Поседевший Робин Гуд и светский лев все так же подтянут, строен и остр на язык. Более двух десятилетий назад Борис Алексеевич ушел из Московского театра на Таганке, как он говорит, «в свободное творческое плавание». Он часто выступает с концертными программами, пишет музыку, сценарии, снимается в кино. Пару лет назад выпустил сольный компакт-диск, заявив о себе в новой ипостаси — как певец. На основе альбома подготовил литературно-музыкальную программу. Годы идут, а его имя зрители все еще продолжают ассоциировать с легендарной Таганкой. На той, а не расколотой ныне на два коллектива, сцене расцвел его актерский и композиторский талант. Много ролей создано Хмельницким, но есть роли—вехи. Одна из них — загадочный Воланд из булгаковского «Мастера и Маргариты».
О МИСТИКЕ И ЧЕРТОВЩИНЕ
— На киевский фестиваль меня привела любовь к творчеству Булгакова, — признался Борис Хмельницкий. — Я считаю, что мистика и чертовщина, которые связаны с романом «Мастер и Маргарита», во многом плод буйной фантазии критиков. Неприятности и неудачи преследуют тех режиссеров, кто плохо читает текст, или тех актеров, кто не сумел разгадать загадки Булгакова. Михаил Афанасьевич написал потрясающее произведение. Каждая роль — настоящий клондайк для актеров. Все роли — сочные, яркие. Другое дело, что Булгаков так мастерски написал персонажей, что они словно зримые. А в игре, если используешь штампы, сразу видна актерская фальшь. В Театре на Таганке Юрий Любимов первым в Советском Союзе перенес роман на сцену. Спектакль получился очень интересным. Он вызвал огромный зрительский резонанс. Я вспоминаю, с каким нетерпением мы ждали распределения ролей. Вся труппа хотела играть. Актеры соглашались даже на крошечную роль, сценку, только бы участвовать в процессе рождения спектакля. Мне очень повезло. Я стал первым Воландом в СССР. Роскошная роль, настоящий подарок судьбы! Мы со Смеховым играли по очереди эту роль. Я не считаю Воланда злодеем и чудовищем. Не дьявол он, а чистильщик. Благодаря ему и его свите Москва очистилась. Они наказывали людей за плохие поступки. Воланд помог Мастеру и Маргарите соединиться и продолжить вечный спор между Иешуа и Пилатом...
Мистика и шлейф неудач сопровождают тех, кто или не уверен в себе, или по неверному пути идет, плохо прочитывает роман. Это сочинение о любви, вере и надежде. Вы мне можете возразить, ведь об экранизации «Мастера и Маргариты» мечтали такие талантливые режиссеры, как Ролан Быков, Элем Климов, Эльдар Рязанов. Не повезло и Юрию Каре. Его картину массовый зритель так и не увидел. Хотя в фильме снялись прекрасные актеры: Анастасия Вертинская, Валентин Гафт, Михаил Ульянов и др. Видимо, еще не наступило время фильма. Можно вспомнить, что роман тоже не сразу удалось издать. Он был напечатан только через 27 лет после его написания... Я картины Кары не видел, но, по слухам, в одном из московских клубов можно побывать на частном показе и посмотреть фильм. Во всяком случае, те, кто видел каровского «Мастера...», восторга не высказывали. В настоящее время питерский режиссер Владимир Бортко снимает сериал по булгаковскому роману. В активе режиссера блестящая экранизация «Собачьего сердца» Булгакова и «Идиота» Достоевского. Мне кажется, что у Бортко картина должна получиться. Он сумеет разгадать загадки, заложенные в романе.
На фестивале в Киеве мы импровизировали на сцене. По-моему, получилось любопытно: синтез художественного чтения и театрального шоу, показанного актерами разных школ и стран.
О «ВЕЛИКИХ ЗАИКАХ»
— Для меня Киев — особый город. Масса воспоминаний с ним связана. Хотя я родился в Приморье, в семье военного, в 1951 г. отца перевели служить в Украину. Мы оказались в Житомире. Только успели распаковать чемоданы, как мама пошла выяснять, где находится музыкальная школа. Нас с сестрой определили учиться: меня на баяне, а Луизу на фортепиано.
В детстве я сильно заикался, и в четвертом классе меня повезли в Киев к знаменитому профессору на лечение. Это стало моей первой встречей с украинской столицей. Целый год я лечился. Прогресс есть, но... Вы знаете, в молодости я сильно переживал из-за этого своего дефекта. Пока однажды не прочел заметку в газете «Совершенно секретно» — «Великие заики». Там была напечатана целая россыпь известных имен. Оказывается, что даже великий политик У. Черчилль заикался, и я не просто успокоился, а набрался наглости и стал актером. Легкое заикание — моя визитка, шарм Хмельницкого. Кстати, на сцене я никогда не заикаюсь.
О КИЕВСКОЙ КИНОСТУДИИ
— В Киеве на киностудии им. А. Довженко состоялся мой кинодебют в фильме Леонида Осыки «Кто вернется — долюбит». Молодой режиссер, тогда он был еще студентом ВГИКа, увидел меня в спектакле Театра на Таганке «Павшие и живые» и пригласил сняться в главной роли ленты. В ту пору Леня сделал дипломную картину «Входящие в море» в стиле сюр. Она напоминала фильмы Параджанова, который уже тогда был в опале, и из-за этого Осыке работу не засчитали. Комиссия предложила снять Лене фильм о поэтах военной поры. Сценарий был слабый. От него отказались многие известные кинорежиссеры. А у Осыки выбора не было. Оператором картины стал Михаил Беликов (тоже дебютант). Натурные съемки снимали в Каневе. Вырвавшись из стен студии, Леня отбросил старый сценарий, и мы сами стали придумывать сцены, часто импровизируя в кадре. Кроме произведений фронтовиков Гудзенко, Герасименко, Отрадова, Майорова, Багрицкого и др. в фильме звучали стихи молодой поэтессы Лины Костенко. Нас начальство не сильно контролировало, а когда уже отсняли почти всю картину, то им ничего не оставалось, как принять работу Осыки. В Киеве фрагменты фильма даже транслировали на экране, установленном на Крещатике в День Победы. Получился потрясающий фильм о поэтах-фронтовиках. В Москве к работе Л. Осыки отнеслись тоже благосклонно. Оказалось, что главный редактор Госкино Ирина Александровна Кокарёва училась в Литературном институте с некоторыми поэтами, о которых снят фильм. Лента ей понравилась. Первыми ее посмотрели студенты МГУ. Зрители тепло приняли картину, но на большой экран ее все же не пустили. Фильму дали третью категорию. Я недавно пересмотрел ленту и был в восторге. Не от себя, а от работы режиссера, оператора. Уже в первой картине Осыки чувствуется его почерк как самобытного кинорежиссера. Даже моя дочь Даша, представительница другого поколения, отмечает, что лента получилась классная. Отдельные сцены можно показывать, как пособие для студентов театральных вузов.
У Осыки я потом часто снимался: «Море», «Войдите, страждущие», «Этюды о Врубеле» (в этой ленте Сергей Параджанов выступал соавтором сценария). В 1994 году вышла последняя картина Осыки «Клейноды гетьмана», в которой я тоже играл. Леня был чрезвычайно талантливым человеком; и очень актерский режиссер. Он понимал нашу профессию, ненавязчиво подсказывал, как лучше расставить акценты роли. Он гениально монтировал свои картины, а ведь от хорошего монтажа зависит половина успеха фильма.
Я много снимался. Популярность мне принесли картины «Стрелы Робин Гуда», «Дикая охота короля Стаха», «Баллада о доблестном рыцаре Айвенго», «Князь Игорь» и другие костюмно-романтические роли. А своими любимыми фильмами я считаю: «Кто вернется — долюбит», «Лесная песня. Мавка» и «Вечер накануне Ивана Купалы», снятые на киностудии им. А. Довженко. В картину Юрия Ильенко «Вечер накануне Ивана Купалы» я встретился с потрясающей актрисой Ларисой Кадочниковой. Кстати, там я сыграл роль Петра, продавшего душу черту. Вот где была дьявольщина. Гоголевский сюжет Ильенко прекрасно воплотил на экране. В этой работе совпало все: по смыслу, по изображению. Юра чудесный оператор. У него нет лишнего кадра, все идеально выстроено. Правда, последняя картина Ильенко «Молитва за гетмана Мазепу», увы, не шедевр. Жаль, т. к. задумка была хорошая. Я был у истоков картины (написания сценария). Приезжал в Киев, мы советовались, планировалось, что я буду сниматься как актер. Но, прочитав готовый сценарий, я сказал Юрию, что зря он так расставляет акценты: россияне — плохие, украинцы — хорошие. У нас общая история. Герои и мерзавцы были и у тех, и у других. Поэтому я отказался от съемок. Когда посмотрел ленту, то убедился, что был прав... Впрочем, каждый художник имеет право на ошибку. Ильенко снял много замечательных картин, ну не получилась одна — ничего страшного. Следующий фильм, учитывая прошлые ошибки, я думаю, у Юры обязательно получится.
О ТАГАНКЕ И ВЫСОЦКОМ
— В Театр на Таганке я пришел вместе с Анатолием Васильевым. Еще студентами-первокурсниками Щукинского училища мы как композиторы написали музыку к спектаклю «Добрый человек из Сезуана». Фактически с этой любимовской постановки и началась легендарная Таганка. А через год мы уже стали работать в штате труппы. Последние два курса мы учились и не учились. Преподаватели снисходительно к нам относились. Мы приходили в училище, а за нами ходили толпы поклонников. Дипломы защитили по работам в Театре на Таганке, в труппе считались лидерами. В общем, мы с Анатолием не ходили, а словно летали...
Вскоре в труппе появились Коля Губенко и Валера Золотухин. Они играли вторым составом в «Добром человеке...», а позже Юрий Петрович Любимов запустил «Героя нашего времени». На сцене: Любшин, Губенко, Джабраилов и Высоцкий (в роли драгунского капитана). А потом настали «Антимиры». К этому времени мы с Анатолием Васильевым стали официальными композиторами Театра на Таганке. Это было даже зафиксировано в ВААП. Поэт Андрей Вознесенский просил нас писать зонги на его стихи. Да, великолепное было время!
Мы с Толей давно сыгрались, а тут Володя тоже захотел играть, хотя знал тогда всего три аккорда. Высоцкому дали прочесть «Оду сплетникам». Он, подыгрывая на гитаре, стал декламировать, напевая текст. Получилось прекрасно. Вознесенский в восторге. Юрий Петрович доволен. А мы с Васильевым приуныли. Неужели закончилась наша композиторская карьера в театре? Впрочем, сердиться на Володю долго было нельзя. Своей музыкой он нас подхлестнул работать еще лучше. А на афише написали: музыкальное оформление спектакля сделали Васильев, Хмельницкий и Высоцкий.
Когда вышли «Десять дней...», Володя заявил о себе уже во весь голос: и актерский, и композиторский. У нас сложился костяк настоящих таганцев — актеров одной группы крови. Мы даже подумывали сократить труппу, чтобы в штате работало человек 25—30 (десять «звезд», десять человек крепкого среднего уровня и 5—10 актеров — на подмену и для массовки). Но времена были советские, и нам «кроить» штатное расписание чиновники, курирующие культуру, не позволили.
Постепенно Высоцкий стал лидером, солистом. Часто зрители шли в Таганку, чтобы увидеть актера. Популярность у Володи была фантастическая. Его песни, записанные на магнитофоны с концертов, звучали чуть ли не изо всех окон. Высоцкий начал много гастролировать по стране. А в театр лишь изредка залетать. Срывал репетиции, вовремя не являлся на спектакли. Именно в тот период начались у него проблемы с руководством. Срывы из-за выпивки. Друзья бросались его отпаивать, ставить на ноги, используя всякие препараты, уколы... Несколько раз Володю хотели уволить. То, что он остался в труппе, продлило ему жизнь. Сегодня, с высоты прожитых лет, понимаю, насколько неординарной личностью он был. А в ту пору, когда мы общались почти каждый день, казалось, что Володя тянет одеяло на себя. Думаю, что все таганцы попросту пропустили момент, когда он вышел на совершенно другой виток. В жизни (женитьба на французской кинозвезде Марине Влади) и в творчестве. Например, Андрей Вознесенский на сборе труппы прочел «Реквием оптимистический...», посвящение Высоцкому... Актер Сева Соболев, разряжая ситуацию, продекламировал свое стихотворение, которое заканчивалось строчкой: «Сидят у телевизора, глядят». И вдруг Володя ставит на сцене скамеечку, садится и выдает: «Ой, Вань, гляди, какие клоуны». В зале — просто шквал аплодисментов...
Юра Буцко был членом худсовета Таганки, писал музыку для наших спектаклей, он предлагал принять Высоцкого в Союз композиторов. Но тогдашние музыкальные мужи воспротивились. Не разглядели его потенциал, композиторский талант. Да что другие, мне самому казалось, что Володя песни буквально «подбирал с пола» — настолько легко и непринужденно они у него рождались. Его смерть в жарком июле 1980 года потрясла. Ведь он уже несколько раз был на грани, но все-таки выкарабкивался. С его уходом в мир иной что-то стало надламываться в нашем театре. Да, были премьеры, зрительский успех, но это уже другая Таганка. Я еще два года тянул наш театральный воз, а потом решил уйти в свободное творческое плаванье. Снимаюсь в кино, пишу сценарии, музыку, выступаю с концертными программами. Прошло более двадцати лет, но я нисколько не жалею о сделанном шаге. Сегодня есть два театра: Губенко и Любимова, а я не делю Таганку на разные лагеря...
О КОРНЯХ
— В этот раз я приехал в Киев с дочерью Дашей. Мы походили по святым местам Киево-Печерской лавры, остановились у дома Александра Вертинского (знаменитый исполнитель романсов, поэт и шансонье — дед Дарьи по материнской линии Марианны Вертинской, экс-жены Хмельницкого. — Т. П. ) Надо знать свои истоки. Жаль, что я об этом задумался поздно. Нынче трудно узнать, откуда идут мои корни. У меня украинская фамилия, а в паспорте записан как русский. Мои дедушки и прабабушка родом из Черниговской губернии. Потом судьба их привела в Новгород-Северский. В тех местах я побывал, когда снималась картина «Князь Игорь». Моему отцу как военному пришлось служить в разных уголках бывшего СССР. Я родился на Дальнем Востоке. Затем наша семья переехала в Житомир, потом мы жили во Львове, а ныне более сорока лет я москвич.
О МУЗЫКЕ И УКРАИНСКОМ ЯЗЫКЕ
— Прежде, чем стать актером, я учился во Львовском музыкальном училище по классу баяна. Думал стать дирижером ансамбля народных инструментов. Хорошо выучил украинский язык. Кстати, уже став известным актером, эти знания мне пригодились, когда озвучивал фильм «Лесная песня. Мавка» Ильенко. А ведь там мне пришлось читать поэтический текст Леси Украинки — сложная работа, но я справился без русского акцента. Второй украинской тонировкой мне пришлось заняться, озвучивая ленту Осыки «Клейноды гетьмана». Но я отвлекся. Поступил в Щукинское училище в Москве. В ту пору Ю. Любимов искал ребят для музыкального оформления своих постановок. Мы с Толей Васильевым показали свои опусы. Юрию Петровичу понравилось, и моя композиторская жизнь началась раньше актерской. Писал музыку не только к спектаклям, но и фильмам. Несколько лет назад выпустил свой сольный диск. Это моя исповедь. На диске нет ни одной случайной песни. Каждая напоминает о чем-то дорогом: человеке, случае, периоде жизни. Они написаны на стихи Ахматовой, Вознесенского, Шпаликова, Визбора. Музыку ко многим песням написала моя сестра Луиза. Она, в отличие от меня, стала композитором. На диске есть также песни из дорогих мне спектаклей: «Антимиры» и «Добрый человек из Сезуана». Я не профессиональный певец, но рад, что диск слушателям нравится. Свои песни я исполняю как драматический актер, словно играю мини-спектакль. Пою про жизнь. О том, что люблю и что раздражает, огорчает. Мне повезло на встречи с интересными и талантливыми людьми. Из этих впечатлений и рождаются мои песни, зонги, баллады, романсы. На основе компакт-диска сделал музыкально-поэтический спектакль. Возможно, привезу его показать в Киеве.
СПРАВКА «Дня»
Борис Алексеевич Хмельницкий родился 27 июня 1940 года в городе Уссурийске Приморского края. В 1961 году он окончил Львовское музыкальное училище, в 1966 году — театральное училище им. Щукина. С 1964 по 1982 г. — актер Московского театра драмы и комедии на Таганке. В 1966 году Борис Хмельницкий начал сниматься в кино. Первая его роль — поэт-солдат в фильме Леонида Осыки «Кто вернется — долюбит». Автор музыки к спектаклям Театра на Таганке и к художественным фильмам «Первая любовь» и «На короткой волне». Актер снимался в фильмах: «Красная палатка», «Вечер накануне Ивана Купалы», «Стрелы Робин Гуда», «Дикая охота короля Стаха», «Лесная песня. Мавка», «Баллада о доблестном рыцаре Айвенго», «Князь Игорь», «В поисках капитана Гранта», «Этюды о Врубеле» и др. Кроме того Борис Хмельницкий сыграл в американском фильме «Бегущий по льду» и в итальянском «Джонатан — друг медведей».
