Новый исторический роман Лины Костенко — диагноз нашему современному обществу
Анатолий ШПИТАЛЬ, литературовед
Что же мы скажем сами себе, вступая в третье тысячелетие?
И что возьмем с собой, кроме долгов? Государственная власть — полный банкрот.
Афоризм Президента «Экономических сдвигов не видит только слепой» свидетельствует,
что глаукома или катаракта поразила не только украинский народ, но и весь
мир, кроме, конечно, приближенных и воспевателей. А для остальных — День
независимости — праздник со слезами на глазах. «Так что же мы за народ
такой?» — спрашивал когда-то талантливый прозаик и нынешний никудышный
политик. Уже и этнопсихологов развелось до черта, а ответа нет. Почему
страна, имея «в негативе» столько поражений: от Калки до Крут через Берестечко
и Батурин, — ничему не научилась? Шведский историк П. Энглунд писал, что
не было бы Полтавы — не было бы Швеции теперешней. Отошло имперское мышление
и «благодаря разгрому объединились интересы, исчезли противоречия и внутренние
конфликты». Победы — это самоуспокоение и консерватизм, а неудача — «пересмотр
принципов и поиск развития». У нас же не было имперского мышления — защищали
себя и свое. А вот уроки истории не то, чтобы не усвоили, а каждый раз
забывали о них — об этом излишне говорить.
На обложке нового исторического романа Лины Костенко «Берестечко»
(Киев, «Український письменник», 1999) мы видим гетманскую булаву, брошенную
в траве. И от того, чья рука поднимет ее, зависит наша судьба. Вспоминаю
саблю Хмельницкого, украденную в 1992 году в Переяславе. Тогдашний президент
Л. Кравчук взял под личный контроль ее поиск и потерял свою булаву.
Знали мы об этой книге уже давно, печатались отрывки, и
вышла она уже в независимой Украине, когда необходимость ее опубликовать
легла не плечи автора, поскольку само государство «стоит перед угрозой
окончательного поражения». Но обратимся к самому произведению, ведь все
авторы, писавшие о Хмельнитчине, не могли не описать эту битву. Это была
пятая баталия национально- освободительной войны. Желтые Воды, Корсунь,
Пилявцы, Зборов — и Берестечко. Вспомним П. Загребельного (роман «Я, Богдан»)
«Украина легла под Берестечком. А когда встала, то была не та молодая и
своенравная, а состарилась на тысячу лет». Написанный как монолог Богдана
Хмельницкого, роман Л. Костенко, собственно, саму битву имеет своей отправной
точкой, своеобразным центром, откуда силовые поля охватывают прошлое и
будущее. Терзаясь и самоистязаясь в крепости городишка Паволочь, Хмельницкий
ищет ответ на вопрос: «Усе ж було за нас. Чому ж програли ми?». И действительно,
чуть ли не целый месяц войска маневрировали, а поляки, объявив посполитое
движение, шли в Украину тремя путями. Разбить их можно было еще до объединения,
но месяц топтания войска (около 100 тыс. казаков) дорого обошелся. А когда
подошли татары (где- то 40 тыс.), поляков с наемниками и слугами было уже
210 тысяч. А в начале битвы хан изменил, отступил. Хмельницкий бросился
за ним и был фактически арестован на десять дней, в течение которых и длился
этот бой. Запрудив речку Пляшеву, куда поляки оттеснили казаков, ночью
Богун вывел большую часть войска, но началась паника и поляки разгромили
тех, кто остался. «Триста, як скло», защищавшихся на острове Журавлиха,
казак на лодке, разивший врагов косою — это отблески отчаянья перед лицом
смерти. А что же гетман?
В течение месяца перед боем он не мог прийти в себя. Старший
сын Тимош повесил за измену мачеху, молодую жену Богдана.
Но не только измена — причина поражения. Произведение уникально
стереоскопическое, оно охватывает, похоже, все болевые точки нашей истории.
Не создал гетман государства, хотя:
Гетман анализирует объективные и субъективные причины поражения.
Но в голосе Богдана звучат нотки душевного отчаянья человека, которому
дано увидеть через века сегодняшний день:
И чувствуя, что после его смерти начнется раздор, борьба
за власть («Всі хочуть булави. Всі борються за власть»), он прогнозирует
времена, длящиеся и до сегодня:
Магия текста такова, что хочется цитировать эти звучные
строки еще и еще. Диапазон — от холодной аналитики и до самосуда, ярких
публицистических вспышек, мгновенных словесных озарений. Через душу Хмельницкого
— к душе народа. Вглубь, в корень, в магму ментальности, в тайну архетипов.
Предстает зримая картина нашего времени:
... И явился Богдану дух полковника Небабы, предрекающий
гетману его будущее: о городе Переяславе, где он осрамит свое гетманство,
а Богун сломает саблю и уйдет из рады, забрав тех, кто не хочет присягать,
и о царском гнете, и о том, что через двести лет придет «гетман слова»
и назовет Богдана пьяным... А о дальнейшей судьбе Украины сказал Небаба:
«Я ще раз хочу вмерти».
Позже соберет Хмельницкий войско, еще тряхнет Польшей (битва
под Батогом), но словно «в пасть Дракона» (Вал. Шевчук) толкала его какая-то
фатальная сила. Об этом в романе: «І прийде час, безвихідний наш час».
Возможно, как писали некоторые историки, если бы передал булаву Богуну,
судьба Украины была бы иной? Ведь о своем полковнике сам гетман всегда
был высокого мнения: «Той вміє так розколихати духа, що Україна загуде,
як дзвін». И еще:
Жесткие параллели нашего настоящего с тем временем. Роман
Лины Костенко — диагноз нашему обществу теперешнему. Еще будут написаны
обширные статьи об этом произведении, возможно, и диссертации будут. Мы
же приведем последнюю цитату: время то — и Украина на рубеже тысячелетий:
В определяющее время для судьбы нашего государства появилась
эта книга. Не учились мы ни на чужих, ни на своих ошибках, ходим в истории
по кругу... Но он же не волшебный, надо же когда- то его разорвать! Довольно
удивлять мир гиперинфляцией и коррупцией, подавлением четвертой власти
и ростом пятой. Когда уже закончится наше «великое мискоборство» между
ветвями власти?
Повеяло из романа историей — а боль все та же. Произведение
— словно вещий колокол. И так хотелось бы, чтобы он бил для пробуждения.
Ведь тот, который по нас, мы уже не услышим...
