Около двух десятков лет киевский театральный год не совпадает с календарным, а начинается и заканчивается в марте празднованием Международного дня театра и вручением наград премии «Киевская пектораль». И в этот раз все должно было произойти так же, за исключением того, что бурные политические изменения февраля 2014 г. отменили старый календарь, поменяв привычные имена месяцев на жерминаль, термидор, брюмер... ( о победителях «Пекторали» наша газета написала в № 24).
• На афишах киевских театров эти малопонятные революционные названия, даже как титул знаменитого романа Эмиля Золя «Жерминаль», не появились. Но реалии жизни брали свое: так или иначе, они просачивались сквозь запыленный бархат театральных занавесов, расползались опустевшими театральными залами, и оседали в храме смущенной уличными событиями пенсионерки-Мельпомены. Заранее запланированные спектакли мгновенно стали заложниками ситуации, при которой некоторые из них казались ненужными и несвоевременными. Другие же точно и красноречиво резонировали с событиями так, что возникали вопросы, почему никто не предвидел трагических событий.
• Спектакль «Така її доля» Станислава Моисеева в Национальном театре им. И. Франко, который создавался на основе Шевченковского стихотворения «У тієї Катерини хата на помості» предназначался в подарок к 200-летию Т. Шевченко. Впрочем, баллада о коварной женской природе, о казацкой победе, о неотвратимости наказания в марте прошлого года превратилась в совсем другие, политические смыслы. Катерина из полнокровной похотливой женщины превратилась в архаичную каменную бабу, которая оцепенела на высоком сценическом помосте. Застывшими глазами это монументальное мифологическое создание (актриса Полина Лазова) всматривалось в бесконечную степь, Дикое поле, которые преодолевают на пути в Крым три красавца-казака, которых она послала на верную погибель.
Застывшая в ожидании Катерина постепенно уподоблялась символу смерти — кукле-мотанке, одетой в красно-черное грустное разноцветье фольклорных костюмов (художник по костюмам Елена Богатырева) с высокой короной на голове. А каждый театральный элемент — свет, движение, звук — проявлялись в «Такій її долі», которая предстала символической картиной трагической победоносной битвы и неотвратимости смерти, отдельными архаичными частицами-кодами. Наложенные, как краски, одна на другую, они делали ткань спектакля плотной, а восприятие сложным, много алюзийным. Однако каждый в отдельности из этих кодов является хорошо известным фольклорным, мифопоэтическим символом: растительный узор степи воспроизводился девичьей стройной фактурой, угроза — тревожными вскриками и стремительными полетами птиц, а смерть ярким мертво-белым светом.
• Следующие спектакли театра им. И. Франко, которые готовились во время формирования добровольческих отрядов, которые направлялись на восток, уже настраивались на исследование первопричин социальных болезней, которые спровоцировали на том же востоке бурные человеческие всплески и превратили народ в толпу. Поэтому постановка пьесы «Носороги» Эжена Ионеско о вползании тоталитарной идеологии в дом простого обывателя, ожидалась как своего рода ответ на вопрос о манипуляции массовым сознанием, о мгновенном молчаливом превращении тысяч людей в рабов.
Теперь же эту драматичную притчу режиссер Андрей Приходько превратил в масштабный карнавал-хоровод, во время которого по зрительному залу снуют «театральные» носороги (художник костюмов Богдан Полищук) не страшнее бегемотиков из детского мультика. Случайно или нет, но в этом симпатичном сказочном пространстве превращение наивных горожан Ионеско в ошалевшую от ненависти скандирующую толпу, которая питается рассказами об ужасах хунты, тоже выглядела смешно. Актеры-персонажи беспомощно скоплялись на сцене и принимали участие в необязательных танцевальных дивертисментах, что вызывало любопытство, но не смущало ужасом тотального морального обнищания.
Неумение театра догонять реальные события стало еще очевиднее после долгожданной осенней премьеры «Дневники Майдана» на Камерной сцене Театра им. И. Франко — спектакля, созданного в технологии так называемого документального театра драматургом Натальей Ворожбит и режиссером Андреем Маем. Составленный из записанных монологов-воспоминаний участников Революции Достоинства, людей, которые вместе переживали трагические события Майдана и тех, кто приходил туда время от времени или имел свое отдельное мнение, он должен был стать своего рода объективной мозаичной театральной летописью поворотов украинской истории. Для убедительности же разговора со зрителем, установление атмосферы настоящего доверия и усиления эффекта создания «театра документа» на показы приглашались еще и настоящие майдановцы.
• По правилам документального театра любые театральные механизмы в «Дневниках» должны были быть отброшены, а публичное произнесение чужих исповедей — приблизить всех присутствующих к пониманию важности момента. Однако такое диагностирование коллективного сознательного откровенно буксовало и принуждало стесняться ровно до тех пор, пока на площадке не появлялась актриса Лариса Кадырова и испытанными актерскими приемами — медленно одевает очки, разглядывает зал — не устанавливала интимную интонацию общения с залом. Оказалось, что без обязательного присвоения чужих историй театр просто не в состоянии поделиться ими с другими, потому что слова, сказанные со сцены с привычным пафосом, становятся свинцовыми пулями враждебной риторики, тогда как реальный болезненный опыт остается непонятным и непознанным.
• С камертоном или без него, но точная настройка текста на время и на публику оказалась важнейшим достижением тех киевских премьер, в которых политические и жизненные катаклизмы резонировали неформально и болезненно. Беженец из Крыма режиссер Антон Романов воплощал на микросцене театра «Сузір’я» трагифарс польского абсурдиста Славомира Мрожека «Дом на границе» о том, свидетелем чего он был сам: о потере собственного крымского дома, нашествии злостных зеленых человечков. Однако этот утопический фарс, которым еще год назад казалась история о разделении государственной границей обычного домика, просто представленная на сцене, ныне вполне реальна. Сегодня на карте Украины уже как свершившийся факт существует город, разделенный блокпостами.
• Навязчивой и узнаваемой, как надоевшая зубная боль, возникла прошлогодняя реальность и в виде раздражающей тети Екатерины Владимировны (актриса Елена Куликовская) в спектакле «В чем чудо, тетя?!» режиссера-дебютанта Екатерины Король. При этом знакомый из телевизионных новостей памфлетный сюжет о застройщиках мошенниках, использованный Надеждой Сымчич, в постановке с наивными кукольными интермедиями и семейными мелодрамами, утратил свою банальность. Смещенные режиссером акценты с мошенников на такие первопричины жизненных катастроф, как человеческая слабость, уступчивость и безоговорочность, побуждают очевидцев хитростей тети вспоминать ход истории снова и снова: как в оцепенении молчали и извиняли чужое нахальство, как равнодушно наблюдали нарастание ненависти и агрессии, как соглашались на компромиссы. А между тем под миролюбивыми лозунгами мир разбивался на куски, именно так, как маленький кукольный домик (художница Лариса Чернова), в спектакле о нахальной тете-приживалке.
• Весьма возможно, что до следующего марта общественных раздражителей для критического взгляда театра на них станет еще больше. И тогда уже анамнез общественного в театре станет настоящей эстетической необходимостью самого зрителя, который будет требовать уместность и соответствие избранных для сцены тем и текстов. Потребность в роковых и прозо-спокойных рассказах о вечном, таких как нынешние премьеры Дмитрия Богомазова «Наш городок» в Театре на Липках и «Радость сердечная...» в Театре драмы и комедии, не отменит просто киевский театральный ландшафт, заполненный в год войны коварными комедийными омутами, и может в будущем больше соответствовать нашему сегодняшнему дню.
