Вошедшие в золотой фонд мирового театра шекспировские «Гамлет» и «Макбет» в постановке великого литовца, будут сыграны на сцене Театра имени Ивана Франко 12 и 14 марта.
Того общепризнанного в театральном мире факта, что Някрошюс является гением мирового театра конца двадцатого — начала двадцать первого веков, не знает, разве что, он сам. Или знает, догадывается, но благодаря своей застенчивой мудрости предпочитает это непростое обстоятельство своей жизни публично не обсуждать. И даже не реагировать на то, что рядом с его именем давно уже прижились эпитеты «гений», «выдающийся», «великий». «Очень спокойно к этому отношусь, — отвечает литовский режиссер. — ...Это слова. За ними ничего не стоит».
Может, это звучит самонадеянно и даже кощунственно, но здесь Някрошюс не прав. Ибо за большинством сказанных о нем критиками хвалебных слов стоит очень многое: требующий выхода немой восторг перед мощью искусства сцены; удивление перед простотой используемых режиссером средств, воздействующих на нашу первичную нервную систему; очищение через страдание, названное древними греками катарсисом; озарение светом Истины, которую мучительно ищет режиссер.
В пятичасовом «Гамлете» режиссеру удалось вместить искания многих постановщиков этой не дающей Театру покоя вот уже четыре сотни лет трагедии, не потеряв при этом и своего голоса. «Гамлет» Някрошюса — пишет рецензент, — о неотвратимости смерти и сердце, сдавленном обручем, как у Погребничко; о мести и юности, расплачивающейся за чужой грех, как у Арцибашева. Но Някрошюс есть Някрошюс, его метафоризм почти космичен, и только этот спектакль среди прочих претендует на звание спектакля Большого Стиля». Те, кто смотрел спектакль, уверяют, что настоящие театралы придут на него еще раз. Придут, чтобы «увидеть, как взъерошенный Гамлет в бумажной рубахе стоит под огромной люстрой, увешанной гирляндами из льда. И ледяная вода капает ему на голову и грудь, размокшая промокашка рвется, сползая с мальчишеских плеч, а он в горячке бормочет о мести: «Быть иль не быть?». Придут и на превращенного режиссером в неумолимую и безысходную трагедию рока «Макбета», чтобы «увидеть страшные галлюцинации Макбета, бывшего солдата- весельчака и героя, — улыбчивых покойников с топорами в спинах, которые бегают по двору «гусиным шагом» и гогочут».
Год назад Киев ломился на чеховский «Вишневый сад» в постановке Эймунтаса Някрошюса. Вопреки предсказаниям скептиков, зал к финалу почти что шестичасового «Вишневого сада» не опустел наполовину. Киевские театралы выдержали экзамен на прочность своей любви к большому театральному стилю. Но, опять же, скептики уверяли, что наша публика, в отличие от, к примеру, московской, шла не столько на Някрошюса, сколько на примелькавшихся на экране популярных российских актеров. В спектаклях Вильнюсского театра «Мено Фортас» известных нашему широкому зрителю телевизионных и кинозвезд нет. Так что продюсерская компания Liberal Arts, рискнувшая открыть «Театральные сезоны Столетов» литовскими спектаклями Эймунтаса Някрошюса, предоставила нам возможность понять, что же на самом деле любит киевский зритель: себя в свете телевизионной славы популярных московских актеров или не зависимый от моды и суетных предпочтений конъюнктуры, взыскующий к Истине театр.
