Каждый раз, пытаясь описать увиденное мною в театрах других стран, я внутренне улыбаюсь, расправляю плечи и безмерно горжусь принадлежностью к большому всемирному театральному сообществу, ежесекундно взывающему к миру о мире, к людям о людях, к Богу — о любви.
Великие предчувствия, пророчества начал, предвидения финалов в этом регламентируемом и брошенном, забитом и неубиенном, всепроникающем и невидимом ретрансляторе вечных сущностей и идей, идеалов и предостережений, невыразимая и потаённая сущность бытия. Побывав на Фестивале премьер Катовицкого театра, поставившего пять трагедий за сезон, и на Люблинском театральном фестивале «Соседи» с отчаянными и осторожными, с громогласными и неартикулируемыми спектаклевыми препарированиями постсоциалистического «сегодня», понимаю оторопь извечно патриотичного польского театра перед выстраданной независимостью с неожиданными осложнениями безработицы, вдруг сменившейся на жестко соревновательные, когда-то благодушные, отношения с давно свободными соседями. Из всего этого, быть может, самое болезненное для поляков, раньше других коллег по соцлагерю выехавших работать за границу (помните сценический бестселлер Гомбровича «Эмигранты»?), это переосмысление понятия семьи. Выкормить, выучить, сохранить, потерять, простить, принять, возлюбить и ни о чем не пожалеть. Провозглашая снова «Поляк, ты — поляк!», заново понять, как бесконечно много в этом призыве вневременного и общечеловеческого и насколько сложнее ЭТО самых звонких задач на сейчас.
Фестиваль моноспектаклей в Белграде начался спектаклем- лекцией, проповедью и исповедью «Так говорил Николай». Тексты из Библии и из газет, констатация фактов вне эмоций и идеом и, наконец, чтение всем залом розданного текста покаянной молитвы перед народом и страной — за собственные, своедушные грехи, умолчания, бегства от единства и всесущностной общности родины и рода своего.
Среди представленных в рамках фестиваля коллективов приятно было встретить старых друзей. Выступали бывшие участники нашего фестиваля «Киев Травневый» разных лет: Анатолий Рыбников из Таллина с «Записками сумасшедшего», клоун Александер из Германии, Рубиновас с «Карликом» Пер Логенквиста из Каунаса. В Киеве спектакль был о наполеоновском комплексе, опасной мстительности уродства, а в Белграде острее проявилась другая линия — мелочность души, сокрушающая личность.
Финальный спектакль «Странник» повествовал о вернувшемся с заработков парне, очутившемся в суматошном круговороте политических призывов и лозунгов, дебатов, грязевых ванн власть предержащих и гражданской апатии односельчан, на грани безверия и внутренней эмиграции, переплавляя все в улыбку прощения. Актер Игорь Илич характерностями — речевыми, пластическими, возрастными — обозначает образы односельчан, а политиков, церковников, профсоюзников — узнаваемо и остро пародирует. Так опосредовано сопоставление вечного и преходящего вселяет надежду в высшую мудрость течения жизни.
Театральная жизнь Республики Корея — значимая и серьезно оцениваемая часть национальной культурной доктрины. В этой стране не только говорят, но и делают многое для развития культурной индустрии. Такое позиционирование культуры как отрасли экономики совсем не означает примитивной ориентации на зарабатывание денег и самофинансирование. Но стремление к результату — формирование культурно-экономического имиджа Кореи как страны, лучше других соединяющей свои вековые традиции и развивающей в диалоге с современным миром все новые течения и направления, служит увеличению привлекательности по сравнению с мощными региональными соседями.
Корейская народная драма «Самул нори» (дословно — «Игра в саду») состоит из ряда обязательных эпизодов, включающих сабельный бой, соревнование на барабанах, танец с веерами. Все эти составляющие переосмысливаются в спектакле Нанта-Театра «На кухне». Дерутся на вениках, вантузах и швабрах, соревнуются в игре на сковородках, кастрюлях и крышках, обмахиваются и жонглируют тарелками. Интерпретация традиционного с современной виртуозностью исполнения трюков словно заново расшифровывает привычное, дает ему прописку в сегодня — модное.
Спектакль сеульского «Би- бой Театра» «Балерина, полюбившая Би-боя» (т.е. брейк-данс парня) развивается в логике комиксов (кстати, это самый популярный вид чтения в Корее). Полетность и благородство пластики балерины заинтересовывает лидеров хип-хоп- и брейк- данс-групп. Симпатии корейской Терпсихоры на стороне брейк-вожака. Во сне к ней приходят страхи — маски корейского народного театра. Их разгоняет вожак в народном костюме, а в жизни — возлюбленный в джинсе. Техника корейских танцоров брейка восхищает, и приглашение поработать сезон на Бродвее, безусловно, принесет успех, доход и славу.
Корейское телевидение в официальном новостийном и общественно-политическом проявлениях очень напоминает советское периода развития застоя. А вот развлекательные передачи и каналы, на первый взгляд, показались разнообразными и изобретательными. Театральный телеканал не боится оперных спектаклей и симфонических концертов. Много бесед с актерами, режиссерами, художниками, с включением иллюстративного видеоматериала. Эстрадный канал все время представляет молодых исполнителей. Чаще всего это трансляции вечерних концертов на улицах возле больших торговых точек с благодарной публикой. Реже студийные записи и клипы тех, кого будут раскручивать в течение года. Затем их герои поедут по стране с концертами и на время исчезнут с экрана. Те солисты, о которых не забудут, вернутся снова, и через десятки подобных просеиваний кто-то выбьется в звезды. На этом же канале множество юмористов, клоунов. Кого хватило на номер, а кто и закрепился. Конкурсы, игры, шуточные соревнования обильно и на всех каналах. По-моему, даже знаменитые на всю Азию корейские телемыльные сериалы уступают им. Один канал круглосуточно следит за битвами на полях для гольфа. Эта игра настолько популярна, что даже в самом городе полно площадок под каркасом металлического куба, затянутого строительной сеткой.
Центр искусств Республики Корея включает в себя несколько отлично оборудованных театральных залов. Традиционную народную драму по субботам можно посетить бесплатно. В новом здании Национального музея искусств, в Музее фольклора и этнографии экспозиции сочетаются с видеоэкранами. В детских залах экспонатами можно поработать (поиграть) или включиться в старинное действо на компьютерном экране.
В Сеуле счет мостов пошел на четвертый десяток. Иногда кажется, что это скрепки для берегов, чтобы не разъехались. Днем их называют по окраске или особенностям формы, а в темное время — по светящимся ожерельям и подвескам. Свет повторяет только элементы конструкций, а порой придает мостам совсем новую форму. Хрустальные люстры, парящие арки, взлетающие огромнокрылые аэропланы, застывшие стаи птиц — это только часть вечерних декораций солнечного города. Экраны, как у нас на площади Независимости, развешаны, словно картинки, на стенах небоскребов. Самый высокий из них вырос над городом на 63 этажа, а в его подземелье — огромный аквариум с маленькими рыбками, рыбами и китами.
Люди много безустанно раскланиваются и улыбаются друг другу, даже если чего-то не понимают или злятся. Многие в национальной одежде или в стилизованной под нее современной. И хотя средний рост корейцев увеличивается благодаря насыщению рациона питания достаточным количеством мяса и жиров, причем процесс настолько динамичен, что это заметно даже по возрастным группам — школьники на голову выше пенсионеров — небоскребы скорее кажутся подпорками неба, чем местом обитания этих неторопливых и улыбчивых людей.
Над Сеулом дымка, редко ветру удается пробить окна в бездонные выси. Но в эти моменты, словно мощные лучи прожекторов, столбы солнечного света акцентируют внимание на том, что, может быть, больше всего другого достойно внимания в этот миг. Корейцы, как и все люди на этой планете, куда-то спешат, словно без этого перестанет работать закон земного притяжения. Но спешат по-своему, не теряя способности созерцать, улавливать послания глаз, привечать. В каждом из них узнаваемы черты и характеры героев народной драмы «Маданг нури», сюжеты которой, как азбука бытия, известны им с детства, в каждом живут полюбившиеся образы, и в то же время в персонажах этого древнего искусства сконцентрированы и отражены судьбы реально существующих людей.
Конечно, каждый — индивидуален и остается самим собой, но очень хочет быть немного лучше. Как и вся страна, которая хочет оставаться собой, но стать лучше, не важно, близких ли, далеких ли, но уважаемых соседей. Хотят стать лучше и сербы, и поляки, и мы... И кому, скажите, от этого будет хуже?
