Пьер Ришар обессмертил себя в фильмах «Высокий блондин в черном ботинке», «Разиня», «Игрушка», «Укол зонтиком»... Свой юбилей актер встречает в работе: издали книгу, на выходе очередной фильм, репетирует новый спектакль. «Не наигрались»? — спрашивают izvestia.ru.
— Я лентяй, которому приходится много работать, — смеется актер. — Порой обстоятельства складываются так, что некуда деваться. Но уверяю вас, что я не забываю и о сладком ничегонеделании — мой дед был итальянец. Утром поработаю, но после обеда — рыбалка.
— Вы росли в аристократической семье, жили в родовом замке. И родители захотели, чтобы вы пошли в актеры?
— Конечно, нет. Сначала они мечтали, что я пойду учиться в престижный Политехнический институт или хотя бы в Институт политических наук. Затем планку опустили — надеялись, что я стану нотариусом. Потом решили, что, по крайней мере, я смогу торговать подержанными автомобилями. Однажды, посмотрев один из моих первых фильмов, они сказали: «Смешно, но глупо».
— Вы к тому же чуть было не стали танцовщиком?
— Да, меня приглашал в свою труппу Морис Бежар. Представляете, я бы мог стать вторым Нуреевым! У меня был отличный прыжок и прочие антраша.
— А кто наставил вас на путь истинный?
— Ныне покойный режиссер Ив Робер, у которого я снялся в «Высоком блондине...». Однажды он мне сказал: «Пьер, для тебя нет места во французском кинематографе. Поэтому ты должен изобрести свое собственное кино». Что я и сделал.
— Можно сказать, что жизнь прошла не зря?
— Она была сплошным праздником. Помню, в детстве я мечтал стать Тарзаном, а вышло так, что в кино сыграл Робинзона Крузо. И никогда не мучился по поводу вхождения в образ. Чем дольше я играл самого себя, тем лучше у меня получалось.
— Кино для вас — искусство или забава?
— В первую очередь развлечение, которое иногда — достаточно редко — становится искусством. И, кроме того, способ продлить до бесконечности свое детство — я всю жизнь продолжаю играть. Именно поэтому чувствую себя таким везунчиком. Когда над головой сгущаются тучи, я умею их разгонять. У меня большой талант быть человеком счастливым и легко относиться к неудачам.
— Великие актеры, за исключением Чаплина, никогда не были комиками. Вы по этому поводу не комплексуете?
— Совсем нет. У каждого свое амплуа. Хотел бы я посмотреть на трагика, который пытается рассмешить публику. Да и комедии всегда были и остаются самым популярным жанром.
— Однажды вы сказали: «Я всегда был не приспособлен к обществу, в котором жил». Удалось ли сейчас адаптироваться?
— И да, и нет. До сих пор я стремлюсь держать определенную дистанцию по отношению к обществу. Может быть, это защитная реакция от каждодневных реалий, к которым я плохо приспособлен в силу своей несобранности.
— Неужели вы все еще такой рассеянный?
— Может быть, даже в большей степени, чем в молодые годы. Рассеянный — это тот, кто думает о чем-то самом для себя важном. Остальное для него не существует. Недавно на званом обеде я так задумался, что вытирал рот не салфеткой, а белым шарфом своего соседа по столу — Шарля Азнавура. Потом долго извинялся. Хотя Шарль меня и любит, он был явно расстроен и кисло улыбался.
— Вы страдаете от своей забывчивости?
— Все больше и больше! Особенно, если забываю на сцене роль. Почти каждый день я что-то теряю — то ключи от машины или от дома, то очки...
— В 75 лет вы не чувствуете себя стариком?
— Разве я похож на старика?! Не берусь судить о том, на сколько лет я выгляжу, но характер у меня под стать 18-летнему. Правда, я стал менее стройным и появился живот.
— Почему вы снова взялись за перо? «Почтовые откровения» — это ведь ваша третья книга?
— Всю жизнь я получал массу писем со всех концов света, даже из Владивостока. Есть послания смешные, трогательные, наивные. Я решил на их основе рассказать о своей жизни. И уже по книге сочинил спектакль для своего one man show. Вначале обкатаю его в провинции, потом покажу в Париже...
— Ваш последний фильм «Виктор», который осенью выходит на экраны, — это новое возвращение высокого блондина?
— Совсем нет. Обычно я изображаю симпатичных и застенчивых персонажей. А тут впервые в жизни у молодого режиссера Тома Жилу играю проходимца. Бездомного Виктора «усыновляет» молодая семья, которая хлебнет с ним горя.
— Какие роли вы так и не сыграли?
— Короля Лира, для которого я пока слишком молод... И, конечно, Дон Кихота, с которым у меня есть что-то общее. Нас обоих возмущает несправедливость. Я тоже не умею с ней бороться — шумлю, негодую, протестую, но без всякого результата...
