Все художники так или иначе подозрительны: одни — тем, что дают своим работам подчеркнуто «никакие» названия (вроде «Композиция № 5/8» или «Гармония № 13»), другие же — тем, что принципиально предпочитают для этой же цели словосочетания изысканные и даже в некотором роде загадочные, иными словами — многообещающие. Вячеслав Яценко — типичный представитель второй категории. «Прогулка по внутреннему пространству», «Сон, который я забыл», «Парк потерянных душ» — такого добра у него немеряно.
«Вячеслав Яценко — одна из находок нашего агентства. По нашему мнению, он — перспективный художник, работы которого узнаваемы и безусловно интересны. Они имеют множество слоев и прослоек, которые как бы «втягивают» зрителя в мир автора, открывая постепенно все грани его таланта. Мы занимаемся поисками и поддержкой интересных творческих личностей, и Вячеслав Яценко — одна из них», — таково мнение Анны Лаврехи, директора продюсерского агентства «АRТ- Квартал». Характеристика, что и говорить, лестная, хотя и несколько обтекаемая — как, впрочем, лестной характеристике и положено.
Сказать, что графика Вячеслава Яценко — «особый мир», было бы, пожалуй, несправедливо. Такая творческая характеристика чересчур безлика, изрядно затерта и, самое главное, — по сути, ничего не значит. Работы Вячеслава Яценко действительно узнаваемы. Узнаваемы главным образом потому, что схожи — как могут быть схожи произведения одного автора. Любопытно, что художник неоднократно и, по-видимому, весьма охотно возвращается к работам многолетней давности — и меняет их в нюансах, то есть все-таки — не принципиально.
Театр? Скорее мультфильм — разве что несколько экспериментальный. Суть дела — вроде бы разобраться в отношениях человека и его души. Задача эта, понятно, непростая. Лицам, по мнению художника, доверять нельзя. Разве что иногда — рукам. Рук, точнее, ладоней, черных, белых, получерных-полубелых и цветных, в его графике предостаточно. Ассоциации разнообразны — от особой разновидности примитивного искусства до пресловутых фотографий верхних конечностей экстрасенсов, на которых отчетливо видно их потрясающе мощное биополе и прочие достоинства, от хиромантических разгадываний фатальных предначертаний до бессмертной детской страшилки. Впрочем, в данном случае это, вероятно, всего лишь руки самого автора-творца, «осязающие», а то и «ощупывающие» бедненький греховный мир, так нуждающийся в великом откровении. Дальше можно фантазировать в любом направлении — то ли художник стремиться исцелить захворавший мир наложением рук, то ли пытается от этого же мира заслониться. Может быть, правильно и то, и другое.
В общем, Вячеслав Яценко сильно подозревает человечество в тотальном лицемерии. Догадка, по правде сказать, не новая, тем более что никакого человечества в его графике, по сути, нет — так, суматошная возня бесчисленных крошечных персонажиков, более-менее мультяшных, порой забавных, порой страшненьких. Наиболее концептуальной в таком случае кажется работа «Семьдесят» (существующая в нескольких вариантах). Сразу предупредим — персонажей тут на самом деле — 69, 70-ый — это сам автор, созерцающий свое творение величественно, как Лев Толстой. Вспоминать Пиранделло и его жутко-безысходные «70 оборотов» — неуместно. Загадочная цифра возникла вполне — не скажем случайно, но — произвольно. Вроде бы даже автор сначала битком набил относительно небольшой лист разнообразными персонажами, а уже потом их пересчитал. Скорее уж (если на литературные воспоминания тянет так, что никаких сил нет) это «Степной волк» Гессе, где в положенный момент бесчисленные «сущности» героя разбегаются в разные стороны — здесь, впрочем, всего лишь в пределах бумажного листа: генералы, франты, милиционеры, пираты, чуть ли не сам Наполеон и, конечно, бесчисленные клоуны и шуты.
Вячеслав Яценко — из художников-«ювелиров». Это обозначае т, что для наслаждения его графикой пары глаз недостаточно — нужна еще и лупа, а лучше — микроскоп (во всяком случае, для последних работ). Щедрым Вячеслав Яценко был и раньше — в его графике всегда было на что посмотреть — даже в самом «верхнем», изобразительном ее слое (если вспомнить теорию Анны Лаврехи о слоях и прослойках). Поэтому относительный лаконизм таких работ, как «В старой шкатулке», «Грустно», «Вторая половина дня» или «Дует для кларнета и гармошки в полнолуние», — не то чтобы исключение, но и не правило. Скорее уж они кажутся увеличенными (под микроскопом) фрагментами куда более насыщенных композиций, вроде «В мастерской скрипичного мастера» или «Ощущение праздника». Впрочем, даже такие краткие работы в свою очередь поддаются увеличению — продолжают распадаться на все более элементарные частицы — во всяком случае, в «Грустно» определенно просматривается мотив «Осеннего восторга» — и так далее, до бесконечности. Характерно, что «ювелирно прорабатывать» Вячеслав Яценко предпочитает фон, на который наложена крупная и вполне ясная материализованная идея произведения — черная рука или, например, белый монах с посохом — то ли привидение-напоминание, пробившееся сквозь суматошное время и суматошное пространство (в конце концов, работа называется «Сквозь лета»), то ли наоборот — дырка, через которую кто-то благополучно сбежал, вырвался из «круга перевоплощений» (кстати, Вячеслав Яценко определенно симпатизирует теории метемпсихоза, попросту — переселения душ), то ли, как гласит подзаголовок, это всего лишь — «Легкий белый обман». Изобилие «выглядывающих» отовсюду деталей — то чисто орнаментальных, то вполне самостоятельно-сюжетных — вероятно, главное, что изумляет и поражает поклонников творчества Вячеслава Яценко. Кому- то из них его калейдоскопические композиции напоминают сон, кому-то — бред (произносится в оттенком трепетного восхищения). Однако сны обладают обидной особенностью при пробуждении «сворачиваться, как кровь» (Набоков) — и никакие оговорки художника («Сон, который я забыл») не могут этому помешать. Бред, что и говорить, несравненно более «устойчив в хранении».
И еще. Согласно источникам, заслуживающим доверия, в обозримом будущем Вячеслав Яценко учинит грандиозный проект (в просторечии — выставку) под названием «Строительство пирамид на свежем воздухе». Уточнение «на свежем воздухе», разумеется, совершенно необходимо. А мы-то, по своей наивности, полагали, что обычно пирамиды строят в павильонах.
