Оружие вытаскивают грешники, натягивают лука своего, чтобы перестрелять нищих, заколоть правых сердцем. Оружие их войдет в сердце их, и луки их сломаются.
Владимир Мономах, великий князь киевский (1113-1125), государственный и политический деятель

«Режиссер — профессия концептуальная»

Актер Богдан КОЗАК о театре, образовании и жизни
7 июля, 2004 - 00:00


Популярный актер Львовского театра им. М. Заньковецкой, известный педагог, профессор, ныне исполняющий обязанности декана факультета «Культуры и искусств» Львовского университета рассказывает об особенностях развития театрального образования в Украине и «кровообращении» между Киевом и Львовом.

«МЫ СЛОВНО СИДИМ НА ДВУХ СТУЛЬЯХ»

— Богдан Николаевич, давайте поговорим о развитии театрального образования в Украине. Во Львове, Запорожье актеров сейчас учат в университетах классического типа. Вы хорошо знакомы с постановкой театрального образования в Польше, вообще на Западе, где такая практика распространена. Но не теряем ли мы чего-то, отдавая капризное искусство в строгие университетские академические пенаты, не грозит ли таким образом вдохновенному творчеству сухой академизм?

— Я думаю, что нет. В первую очередь потому, что мы во Львовском университете не отрываемся от театра. Наоборот, тесно с ним связаны. Театральное образование или обучение актера возможны только при театре. Еще в советские времена были театральные студии при Киевском театре им. И. Франко, Львовском театре имени Заньковецкой. Наконец, это делал Лесь Курбас: даже профессиональные актеры его театра «Березіль» совершенствовали свой профессионализм через студийное обучение. Потому и театральные институты, как в Киеве и Харькове, имеют учебный театр. Но их студенты, за исключением единиц, не знают профессиональный театр изнутри. А студенты, которые учатся непосредственно в стенах театра и ежедневно видят спектакли, встречают в коридорах актеров, сидят с ними в одних гримерных, слышат их разговоры, видят репетиционный процесс от начала до конца — это другие люди. Во-первых, они психологически подготовлены к работе в профессиональном театре. Во-вторых, имея возможность наблюдать за разными актерами, они словно учатся тому профессионализму, который можно передать только от человека к человеку; никакой лекцией этого не передать. Это умение гримироваться, готовиться к спектаклю — разные актеры готовятся по-разному. А потом встреча с такими актерами в процессе репетиций массовых сцен — они видят, кто как работает: кто скорее учит текст, кто приходит на репетиции готовым, а кто — неготовым, кто записывает замечания режиссера в роль, а кто полагается только на свою память и в конечном результате забывает и ему повторяют. Они видят все эти нюансы и отличия, и каждый должен подбирать то, что ему близко. Нет какого-то одного правила.

— Студийная подготовка профессиональных навыков — это прекрасно. Но ведь университетская — это совсем далеко от театра.

— Я расскажу о нашей, львовской школе. Общеобразовательные предметы студенты получают в университете, а мастерство актера, сценическую речь они проходят в стенах того театра, чей художественный руководитель или ведущий актер набирает курс. Только на этих основах и с этим условием при Львовском национальном университете была создана кафедра театроведения и актерского мастерства. Поэтому мы имеем студенческие курсы, работающие на базе Театра имени Заньковецкой, при Театре Леся Курбаса, при Театре «Воскресіння». В этом году хочет набрать курс первый украинский Театр для детей и юношества. И что самое важное — у этих мастеров и театров свой художественный почерк, они все разные, и эти студенты тоже разные. И у большей части тех детей готовят для своего театра, будто это люди одной крови. Это тоже очень важно. Курсовые и дипломные работы играются на сцене этих профессиональных театров. Театр обеспечивает декорации, костюмы, все необходимые элементы полноценного спектакля. Художественный совет просматривает этот спектакль, и если он считается достойным, то вводится в репертуар. И такие спектакли идут не год или полгода, как в театральном институте, а имеют возможность играться с III курса, то есть два года. И обязательно один спектакль делается на большой сцене, один — на камерной. Спектакли разножанровые: один обязательно водевиль или музыкальная комедия, а другой — психологическая драма. И еще один положительный момент: театры, используя студентов в народных сценах, эпизодах, ролях, платят им, кроме стипендии, деньги за участие в своих спектаклях. Это небольшие средства, но они все равно важны. У студента есть стимул: тебя берут на работу, дают участвовать в спектакле. Таким образом, сразу приучают к этой системе, которая, в принципе, очень жестока и существует на Западе. Там все прекрасно знают: если ты не работаешь, тебе и не платят.

— Что театр дает — понятно, а что университет?

— Университет обеспечивает высшую учебную гуманитарную программу, дает значительно более глубокие знания по родному языку, литературе, истории, философии, психологии творчества, изобразительного искусства, истории музыки. Еще интересно, что контакты, которые имеет классический университет с другими университетами Европы, дают возможность нашим студентам посещать разные университеты. Например, благодаря тому, что подписано соглашение между Вроцлавским университетом в Польше и Львовским национальным университетом, наши студенты ежегодно ездят во Вроцлав, где их содержат, платят им суточные, они имеют возможность на базе отделения Центра Ежи Гротовского и Института театра при Вроцлавском университете, слушать лекции, видеть тренинги, смотреть видеозаписи лучших спектаклей мира. Бесспорно, это дает им значительно более широкую возможность ориентации. Это заставило нас ввести с I курса обязательное изучение второго иностранного языка, а именно — польского. Такое же соглашение подписано между Львовским и Варшавским университетом, где существует школа античных исследований. На базе этой школы для нас разработали специальный курс театроведческих наук, и студенты ежегодно едут туда на сессию, получают там после прослушивания сессии диплом и возвращаются сюда. Мы же, в свою очередь, принимаем студентов Вроцлавского университета, читаем им лекции, в частности по истории украинского театра. Например, о Курбасе и его системе — это им интересно. Они также имеют возможность смотреть все спектакли, которые идут во львовских театрах.

Львовский университет дает возможность студентам ездить за границу и много видеть. Я не знаю, есть ли такая возможность у Университета культуры и искусств в Киеве. Очевидно, нет. А почему? Здесь есть еще один момент в нашей системе образования — были так называемые ведомственные учебные заведения. Например, Министерство здравоохранения курировало мединституты, Министерство культуры — театральные институты, консерватории и тому подобное. В Европе нет такого, там есть общее образование с профессиональными разветвлениями. Что мы сейчас и перестраиваем. Министерство культуры неспособно дать такие средства, которые мы можем получить в классическом университете. Отсюда и получается, что мы словно сидим на двух стульях: с одной стороны, должны согласовать программу обучения театрального направления в Министерстве культуры, а с другой — обязательно ее согласовать в Министерстве образования и науки Украины. Я считаю, что с этим нужно покончить. В Министерстве образования и науки должен быть отдел культуры, который бы грамотно и знающе курировал это направление. И никакого ведомственного обучения. Но это было бы в одном Министерстве, выделялись бы одни государственные средства, они бы не распылялись. И университет через свою систему дает нам хорошие возможности. Кафедра театроведения и актерского мастерства имеет свое издательство. Выпускает журнал «Просцениум», вестник Львовского университета серии «Искусствоведение» — это все ВАКовские издания. Мы обеспечены компьютерами, ксероксами, сканерами, необходимой аппаратурой, диктофонами, телеаппаратурой, видеомагнитофонами. При университете есть свой учебный телецентр. Не нужно никого просить, студенты там показывают свои читательские программы, отрывки, записывают их и видят — есть возможность самоконтроля. Они сами ставят на телевидении и радио. То есть это другие материальные, технические, учебные возможности для улучшения образования. И сочетание таких возможностей и практического ежедневного участия в работе театра создает другой тип актера. Он более мобилен, психофизически более стабилен, более крепок, у него лучшая ориентация, лучшая подготовка. В конечном результате все выпускники — у нас пока что был только один выпуск, это был мой курс — оставлены в стенах Театра им. Заньковецкой. Режиссеры с радостью берут их в свои спектакли и начиная с III курса им уже давали роли в профессиональных спектаклях — как делал когда-то ученик Курбаса, режиссер Борис Фомич Тягно, руководя студией при Театре имени Заньковецкой, которую я закончил. Тогда после окончания только I курса Богдан Ступка играл в спектакле Механтропа, я — «С любовью не шутят» Кальдерона. А рядом стоял Домиан Иванович Козачковский, народный артист Украины, Любовь Яковлевна Каганова, Екатерина Петровна Хомяк, заслуженные артистки... А я, первокурсник, играл главную роль в этом спектакле. Это создает другое отношение к профессии, другое понимание ситуации.

У КАЖДОГО ВТОРОГО ЗАНЬКОВЧАНИНА, КРОМЕ ТЕАТРАЛЬНОГО, ЕСТЬ ЕЩЕ ОДНО ОБРАЗОВАНИЕ

— После этой студии вы получили высшее образование в университете, и по-видимому, именно тогда вы оценили преимущества именно университетского образования?

— Я бы так не сказал. При Театре им. М. Заньковецкой есть интересная традиция: все, кто заканчивал студию при театре, обязательно заканчивал заочно какое-то высшее учебное заведение. Почему? Потому что когда мы пришли в этот театр, здесь работали выдающиеся артисты, закончившие университет (Александр Дмитриевич Гай), театральный институт, театроведческое отделение (Александр Бонифатиевич Гринько). Богдан Михайлович Анткив закончил Львовскую консерваторию, а Богдан Анатольевич Кох — Киевскую; Владимир Георгиевич Максименко — исторический факультет Львовского университета. Кроме того, вопрос был поставлен так, что в студию принимали студентов, которые закончили Львовский университет. Это были Владимир Глухой, Наталья Лотоцкая (сейчас работает у франковцев), Алла Григорьевна Бабенко (ныне режиссер) — люди с университетским образованием (классическая филология) шли в студию. Что-то подобное было в театре Мильтиниса в Литве — он также набирал студентов через университет. Борис Фомич поступил так же: поскольку он где-то в 52-м году руководил театральным кружком во Львовском университете, он пригласил студентов, которых он там знал, в студию Театра им. М. Заньковецкой, и тогда открылась студия. Такой пример вдохновил и нас. Лариса Кадырова закончила Киевский театральный институт (театроведение), я — Львовский университет. Правда, Богдан Ступка учился немножко дольше в Киевском театральном институте (театроведение), но таки закончил его. И поколение, которое приходило за нами, делало то же самое. Галина Давыдова, Вадим Яковенко, Любовь Боровская — Киевский театральный институт, Леся Гуменецкая ГИТИС закончила, Александра Боньковская — украинскую филологию, Степан Глотва — журналистику, Дара Зализная — полиграфический, редакторское отделение... Я бы сказал, что у каждого второго актера Театра им. М. Заньковецкой есть еще одно образование, кроме театрального.

— И это отражается на качестве спектаклей, потому что умные культурные люди на сцене.

— Работа с такими артистами облегчает режиссеру разбор пьесы, нахождение сверхзадачи спектакля, сквозного действия, мотиваций поступков. Я уже не говорю о культуре речи. Эти актеры более мобильны, более легки. То есть мы убедились, что сочетание хорошей, практической стороны в театре и общего образования очень важно. Когда-то Курбас дал такой тезис: украинский актер думает, что он вырос из штанишек, о нет, ему нужно еще очень много учиться. И потому здесь есть большая истина: украинским актерам и сейчас не хватает уровня знаний и культуры, они должны всю жизнь учиться. Вопрос штудирования своей профессии и знаний, которые сегодня дает интернет, телевидение, пресса, личные контакты, возможность ездить за границу, в частности видеть, как работают там и как работают у нас — вынуждает вас постоянно быть в движении. В Европе никто не может остановиться. Там человек должен работать ежедневно. Вас сегодня взяли в спектакль? Вы хорошо работаете? У вас есть шанс снова попасть в очередную постановку к другому режиссеру по другому контракту. Пока что у нас контрактной системы нет, но к этому идем.

«ЕСЛИ МЫ ПРИБЛИЖАЕМСЯ К ЕВРОПЕ, ТО ДОЛЖНЫ ЧТО-ТО ПЕРЕСТРОИТЬ»

— В западной школе существует система бакалавров, магистров. У нас такого не было, сейчас мы к этому приходим. Как вы в сфере искусства видите эту проблему? Магистратура и наша аспирантура — это разные вещи?

— Конечно. Между ними нельзя поставить знак равенства. Наша аспирантура — это их докторантура. Вопрос в том, что там система действительно так построена, что нет понятия специалиста. И мы сейчас идем к перестройке этой системы; пока у нас существует и бакалавр, и специалист, но в теоретических дисциплинах, театроведении уже существует и магистр. При наших контактах, возможности ездить, мы должны овладеть европейской системой для того, чтобы наши дипломы были там действительны. В связи с этим вводится такое понятие, как магистратура. Оно предусматривает очень хорошую, разумную систему спецкурсов, которые студенты имеют право выбирать. Затем — написание работы, близкой к нашей дипломной работе. Магистратура — высшая степень образования, и туда должны идти только студенты, которые действительно проявляли незаурядные знания в течение четырех лет обучения, практической работы, теоретических дисциплин и тому подобное. Таких студентов, которые учатся без троек, педагогический или ученый совет кафедры или факультета рекомендует к магистерке. Но это не касается таких практических профессий, как актерская. что касается, например, режиссерской профессии, то уже два года назад в Киевском театральном институте им. Карпенко-Карого выпускники получили дипломы магистра одновременно с дипломом специалиста. Это возможно потому, что они пишут хорошую, разработанную экспликацию своего дипломного спектакля, они ее обосновывают теоретически, и это действительно работа, хорошо проиллюстрированная фотографическим материалом или видеозаписью, и такую работу можно обсуждать и защищать. Это так называемая теоретическая защита, практическая — это их постановка спектакля. Что дало возможность поднять их образование до уровня магистра. Очевидно, могут быть еще какие-то улучшения этой системы, но хотим мы или нет — если мы приближаемся к Европе, то должны что-то перестроить. Хотя я не согласен с тем, чтобы сказать: то, что у нас было, — это плохо. У нас была очень хорошая система, но если мы хотим жить в одних параметрах с другими странами... Чтобы подключить их электрический чайник или утюг в нашу розетку, нужен специальный переходник. Мы должны сделать этот переходник, адаптировать что-то у себя для того, чтобы мы могли подключиться к общей европейской системе и там функционировать. Этого бояться не нужно, но я думаю, что эта работа — не за полгода. Мы в университете делаем ее уже третий год. Только недавно мы лицензировали театральное направление на магистерку. Только лицензировали! Очевидно, студенты в этом году набора уже будут подписывать соглашение на бакалавра и магистра.

— А что такое актер-магистр?

— В специальности «актерское искусство» я не вижу магистерской возможности. Поскольку это исключительно практическая профессия, здесь совсем разные вещи.

«У ВСЕЛЕННОЙ НЕТ НАЧАЛА И КОНЦА, У ИСКУССТВА ТОЖЕ ИХ НЕТ»

— Теория и практика — это разные типы мышления.

— Да. Если бы студент актерской специализации хотел бы написать теоретическую работу и защитить ее кроме дипломного спектакля на сцене — очевидно, его можно рекомендовать к защите магистерской работы. Но тогда он должен такую же работу написать на IV курсе и сдать бакалаврат, потому что иначе магистратура невозможна. А учить студента актерского отделения пять лет, в частности при нашей системе, когда они при театре, — это неверно. Четыре года — абсолютно достаточно для того, чтобы получить специалиста-актера, готового к пониманию профессиональных задач, тем требованиям, которые ставит театр, к той этике, которая в нем существует, привить ему основы трудолюбия, работоспособности, подготовить его теоретически и практически по всем элементам актерской техники из системы Станиславского, Питера Брука, Ежи Гротовского, Евгениуша Барби, дать хорошие знания системы преобразования Леся Курбаса, особенно Курбаса, потому что это образное мышление. Много сил и времени отнимает вокал, танцы, фехтование, сценическое движение, хоровое пение, чтение нот... Эти практические дисциплины необходимо тренировать и усваивать.

— На Западе есть актеры- магистры?

— Нет. Они могут получать магистратуру после окончания актерского образования. Еще один важный элемент классической науки — там нет возрастных ограничений для вступления. Например, если в театральном институте есть возрастной ценз, то в университете его нет. Есть ограничение на стационар, но есть также система заочного, вечернего обучения. А на Западе вообще на лекцию записываются люди, которые уже на пенсии: приходят, платят деньги и учатся. Я преподавал историю украинского театра в Вене, и был удивлен, что рядом с молодыми абитуриентами стационара сидят люди старшего возраста. Их это интересовало — начиная от истоков, фольклора, через XIX век до нашего времени — какой это театр, его направления. И в конце после паузы все бьют ладонями по партам. Сперва я был шокирован, а мне объяснили: это очень хорошо, плохо если не бьют. На Западе актеры имеют право учиться потом, если хотят. Если актер пришел в театр и через пять или шесть лет увидел, что он не может быть актером... Как когда-то нам говорил Борис Фомич Тягно, чтобы убедиться, можешь ли ты быть актером, нужно поработать в театре пять-семь лет, и я убедился, что он прав абсолютно. У меня был психический срыв, когда я хотел после четырех лет работы в театре покинуть его. Я не видел перспективы роста; шли такие спектакли, где ни моя фактура, ни моя психика не были нужны. Тогда шли спектакли классического репертуара, где есть типажи, герои, героини, какие-то характерные роли. И такие актеры, как я, Богдан Ступка, Володя Глухой, Виктор Коваленко, которые закончили студию, — мы не вписывались в тот репертуар. К счастью, пришел в театр режиссером Гиляровский и ввел направление литературного театра, потом пришел Сергей Владимирович Данченко, который в корне изменил вообще всю репертуарную систему, переведя музыкально-драматический театр в литературно-драматический. И тогда, в конце 60-х годов, оказалось, что наши индивидуальности крайне нужны для такой драматургии. Если бы этого не произошло — я, по-видимому, покинул бы театр; возможно, как и многие другие актеры, которые это делали в свое время. Я просто не находил применения своей личности в таких параметрах.

— И тогда актер, недовольный таким своим путем, мог бы идти в магистратуру и получать какую-то теоретическую базу?

— Да.

— А став магистром...

— Имеет право поступать в аспирантуру, или, как на Западе, докторантуру. Он поступает в аспирантуру и становится кандидатом или доктором. А на Западе наша докторская диссертация, то есть габилитация — это и есть их высшая степень.

— То есть по западным параметрам я, будучи кандидатом искусствоведения, считаюсь у них доктором?

— Да. А если вы пишете докторскую диссертацию, вы габилитированный доктор. Здесь вся разница в этой системе. У нас и специалист, и магистр имеют право поступать в аспирантуру, но бакалавры — нет. Это будто низшее звено, только четыре года образования, а не пять. И во-вторых, очевидно уровень ориентации в профессиональных дисциплинах другой, раз вас не допускают учиться дальше. Есть Болонская конвенция, к которой мы стремимся присоединиться. Она требует аккредитации: студент должен набрать так называемые аккредитационные баллы для того, чтобы перейти с курса на курс. То есть опять-таки там есть стимул, мотивация: существуют предметы, которые вы должны знать обязательно и на должном уровне, но можете выбирать еще и дополнительные, которые дают вам большее количество баллов. Словом, я думаю, это хорошо, что есть какое-то движение, что ничего не стоит на месте.

— И теперь вы уже дозрели до того, чтобы с кафедры при факультете украинской филологии превратиться в отдельный факультет?

— Не мы дозрели, а университет счел возможным, создав кафедру режиссуры, имея кафедру театроведения и актерского мастерства, имея кафедру библиотековедения, отделить эти кафедры от филологического факультета и создать факультет культуры и искусств, добавив сюда еще специализации культурологии и этномузыкологии, которые очевидно перерастут несколько позже в отдельную кафедру. И такие направления, такие факультеты при классических институтах существуют. У нас это выглядит странно, а на Западе это норма. И там студент, например, философского отделения может выбрать предмет, который есть на факультете культуры и искусств. Его ему засчитывают по тем кредитам, которые он сдает. Это расширяет его поле зрения. Поэтому там студент может записаться на мастерство актера и посещать. У нас это было бы дико. Но есть такие студенты. И у меня были случаи, что студенты Львовского политехнического университета приходили на лекции по истории украинского театра, слушали их. Экзамены они не сдавали, но слушали курс, их это интересовало. Студент имеет право пойти в другой вуз и послушать то, что его интересует.

— За деньги или с вашего разрешения?

— С моего доброго разрешения. Но на Западе есть система оплаты за такие вещи, если он посещает какой-то другой вуз. У нас подписано соглашение с Киевским университетом театра, кино и телевидения им. Карпенко-Карого, который дает возможность нашим студентам приехать дней на двенадцать в Киев, послушать курс лекций, посетить спектакли в Киеве. Соответственно и киевляне могут приехать во Львов, послушать наш курс лекций, посмотреть львовские спектакли. И это кровообращение очень важно — не замыкание в своем городке или городе, даже если это столица, потому что в искусстве нет центра, нет и маргинеса. У Вселенной нет начала и конца, у искусства тоже их нет.

«АКТЕРЫ ДОЛЖНЫ «ТОЛОЧЬСЯ» В ТЕАТРЕ»

— Вы поставлены во главе новообразованного факультета...

— Я исполняющий обязанности декана, и это назначение было сделано ректором в день Благовещения. Надеюсь, что сень Божьей Матери над нашим факультетом посодействует его работе. У нас есть прекрасные специалисты в музпедучилище, которое присоединено к университету и находится под его эгидой. Там наши студенты учатся музыке, пению, владению инструментом. Собственно, в помещении училища и создан наш факультет. В этом году набираем на актерское отделение (актеры театра и кино), театроведение. Сдают экзамены актеры, два творческих конкурса: первый — стихотворение, басня, проза, монолог, и второй творческий конкурс — пение, танец и этюд на психофизическое действие. А третий тур — это тестирование по украинскому языку и литературе. Театроведы сдают творческий конкурс — это их беседа с приглашенным на конкурс актером или режиссером. Они имеют право расспрашивать его и потом написать в свободной форме свои впечатления от такой встречи. Будет ли это будет интервью, эссе или рассказ — какую форму они выберут сами. И это основание для оценки творческого конкурса. Второй экзамен для театроведов — тестирование по украинскому языку и литературе. Набирают в этом году еще на культурологию, специализация «историк культуры и теоретик». Там сдают тестирование по иностранному языку и украинскому языку и литературе. Специализация «этномузыкология» предусматривает также тестирование по украинскому языку и литературе и иностранному языку.

— На какой уровень подготовки абитуриентов вы надеетесь? Удовлетворяет ли он вас сегодня, или вам желательно было бы иметь каких-то немножко более подготовленных абитуриентов? Каким образом можно получить такую дополнительную подготовку?

— При Национальном университете им. И. Франко действует факультет доуниверситетской подготовки. Это платное обучение. Собственно, на этом обучении вы можете подготовиться по проблемам театроведения, этномузыкологии, культурологии — я говорю по своему факультету.

— Это львовянам... А карпатские села? Они могут поставлять актерские таланты, но подготовка, думаю, там не совсем такая, которая вас удовлетворяет?

— Да, несомненно. Но если говорить о таланте — знаете, ему и не нужно такой подготовки, потому что Господь Бог уже дал ему хорошую фактуру (я имею в виду внешние данные), голос, темперамент. Есть конкурсы в самодеятельных, народных коллективах... Все-таки у нас не забитые села Украины, это не средние века, у детей есть возможность приехать в город, попасть на консультацию, и мы у себя на кафедре, где есть актерские специализации, даем ее. Мы не ждем, пока консультации официально будут объявлены, потому что к этим детям нужно относиться особенно. Мы просим прочитать, спеть, разговариваем с этими детьми, видим, как они выглядят, мыслят... Тогда назначаем, когда официально еще раз можно приехать. Если видим в ребенке талант или хотя бы задатки такого таланта, которые можно раскрыть, — то вы охотно тратите время. Потому что мы заинтересованы, чтобы выходили лучшие актеры из стен нашей кафедры и шли в театр. А город не обязательно обеспечивает развитие таланта.

— Что происходит сейчас на вашей кафедре с подготовкой режиссеров?

— Проблема режиссуры стоит очень остро. Посмотрите: каждый год театральный институт выпускает три-четыре, возможно пять режиссеров. А по театрам Украины нехватка режиссуры. Я уже не говорю о художественных руководителях или главных режиссерах. Их просто нет. Иногда директор становится художественным руководителем театра, например в Тернополе или Херсоне. И он подбирает, приглашает режиссеров, которые ставят там спектакли. То есть с кадрами режиссуры очень тяжело. Правда, Курбас говорил, что режиссуре научиться нельзя. Но все- таки недаром на режиссуру берут, как правило, студентов уже с одним высшим образованием. И это правильно. Сергей Владимирович Данченко закончил геологический факультет Львовского университета и, поработав год-два, пошел на режиссуру. Михаил Резникович закончил Львовский университет, физико-математический факультет. Он с астрономическим образованием, и тоже, поработав, пошел в театральный институт. И мы ведь видим, что это за режиссеры! И это верная ситуация. Потому что у самого Леся Курбаса было университетское образование, незаконченное — но ведь было, и венское, и львовское. И он стал гениальным режиссером. Режиссер все-таки должен иметь знания и хороший жизненный опыт. То есть это концептуальная профессия. Поэтому, когда возникла потребность и пришла идея от Федора Николаевича Стригуна, главы Львовского межобластного отделения Союза театральных деятелей, о возможности такого набора, ректор университета Иван Александрович Вакарчук охотно пошел на такой эксперимент и создал кафедру режиссуры, которую Федор Стригун и возглавил. И он провел первый набор на базе студентов, которые уже имели высшее образование, в частности театральное. Туда поступили четверо актеров, которые уже работали в театре. Они понимают, что такое театр, и теперь приобретают другую профессию. В отличие от программы, существующей в Киевском театральном институте им. Карпенко-Карого, наша программа несколько иная. У нас режиссеры учатся рисунку и композиции. Мы считаем, что режиссер должен уметь зарисовать то, что хочет, и знать, что такое пространственная композиция при построении мизансцен. Мы ввели семинары по философии, потому что они уже прослушали философию как обязательный предмет. То есть дали возможность интерпретации определенных философских идей через произведения литературы и драматургии. Мы шире преподаем иностранный язык, ввели даже латынь. Кроме того, предусмотрели огромную практику в стенах театра. Я думаю, что нужно было бы ввести такой предмет, как сценарное искусство — самостоятельное написание сценария тематического вечера или пьесы на протяжении года и их постановку на студенческой сцене Львовского университета. Ведь у нас есть свой учебный театр, своя сцена: 250 мест зрительный зал — там можно ставить любые эксперименты. То есть, этими элементами мы дополнили то, что есть в программе театрального института. Кроме того, очевидно, что практика этих студентов будет проходить в западном регионе Львовского межобластного отделения. Они смогут ставить там спектакли и экспериментировать. Увидим, что из этого выйдет. Но набор не идет ежегодно. Федор Стригун набрал в прошлом году, в этом году набора нет, на следующий год на базе своего актерского курса, который выпускает Молодежный театр им. Леся Курбаса, Владимир Кучинский хочет набрать курс режиссуры, тоже человека четыре-пять. Если у него будет такое желание и он не изменит мнение, Львовский университет пойдет ему навстречу. В Киеве, например, учат Михаил Резникович или Эдуард Митницкий при своих театрах будущих режиссеров — это правильная ситуация. Режиссер должен непосредственно, так же как и актеры, «толочься» в театре. Я думаю, это верная вещь.

В связи с тем, что существует нехватка таких кадров, есть надежда попробовать это еще во Львове. Мы ведь знаем: не каждый выпускник Киевского театрального института им. Карпенко-Карого хочет покидать столицу. Не каждый хочет ехать в Дрогобыч, Луцк, Тернополь, Мукачево или Ужгород. Но ведь там существуют театры. И нам очень приятно, что когда к нам приезжают абитуриенты, например, из Ивано-Франковска, Дрогобыча, Ровно или Луцка, то у них есть возможность вернуться в театр своего города и там работать. Во-первых, у них есть там жилье, и это развязывает театру руки, потому что театр сейчас не в состоянии обеспечить жильем своих молодых актеров, которые приходят. И это ведь одна очень важная проблема. Я охотно принял у себя на курс в прошлом году студента из Днепропетровска, приехала девушка из Хмельницкого. Мне даже интересно, когда с Восточной Украины приезжают во Львов, и я думаю, они не жалеют, им это очень нравится. Я обращаюсь к одаренным, талантливым молодым людям Днепропетровска, Полтавы, Харькова, Запорожья, Сум, Чернигова, Черкасс — приезжайте во Львов. Вам будут предоставлены льготы. Мы создаем одну большую семью — Театр. Это нужно и вам, и нам. Приезжайте!

Валентина ЗАБОЛОТНАЯ, специально для «Дня»
Газета: 
Рубрика: 




НОВОСТИ ПАРТНЕРОВ