До сих пор Украина ежегодно теряла нескольких будущих Малевичей, Рембрандтов или Матиссов из-за отсутствия цивилизованного арт-пространства. Значительная часть талантливых художников уезжала за границу в поисках лучшей жизни и признания. К счастью, в последнее время регресс остановился. Украинское искусство получило возможность реабилитироваться благодаря художественным грантам и образовательным программам.
Но изменилось ли отношение украинцев к искусству и как воспринимают проекты украинских художников за рубежом — я узнавала из беседы с Майклом Мерфенко, украинским художником ирландского происхождения. Он совершенно не понимает по-русски, зато, что меня поразило, нам удалось пообщаться на украинском. Оксана Мерфенко (Грищенко) — жена Майкла и куратор Клиники Дорошенко-Грищенко — любезно согласилась на комментарии.
— Майкл, что вас побудило приехать работать в страну, где отсутствует цивилизованное арт-пространство, арт-рынок?
МАЙКЛ: — Когда я приехал в Украину в 1997 году, я был поражен энергией, которую здесь ощутил. Помню, как впервые попал на майдан Незалежности. В Европе все компактное, а здесь — огромное голубое небо просто в сердце города. Это — энергия, дикая энергия. И для искусства это важно. И Украина всегда имела словно какое-то особое понимание мира.
— Ваш проект «Инсектоиды и рептилоиды — поиск гармонии» в этом году попал на ярмарку Red Dot Art Fair в Майами, куда вообще довольно сложно пробиться. Чем вас лично как художника заинтересовала эта ярмарка? Что там происходило особенного?
МАЙКЛ: — Публика там — это не только люди, которые покупают искусство. Там тысячи и тысячи людей имеют возможность посмотреть твою работу. И все это за каких-то 3—5 дней. В обычных условиях на протяжении такого короткого времени твои работы увидят лишь несколько сотен зрителей, и это если повезет. Там получаешь возможность показать себя. Ибо это шоу, это общение, это знакомство и довольно ценный опыт погружения в другие стили.
— В чем заключается суть проекта? Что стало толчком для сотрудничества?
МАЙКЛ: — Проект «Инсектоиды и рептилоиды — поиск гармонии» был создан куратором Константином Дорошенко после разговора с кыргызским геологом и мыслителем Ильясом Садыбакасовым о развитии человечества. Суть в том, что ценности сообщества, гармония жизни муравейника («инсектоидов») противопоставляется свободе индивидуума и праву каждого на бой «по правилам» («рептилоидов»).
Но речь идет не о происхождении человека от ящериц или насекомых. А о двух моделях цивилизации.
Мы создали этот проект в Пекине (на XXIV Мировом конгрессе философии права и социальной философии «Глобальная гармония и верховенство права». — Авт.). Я воспринял это как хорошую возможность. Мы слушали авторитетных философов — западных и восточных. Все их доклады означали для меня одно: что два основных мира борются между собой. Хотя бороться не имеют желания. Они хотят достичь гармонии, сотрудничать, но не могут. Насекомые («инсектоиды») не превратятся в ящериц. А ящерицы («рептилоиды») не станут насекомыми. И это проблема.
— Если мы уже затронули Константина Дорошенко как куратора, то что для вас сотрудничество с куратором?
МАЙКЛ: — Я не знаю, как бы это очертил он, но я ощущаю этот процесс как определенную игру. Он представляет свою концепцию, и я реагирую на нее. Я не рисовал просто ящериц и насекомых. Я рисовал, как они ощущают мир. У них довольно странные особенности. Насекомые ощущают мир с помощью лап. А ящерицы изучают мир кончиком языка. И я пытался это ощутить. Это довольно интересно в социальном плане, на глобальном уровне.
— Я понимаю, что с Костей вам очень хорошо работается. Но нужен ли художнику куратор, как вы думаете?
МАЙКЛ: — Да, нам прекрасно работается, потому что он очень тяжелый человек. И это очень хорошо! Ты нуждаешься в сложном кураторе, с которым будешь бороться, с которым тяжело, так как если все легко, то ничего не произойдет.
Художник нуждается в вызове. А куратор — это вызов. Ты не должен просто слушать куратора и делать, что он говорит. Куратор тоже не ждет, что художник будет полностью ему подчиняться. Идеальный проект это не тогда, когда куратор представляет что-то, а потом художник выполняет именно то, что он задумал. Результат должен быть чем-то абсолютно новым и неожиданным для обоих.
Я хочу сказать, что без Дорошенко этот проект не существовал бы, так как именно он его начал. Но я также думаю, что с другим художником это уже был бы совсем другой проект.
— Проект был начат в Кыргызстане, визуально получил выражение в Пекине, потом поехал на ярмарку в Майами, а дальше поедет в Кыргызский национальный музей имени Г. Айтиева. Почему обделяют Украину? Считаете ли, что это будет сложно для нашего восприятия?
ОКСАНА: — В нашей стране некоторые глобальные темы все еще остаются слишком абстрактными. Для американцев вопрос «Америка-Китай» буквально у них под боком, в их дворе, так сказать. Для них Китай — это не нечто абстрактное. Для нас, по сути, Майами и Пекин одинаково абстрактны. Нам намного интереснее Тимошенко и Янукович. (Смеется)
Если бы мы показали «Инсектоидов...» в Украине сразу после Пекина, мне кажется, его бы здесь даже не заметили. «Клинике...» интересно было спровоцировать американцев. Этот проект был идеален для этого. А для Украины было очень важно, чтобы нас, украинцев, увидели в Майами с другой стороны. Что здесь есть философская мысль, здесь есть такие кураторы, здесь есть такие проекты. И это было для нас важно. Я думаю, бесспорно, этот проект будет в Украине. Мы еще точно не решили, когда и как мы его покажем. Но все должно быть вовремя. (Смеется) И это будет интересно — спровоцировать что-то уже здесь, в своем обществе.
— Майкл, как Украина влияет на ваши работы?
МАЙКЛ: — Довольно мощно. Как я уже сказал, в Германии, в Брюсселе, в Бельгии я создавал довольно мрачные, депрессивные картины. А здесь мои работы наполнены цветом. Когда ты создаешь искусство, ты отображаешь ту культуру, в которой находишься. То есть если я работаю в Украине довольно длительное время, то я должен называться украинским художником.
— С тех пор как вы приехали, изменилось ли здесь что-то в отношении к искусству? Каким образом события типа художественной премии Пинчука или аукциона с работой Кандинского влияют на наше восприятие искусства как такового?
МАЙКЛ: — В 1997 году у художников было очень мало возможностей. Люди ходили на выставки и ничего не покупали, а художники становились графическими дизайнерами или художниками компьютерных игр. Целое поколение без будущего. А сегодня есть PinchukArtPrize, выставки молодых художников в местных галереях. Я ощущаю рост. По крайней мере, люди уже не чувствуют себя дураками, когда посещают художественные события. Теперь они идут на выставку за новым опытом, готовы открыться изнутри.
— О чем будет осенью ваш следующий проект «Лабиринт»?
МАЙКЛ: — Много цивилизаций воссоздавали сюжет с лабиринтом, который некий мифический юноша должен был пройти от начала до конца — сквозь тьму и ужасы. Ему говорили: «Это твоя жизнь: ты идешь через ужасы, а потом дойдешь до финала».
Мой следующий проект «Лабиринт» — о смерти. Так как я всегда работаю над тем, чего я боюсь.
Я боюсь смерти. Боюсь умирать. И боюсь жить. Мой «Лабиринт» — об этом. Большая часть «Лабиринта» будет посвящена пониманию того, что значит жить. Мое поколение — это граница между поколением беби-бума и поколением эко-бума. Мы довольно сложные. Мы замученные. Можно сказать: «Мы могли бы жить. Но мы существуем». Лабиринт — это также жизненная тропа. Тропа героя. Как много есть троп, по которым ты можешь пройти. Но в лабиринте есть лишь единственный путь, который ты должен выбрать. И ежедневно каждый может проходить этот лабиринт полностью.
ОКСАНА: — Нам одну классную книжку подарили. Там разные истории закулисья художественной жизни. И о деньгах, и о дилерах, и о художниках. И в ней один очень интересный товарищ, Бен Льюис, утверждает, что принцип «покупайте искусство, которое вам нравится» — это миф, которым пользуются арт-дилеры, и то очень вредный. Вместе с тем, он призывает покупать искусство, которое вам страшно не нравится: Buy what you hate. Так как лишь искусство, которое вам не нравится, на самом деле вызывает у вас реальные эмоции.
«Не покупайте бабочек «а-ля Херст», не покупайте «а-ля Поллок» — он уничтожает таким образом все современное искусство. Речь не идет о том, что вызывает скандал. Ведь сейчас покупают именно ради внимания и скандала. Речь идет о том, что в тебе вызывает какое-то беспокойство, о чем ты вспоминаешь не просто как: «Фу, какая гадость!», но ты об этом что-то думаешь, оно тебя «зацепило».
На самом деле, все большое искусство сначала вызвало именно отторжение. Оно вызывало беспокойство и непонимание, о чем оно и зачем человек это делает. А потом лет так пять пройдет, и вдруг кто-то начинает понимать, что это был прорыв. Но художник не делает прорывы. Художник просто творит.
