О фильме Федора Бондарчука «Девятая рота» не хотелось писать сразу после премьеры, среди общей рекламной истерии, пафосно-навязчивых роликов по ТВ, бесплодной дискуссии в прессе и тому подобного. Да и, честно говоря, смотреть тоже не хотелось. Понимаю, что это самоубийственное, как для кинокритика, признание, но нужно же быть откровенным.
Не хотелось, потому что настойчиво рекламировали. Потому что к этому причастен украинский канал со слишком, скажем так, колоритным руководством и богатым прошлым. Потому что сам фильм по всем внешним признакам укладывался в тот милитарно-патриотический поток, который затопил экраны бездарными лентами. Не хотелось, поскольку у самого Бондарчука — неоднозначная художественная репутация. Его актерские работы весьма неровны, а постановочный опыт до сих пор ограничивался только производством клипов — а это не лучшая школа для выработки собственного творческого почерка.
А главный источник сомнений — нескрываемое отталкивание от имени отца, хрестоматийного советского классика. Посвящение отцу — как часть рекламы, и в то же время — попытка вырваться из его мощной тени. Такое контрастное колебание между родством и бунтом — не слишком надежный фундамент для создания чего-то своего.
В конце концов, посмотреть «Девятую роту» было нужно. Не из- за солидных сборов в кинотеатрах — это качества произведения напрямую не касается. Здесь другое: чем дальше, тем больше оказывалось, что не все с режиссерским дебютом Бондарчука так однозначно.
Правда, первые кадры отнюдь не вдохновляют. Эпизод за эпизодом кажутся созданными из сплошных штампов «большого кинематографа» — немного от Голливуда, немного от нового российского телевидения, и даже малость советского «Мосфильма». И дождь идет, а под дождем девушки плачут. И музыка такая меланхоличная, с такими протя-а-ажными скрипками, по поводу и без, и так ее много, что все время хочется как-то так отодвинуть край экрана и посмотреть — а где, за какой скалой спрятался оркестр? А все парни, как один, мужественные. А бывалые вояки — еще мужественней. Одного от другого не отличишь; больше об актерских работах трудне сказать. Построение диалогов соответствующее. То есть, все зарисовки военного, казарменного быта сделаны со школярской или, точнее, эпигонской — относительно всего военного кино в общем — старательностью. Поэтому смотреть их не очень интересно, как и что-либо вторичное. Просто лишняя информация: сколько уже таких сцен, которые должны по замыслу режиссеров вызывать у зрителей сочувствие, страх, слезы, вообще любые реакции, уже было — без каких бы то ни было последствий для зрителя.
И вот так эта тягомотина продолжается и продолжается... Пока не прозвучит первый выстрел.
Неизвестно, почему «Девятая рота» устроена именно так, почему она состоит из двух настолько разных частей. Но похоже на то, что все силы съемочной группы, самого режиссера, актеров (скорее всего, бессознательно) сосредотачивались именно на войне. На том, ради чего, по-видимому, и снимался фильм.
И вот, после первого выстрела все изменилось. Неожиданно появились характеры. Появилась настоящая боль и настоящая ярость, настоящее отчаяние и настоящая любовь. Будто шелуха всего надуманного отпала в этих финальных 30—40 минутах, когда обреченная и забытая командованием рота ведет свой бой — до последнего патрона и последнего крика. Когда, без лишних слов, без постановочных игрушек, видишь самый трагический сюжет всех времен и народов — людей на войне. И в правдивости увиденного не сомневаешься.
Не наивные апелляции к ретроградному патриотизму с постоянным попаданием в кадр красного знамени. Не конъюнктурное сведение той войны вместе с теми, кто там воевал, до уровня грустного исторического недоразумения. Не государственнический восторг от ратных свершений империи. Даже не коммерческий вес очередного «блокбастера». Просто есть человек — и есть война. Неважно, в какое время и в какой стране. Вот именно эта правда перед лицом смерти — единственный, однако, самый главный результат «Девятой роты».
P. S. За две недели проката в России, Украине и Казахстане «Девятую роту» уже посмотрели три миллиона 800 тысяч зрителей, сборы за фильм составляют 15,4 миллиона долларов.
