Музей был основан 14 июня 1963 года историком Райнером Хильдебрандтом (1914-2004) и находился в непосредственной близости от Берлинской стены, около пункта пересечения границы, известного как Чекпойнт Чарли. Все начиналось с выставки в двухкомнатной квартире. В итоге музей занял весь дом, превратившись в пятиэтажный комплекс. Основная экспозиция рассказывает о попытках побега на Запад и демонстрирует используемые для этого средства: самодельные монгольфьеры и маленькую подводную лодку, кресельные подъемники, специально оборудованные автомобили, однако в целом Mauermuseum – это история борьбы за права человека и противостояния тоталитаризму во всех формах, начиная еще с Гитлера и до Евромайдана. Есть здесь раздел, посвященный Украине: стенд с экспонатами, связанными с Василем Стусом и Аллой Горской, и отдельные залы о Революции Достоинства и войне на Востоке.
С 2004 года музеем руководит вдова его основателя - Александра Хильдебрандт. Она родилась в Киеве 27 февраля 1959 г. Работала на военном предприятии, связанном с производством ракет. Позже стала художницей. В 1995 году вышла замуж за Райнера Хильдебрандта. Активно поддерживает Украину.
«МЫ НЕ ПОЛУЧАЕМ НИКАКОЙ ПОМОЩИ ОТ ГОСУДАРСТВА»
- Александра, не могли бы вы рассказать немного о вашей работе до перехода в искусство?
- Вдохновения там точно не было. Работали очень тяжело. Нас не снабжали тем, что, собственно, нужно для работы. А потом это приходило за пять дней до конца месяца – и давай план. Пять дней без выхода. Да и вообще надоело. Я и ушла оттуда.
- А что вы делали как художник?
- То, что делают все художники. Рисовала, устраивала выставки. Пока не приехала в Западный Берлин с выставкой и не познакомилась со своим мужем, Райнером. Я не хотела оставаться, вернулась в Киев. Но он настаивал. Начал звонить мне каждый день, три месяца подряд. Ну, и вытянул меня таким образом. Вытянул и больше не отпустил.
- Вы оказались в Западном Берлине еще до падения Стены?
- Да.
- Как выглядел этот город?
- Такого второго в мире не было. Люди крепко держались друг за друга, так как принадлежали к обществу, отгороженному от всего мира. Как на острове. Но после падения Стены стало еще интереснее. А главное – стало безопасно.
- Насколько это было для вас вызовом – стать к рулю?
- Да кто его знает. Я понимала, что когда-то муж умрет. Я с ним все годы работала вместе. И как-то научилась. А потом стало страшно, когда он умер. Да и сейчас еще страшно. Потому что здесь такая комплексная работа, не только по содержанию, но и по финансам. Содержательная часть – искусство, история, политика – это для меня не трудно. А что касается бухгалтерии, это уже другое дело. К счастью, есть люди, которые с этим разбираются. А мне нужно смотреть, чтобы все было в порядке.
- А что вы видите вашей самой важной задачей?
- Сохранить музей. Ведь мы живем только на собственные средства: плата за вход, сувениры. Мы не получаем никакой помощи от государства, и это хорошо, так как остаемся независимыми. Можем делать и говорить все, что считаем нужным - например, вывесить украинский флаг на фасаде. Конечно, будучи независимыми, выжить сложно.
«НАШ МУЗЕЙ ПИСАЛ ИСТОРИЮ»
- Давайте тогда немного прорекламируем музей. В чем его уникальность?
- В том, что он настоящий. Другие музеи о Стене были открыты после ее падения, а наш - сразу после ее построения. Это некий музей в музее. Ведь в каждой комнате что-то происходило в те времена, когда Стена еще стояла. И те люди, которые помогали бежать с Востока, и те, кто сбежал, – приходили сюда. Это был последний плацдарм свободы перед границей. Он рос во время событий, о которых рассказывает. Он не только рассказывал об истории, а писал ее. Он такой единственный в мире.
- Еще во время первого посещения в 2003 году я обнаружил отдельную комнату, посвященную Украине. Сейчас эти уникальные экспонаты выставлены в общей экспозиции. Откуда они у вас?
- Эта комната появилась в 1997 году. Мы с мужем поехали в Киев, чтобы он убедился, что Украина – это не Россия. Я ему показала город. А затем мы пришли в Литературный музей и познакомились с Екатериной Криворучко. Она там отвечала за эту комнату. Мы посмотрели и захотели, чтобы и в Берлине был раздел, посвященный украинским героям. И Екатерина сказала: «Александра, забери. Потому что чувствую – закроют эту комнату. Пусть люди видят». Дала нам очень много экспонатов. Словарь, резинку и карандаш Стуса, часть деревянного столбика на его лагерной могиле - без имени, только №9 там написан, - а еще оригиналы картин Аллы Горской, фотографии. И правда, эту ее экспозицию закрыли через пару лет. А у нас она выставлена, мы очень гордимся, что здесь это есть, что наши посетители узнают о Стусе, об Украине.
«ДЕКОММУНИЗАЦИЯ - ЭТО СПРАВЕДЛИВО»
- Противостояние с коммунизмом в основном завершилось. Мир изменился. Как музей реагирует на новые реалии?
- Мы должны не дать людям забыть, что было. Во-вторых, наблюдаем, что происходит. Потому что определенные вещи меняются территориально, но не по содержанию. А порой даже место не меняется, как в той же Северной Корее. Поэтому рассказываем не только о прошлом, но и о настоящем: все, что связано с правами человека, с диктатурами, – мы за этим следим и показываем у себя. Политическое образование очень нужно. Если люди что-то забудут – есть опасность, что это опять повторится.
- Вы кого-то здесь раздражаете?
- Наверное, раздражаем многих. Всех коммунистов, правительство Путина, бывших правительственных чиновников ГДР, но ничего, мы это переживем. Только вот пакости делают. Просто знаю, что делают.
- Сейчас одна из актуальных тем в Украине – декоммунизация. Насколько далеко она должна зайти?
- Есть страны - Прибалтика, Чехия, - которые вообще запретили компартии и коммунистические символы, и это правильно. Ведь гитлеровская символика и соответствующая партия запрещены. Это справедливо. Это просто пропаганда, от которой нужно избавляться.
- При этом рядом с вами проходит улица Руди Дучке – известного левого интеллектуала.
- Она нам тоже не очень нравится. Долго спорили, под конец сменили половину улицы Коха на Дучке. Ну что скажешь: демократия.
«МНЕ КАЖЕТСЯ, ЧТО ВСЕ ПРАВИТЕЛЬСТВА СЧИТАЮТ СВОИ НАРОДЫ ДУРАКАМИ»
- Кстати, относительно демократии: почему, по вашому мнению, люди так легко голосуют за популистов, причем независимо от уровня развития страны?
- Думаю, это протест избирателей. Это люди, разочарованные в демократических членах правительства. Из их обиды и вырастает протестное голосование: избрать кого-то другого, кого – не суть важно, чтобы показать свое несогласие.
- У вас в основной экспозиции есть интересный экспонат – «Опель», на котором прорывались через границу. Он пробит пулями, но там есть отверстия, сделанные предыдущим хозяином позже, – ради драматичности. Собственно, это вопрос объективности в трактовке исторических событий. Возможна ли объективность в истории?
- (с улыбкой) Объективность – это очень субъективное понятие. Вы считаете что-то объективным, а кто-то другой – нет. Зависит от того, какая власть в стране. Одно правительство трактует события одним способом, а другое – в зависимости от того, какого оно цвета, – толкует те же события диаметрально противоположно.
- Единственная прививка от этого – как можно более полное знание.
- Это очень важно: чтобы люди все знали. Потому что мне кажется, что правительства – все правительства, независимо от страны или партийного состава – считают свои народы дураками. А я уверена в том, что люди не глупые, все понимают, все видят. Вот от такого отношения к народу и возникает протест. Возникает Трамп.
«ХОЧУ СДЕЛАТЬ ВЫСТАВКУ ОБ УКРАИНЕ»
- Каковы ваши ближайшие планы?
- Сейчас главная забота – чтобы музей не пропал. На сегодняшний день у нас, например, такая проблема: Ходорковский, к освобождению которого мы приобщились очень активно, имел с нами договоренность через свою мать и адвокатов, что он профинансирует расширение музея и оборудование инфраструктуры для людей с ограниченными возможностями. Мы уже и контракты подготовили. Но он обещаний не сдержал, обманул нас. Поэтому сейчас боремся за существование. И надеемся, что сил у нас хватит.
Потом, когда эту беду преодолеем, начнем реализовывать планы. Например, хотим рассказать о семье Райнера. Ведь его отец, мой свекор Ганс Хильдебрандт, был известным искусствоведом. Очень много помогал художникам, в том числе и из Украины – тому же Архипенко, тогда еще совсем не известному. Он обратился к Гансу с просьбой сделать о нем первую монографию, но не имел денег на оплату издания и вместо этого прислал свою скульптуру. Сначала Ганс огорчился, так как и сам был не слишком богат, но потом, когда увидел эту скульптуру, о деньгах забыл. Хильдебрандт-старший также писал для берлинской газеты «Українське слово» и писал учебники, которые, насколько я знаю, до сих пор используются в Академии искусств в Украине.
А еще хотелось бы сделать выставку об Украине. Не только о Стусе, Горской, Майдане, войне на Востоке – еще стоит рассказать об истории страны, какая она красивая, какие красивые, гордые люди там живут. Показать Украину с самого ее начала, устроить большую выставку, если не постоянную, то хотя бы на полгода, с масштабным открытием. Но для этого всего нам нужно сначала выжить.
«МУЗЕЙ - МОЙ СЕДЬМОЙ РЕБЕНОК»
- Напоследок – совершенно журналистский вопрос. Есть ли у вас хобби?
- Ой… Музей – это и работа, и хобби. Наряду с моими детьми. У меня их шестеро. (со смехом) Музей - мой седьмой ребенок.
