Современным феминисткам есть за что благодарить Аристофана. Ведь из одиннадцати комедий его наследия, которые к нам дошли, в двух пьесах главными действующими лицами являются женщины — неполноправные гражданки, лишенные греками-мужчинами права голоса при решении важных общественных проблем. В то же время современным феминисткам есть за что обижаться на Аристофана: женщины в его комедиях не являются прекрасным полом, они априори неравны с мужчинами, потому что сумасбродные, похотливые, вероломные, хитрые, бессмысленно упрямые и недальновидные. Согласно этому аристофановскому диагнозу гендерного противостояния человечество живет уже более двух тысяч лет, но страстная взаимозависимость мужчин от женщин, а женщин от мужчин так и остается мощным вечным двигателем, который не дает миру погибнуть.
После Аристофана то же самое, в более-менее острой или нежной форме говорили, писали, показывали тысячи, что вовсе не показывало исчерпанности навязчивой проблематики. Ведь дело в вариациях на заданную тему, в возможных комбинациях текстов и подтекстов, смыслов и их отсутствии. Поэтому соединяя в одном спектакле «Чего хотят женщины?» фрагменты нескольких пьес Аристофана «Ахарняне», «Женщины в народном собрании», «Лисистрата», «Мир», режиссер-постановщик Андрей Билоус для воплощения бородатых эротично-буффонных анекдотов изменил точку отсчета. Ею стали не столько отношения «инь и янь», сколько политика, с ее обязательными атрибутами — войной и борьбой за власть.
Похожий на радужный калейдоскоп спектакль, в котором с полсотни любовных ситуаций разыгрываются всеми разрешенными современным театром способами, начинается в мрачном серо-коричневом пространстве, которое очень напоминает трюм склепанной из железа подводной лодки, которая выглядывает над поверхностью воды только расположенными в глубине перископами-пушками. Идет война, Пелопоннесская или еще какая-то, более современная, и это состояние всеобщей тревоги вынуждает главную героиню Праксагору-Лисистрату (Анастасия Карпенко) к действиям. Поэтому главным импульсом для осуществления парламентского переворота женщинами под руководством Праксагоры и внутригосударственного противостояния, спровоцированного Лисистратой, становится беспокойство за страну, стремление спасать ее, а не раздражение на неуклюжих мужчин-пьяниц, которые бьют баклуши в народном собрании, и, даже не желание придержать около себя благоверных.
Подтянутая и собранная, похожая на ладного, одетого в униформу, юношу, героиня Анастасии Карпенко с воодушевлением начинает и ведет до конца спектакль на ноте возвышенности и благородства. Вместе с тем, созданный сценографией мир сплошного поля (художник Олег Лунев) боя, понемногу просветляется, и мгновенно, от вспышек света превращается в обычную городскую площадь под жгучим солнцем. Тревога рассеивается и требования женщин конкретизируются и выглядят значительно приземленнее. Вопросительный знак в названии спектакля, еще сначала, когда они в мужской одежде с фальшивыми бородами раненько направлялись в народное собрание, свидетельствовал удивление от женского сознания и организованности, становится излишним. Слишком уже очевидным является то, чего действительно хотят женщины, как только вступает в действие новый закон о справедливом удовлетворении сексуальных потребностей, принятый ими.
Эпизод с домогательствами юноши тремя престарелыми матронами, что у Аристофана является логическим завершением женских буйств из комедии «Женщины в народном собрании», в спектакле Андрея Билоуса становится прелюдией к эротическим анекдотам следующего действия, смонтированного преимущественно из «Лисистраты». Удивительно роскошными вариациями на одну тему, которой является похоть, необузданная даже возрастом, выглядят поочередные эффектные выступления-обольщения Неонилы Билецкой, Светланы Золотько, Тамары Кибальниковой. Смех от созерцания их безудержных фантазий буквально истощает зрителя, который начисто забывает о благородных целых спасания демократии афинскими женщинами.
И недаром, потому что второе действие оказывается еще более причудливо-откровенной разработкой такого же образца инь-яновской тематики. Режиссер словно разворачивает управляемую женщинами лодку в другую сторону. Полные недвусмысленных намеков, вульгаризмов-эвфемизмов тексты Аристофана, которые до этого проговаривались Праксагорой и ее подружками с лукавым подмигиванием, теперь бесстыдно, словно целомудренные признания бесприданницы, искренность которых нуждается в активной жестикуляции, разыгрываются мужчинами. Поэтому появление, лишенных женской ласки мужчин, которые слоняются по городу, неуклюже держа свертки, которые очень отдаленно напоминают младенцев, являются точным ответом на вопрос «Чего хотят мужчины?»
Разговоры о сексуальных желаниях и страданиях от вынужденного целибата, которые доводят мужчин-афинян едва ли не до безумия, в спектакле «Чего хотят женщины?» переходят в план реальных действий. А свидетельством достижения желанного женщинами мира, поскольку мужчины предпочитают отказаться от ведения войны, чем от женских ласк, в спектакле оказывается вполне современный дивертисмент-стриптиз. Заманчивость ласк здесь вовсе не эфемерна, потому что по контрасту с сумрачным началом, когда женщины постоянно заворачивались в мужской камуфляж, теперь они появляются как настоящие опереточные дивы, разодетые во фривольные платья с разноцветными боа.
Испытание мужской выдержки через коллективное обольщение, к которому прибегает женский состав Киевского театра драмы и комедии, заставляет зрителей совсем забыть о военно-политической почве текстов Аристофана. Оживленная, манерная, откровенно сексуальная игра, которая, кажется, пришла на эту сцену с другого берега Днепра, шокирует стремительностью и постоянно угрожает перейти границы приличия. К счастью этого не случается, потому что во всем, что выделывают актрисы есть часть скепсиса и нет окончательной самовлюбленной определенности.
Как только в будничности растворяется пыль сексуального азарта, исчезают и победные чертики в глазах актрисы Светланы Штанько — самой преданной из жен в этом спектакле. Ее героине, в отличие от Праксагоры и других, дарована искренняя любовь, которая не подменяется вызывающим эротизмом. Она хорошо знает, что завтра наступит завтра, которое без любви ничего не стоит, а отсутствие войны — это не возможность комфортного секса, а покой благословенной любви. Между тем мировые новости так и продолжают банально скулить, прокручивая старую пластинку: война — политика — секс -война — политика — секс...
