войну как парамедик. Остальные трое — «айдарка», документатор военных преступлений и нарушений прав человека, участница Революции Достоинства Екатерина Котлярова, киборг Ярослав Гавянец и ЛГБТ-активист Олег Родион Шуригин-Геркалов — являются отобранными на кастинге героями с разными жизненными взглядами, из разных городов (Харькова, Тернополя, Донецка, Львова, Киева), разным опытом, профессией и даже сексуальной ориентацией.
Однако на сцене они равнозначно убедительны. В определенные моменты ты даже забываешь, что это не профессиональный актер, при этом абсолютно осознавая, что их истории реальные, пережитые, переосмысленные, выстраданные. Единственно, известная актриса Оксана Черкашина, с помощью сугубо актерских средств, собственно через физический театр играет не свою историю, а историю изнасилования какой-то другой женщины. Открытым приемом режиссер дает понять, что это как раз воссоздание, а не переживание. В этой сцене, кстати, операторская работа заставляет буквально цепенеть: никакого натурализма — в ошеломляющей тишине акт насилия преобразован в мощный своего рода перформанс в спектакле, который предусматривает еще большую условность. Настолько, что чувствуется, как действительность становится неразрывной с ней, при этом, не подменивая ее.
Это касается и других эпизодов-монологов, где каждый — еще ужаснее из-за того, что не говорится вслух, а остается в подтексте, глазах. Там, где «дальше — тишина».
Саркисян и Виховская в H-Effect используют лишь какие-то отдельные фразы «Гамлета» Шекспира, чтобы оттолкнуться от них. Однако мюллеровские персонажи уже значительно ближе нашим героям, особенно женские.
Как Мюллер уничтожает автора (Шекспира) в его традиционной форме, так и герои H-Effect уничтожают контексты и подтексты документальностью. Ведь, сама по себе достоверность изложенных фактов биографии героев перестает становиться лишь отправной точкой. Важнее становится то, как эту правду транслирует каждый из них, а в остальных — воспринимает зритель. Для постановщиков, очевидно, Мюллер является инициатором определенных процессов, но осуществляют эти процессы не только они и герои спектакля, но и мы — зрители, поскольку все живем с навязанной действительностью войны.
«Я — Гамлет, киборг, машина..», Гамлет — не Гамлет, могу — не могу быть Гамлетом. Не хочу быть Гамлетом. Отказ от роли Гамлета из-за невозможности его существования, когда правда бывает сильнее выдумки (Мюллер). Как выйти за рамки своего опыта, как превратить его в сценический опыт? Спектакль H-Effect почти дает ответ на эти вопросы, а если и не дает, то ставит их руба.
Минималистическая сценография польской художницы-визуалистки Корнелии Дзиковской — еще один важный кирпичик в стилистику и цельность спектакля. Однако ни хроника, ни подручные предметы для героев уже не могут сфокусировать на себе внимание, они лишь грамотное, лаконичное сопровождение, фон, помощь.
Финал спектакля «кричит» в тишину щелкающим осечкой пистолетом с безнадежной по своей сути фразой Мюллера-Гамлета-киборга о «мире, который вертится по орбите среди неуклонно прогрессирующего распада»: мы все воюем и все стреляем. Холостыми, в частности, однако все же стреляем. Наше представление о мире — бесконечная война: с войной, с вирусами, с системой, с собой.
