Лесь Степанович Танюк (1938—2016 гг.) — известный политический и общественный деятель, режиссер театра и кино, народный депутат ВР нескольких созывов. В 1959—1960 гг. Танюк стал одним из основателей Клуба творческой молодежи в Киеве и был избран его первым президентом; в течение многих лет возглавлял Национальный союз театральных деятелей Украины; автор свыше 600 публикаций на темы культуры, политики, искусства, сборников поэзий. Свыше четверти века возглавлял Всеукраинское общество «Мемориал» имени Василя Стуса, которое сам основал еще до Независимости Украины.
Лесь Степанович вел дневники — описывал каждый свой день с 16 января 1958-го (делал записи на украинском, русском и немецком языках)! За монографию «Мар’ян Крушельницький: Школа образного перевтілення» Танюка выдвигали на Шевченковскую премию, но он ее не получил. Как режиссер поставил много спектаклей, в частности, «Маклена Граса», «Патетичну сонату» Мыколы Кулиша, «Ніж в сонці» по Драчу, «Матінку Кураж» Бертольда Брехта, «Месьє де Пурсоньяк» по Мольеру, «Принц і жебрак» по Марку Твену и много других. Он был сценаристом картины «Голод-33», режиссером фильма «Десята симфонія», автором серии телефильмов о Расстрелянном Возрождении.
В преддверии юбилея о художнике слова, политическом и общественном деятеле вспоминают его родные, друзья и коллеги.
«МЫСЛИТЕЛЬ-МУДРЕЦ — И ОДНОВРЕМЕННО «ДИТИННИЙ» ПРОРОК»
Нелли КОРНИЕНКО, доктор искусствоведения, жена Л.С. Танюка:
— «В трагический день, 18 марта 2016 года, возвращались из далеких краев в свои гнезда — аисты... Это был знак вечности, вечного коловращения надежд. Лирическое откровение природы — как отклик души Леся», — именно так означил тот день Степан Кубив...
Как-то на телевидении меня попросили одной фразой охарактеризовать Леся. Я сказала: «Лесь — от Бога мыслитель-мудрец — и одновременно «дитинний» пророк (дети — всегда пророки, только их не все слышат)». Материя пророчества — чистота.
Он умел творить новые реальности. Нет, не как режиссер — то само собой. Он умел творить Счастье. Запах этой реальности, ее хрупкие и сильные энергии. Счастьем была Украина в его сценарии жизни — ежедневном ее конструировании, до последнего дня, оно и было посвящено. Счастьем было собственно творчество, и это был экзистенциональный акт. Счастьем была любовь, как особенная, единственная и для него вечная субстанция нераздельности с любимыми. Счастьем были кризисы, солнце, юмор, случайный человек, интеллектуальный парадокс, друзья, потребность жить в стоградусной температуре, полная отдача, свобода, просто радость от умного взгляда его собаки, тишина... Весь чувственный и умный мир отзывался в нем строфами поэзии, метафорами театра, элегантностью переводов (с девяти языков), жизнью в политике, как моральным обязательством, жесткостью политических оценок политики вне морали, безжалостностью приговоров политическому приспособленчеству и конформизму — так рождались сценарии «Нюрнберга-2», так состоялась уникальная, единственная в Украине документальная почасовая книга-запись сопротивления во время ГКЧП... Так ежедневно, начиная с 1958 года, «летописец» Лесь, как назвали его академики Игорь Юхновский и Мирослав Маринович, фиксируя каждый день через культурные, политические, философские, этические, научные, социо-психологические события, через табуированные зоны, — открывал глубинную сущность процессов украинской и советской истории. Истории Европы. Вышло уже 40 томов «Щоденників без купюр» из 60-ти запланированных... Мы продолжаем это присутствие Леся...
СО СТУДЕНТАМИ-КАМБОДЖИЙЦАМИ
Все ипостаси Леся не перечислить! Но об одной хочу вспомнить. Он — рыцарь. Исчезающая натура... Вспоминаю, как во время уже наших романтичных свиданий Лесь одной-единственной фразой создал реальность тогда еще будущего счастья, которое и вчера, и сегодня, и всегда, и навсегда — во мне и со мной: «Если мне останется жить лишь несколько минут, я всегда успею стать на колени перед Женщиной...» Он не предавал себя.
«БЛЕСТЯЩЕ ВЛАДЕЛ СЛОВОМ И ИМЕЛ ОСТРЫЙ УМ»
Степан КУБИВ, украинский политик и общественный деятель, глава Всеукраинского Мемориала имени Василя Стуса:
— «Шануй усіх, та поспіль всім не вір; // Не кривдь нікого. Друзів бережи,//А ворогові миттю дай відчути,// Що рівний ти йому в борні суперник», — именно эти слова из пьесы Шекспира «Кінець діло хвалить» в переводе Леся Танюка лучше всего иллюстрируют непоколебимость духа и запал шестидесятников, ярким символом которых собственно и был Лесь Степанович. Непоколебимость и жажда к победе на протяжении всей жизни. Высокоэрудированный, интеллектуал, блестяще владел словом и имел острый ум.
Блестящий организатор движения шестидесятников в Украине, будучи руководителем Клуба творческой молодежи, зажигал сердца и делал людей бесстрашными, лично вдохновлял отвагой.
ВАШИНГТОН. ЛУЖАЙКА ВОЗЛЕ БЕЛОГО ДОМА. С ПАВЛОМ МОВЧАНОМ
Во Львове хорошо помнят «взрыв», который повлек Лесь Танюк с Аллой Горской при постановке спектакля «Отак загинув Гуска», которой Лесь Степанович по новому открыл для зрителя Мыколу Кулиша. Помнят и реакцию КГБ на это событие. Преследование продолжилось в Одессе и Киеве. Когда Леся Танюка сослали в «эмиграцию в Москву», он под надзором и в чужой среде сохранил запал и силу для создания украинского государства, а также выработал идею уникального украинского театра. В разговоре с польскими коллегами я рассказывал странную историю о том, что Лесь Танюк переводил произведения польского поэта Анджея Явеня. А впоследствии оказалось, что это было псевдо Иоанна Павла ІІ. Их дороги пересеклись в Быковне. При визите Понтифика Лесь Степанович подарил свой перевод поэзий Папе-автору. Правда о Быковне и известном на весь мир символе, когда дети играют в футбол детским черепом с отверстием от пули в затылке, также открыта благодаря Танюку.
Находясь в Москве, Танюк работал над тем, чтобы уничтожить режим. Тогда и появилась идея «Мемориала», в котором был соучредителем рядом с такими фигурами как Андрей Сахаров и Лев Пономарев.
Лесь не воспринимал лакейства. Будучи гордым, волевым человеком, он перестраивал «Мемориал», имея твердое убеждение, что для организации всегда будет дело. Особенные цели для организации — это «Нюрнберг-2» относительно коммунистического тоталитарного режима, а также сопротивление к диктатурам уже нынешнего времени Украины, убийства журналистов и другие эпизоды истории, которые еще будут тщательным образом исследованы.
«СЕГОДНЯ УКРАИНСКОЙ ПОЛИТИКЕ КАТАСТРОФИЧЕСКИ НЕДОСТАЕТ ЕГО РАССУДИТЕЛЬНОСТИ»
Валентин ГЛАДКИХ, кандидат философских наук:
— «Нет ничего более длительного, чем временное»... Мое личное знакомство с Лесем Степановичем Танюком началось именно с этой фразы. Случилось это в октябре 2000 года, когда я студент-политолог пятого курса философского факультета Киевского национального университета им. Т. Шевченко попал на стажировку в Комитет Верховной Рады Украины по вопросам культуры и духовности, который Лесь Степанович тогда возглавлял. Невысокий ростом мужчина с седой бородой; темно-синий пиджак, артистическая брошка вместо галстука; пристальный взгляд глубоких глаз, уставших, но с огоньком; крепкое рукопожатие; хорошо поставленный голос с нотками иронии. Таким запомнился мне мой будущий руководитель в тот день.
Моя стажировка, с его легкой руки, превратилась в 15 лет государственной службы в аппарате Верховной Рады Украины, шесть из которых мне посчастливилось работать непосредственно под его руководством в секретариате Комитета по вопросам культуры и духовности. Эти годы стали для меня захватывающим путешествием в царство украинской и мировой культуры, огромным знатоком и почитателем которых был Лесь Степанович.
СТЕПАН ТАНЮК, ОТЕЦ, НИКОЛАЙ, БРАТ, НЕЛЛИ, ЛЕСЬ, НАТАЛИЯ НИКОЛАЕВНА, МАТЬ
Танюк был органично хорошим человеком. И понятно, что этим злоупотребляли. Лицемерили. Использовали. Предавали. Подставляли. Впрочем, это не разрушало и даже не поднимало его веру в человечность. Вокруг «шефа» постоянно вертелась тьма всевозможных просителей, и ни одному Лесь Танюк не отказывал, по крайней мере, во внимании: выслушивал, разбирался, пытался помочь. И это при том, что и я, и мои коллеги (далеко не такие проницательные, как сам Лесь Степанович) со всей очевидностью понимали и неоднократно пытались помочь шефу раскрыть глаза, указывая на проходимцев! Однажды Лесь Степанович в отчаянии сказал: «Думаешь, я сам всего не вижу и не понимаю? Вижу! И понимаю! Но ты что, предлагаешь мне начихать на этого слепого, больного и немощного деда?»
Примерно так же заканчивались и многочисленные горячие споры относительно финансирования творческих союзов за средства государственного бюджета: «Вы два больших прогрессивных либерала предлагаете мне отказаться от и без того мизерного финансирования на Союз театральных деятелей? А что будет с Домом ветеранов сцены?! Закрыть? И пусть старики умрут с голоду?»
Лесь Танюк был настоящим бойцом! В то же время, Лесь Степанович был очень рассудительным политиком-стратегом. Политиком, который мог выжидать удобный момент; мог годами этот удобный момент создавать, кирпичик за кирпичиком. Одной из любимых его поговорок была: «Не лізь як дурний з маслом на сонце!» Именно благодаря этой способности планировать на длительный период и выжидать нужного момента через парламент, где национально-демократические силы традиционно были в меньшинстве, удавалось проводить законы, важные для развития украинской культуры. Не менее виртуозно Лесь Танюк умудрялся затормаживать законопроекты, которые могли взбудоражить общество, спекулируя на темах языка и религии.
Сегодня украинской политике катастрофически недостает его рассудительности, человечности, терпения, способности мыслить трезво и стратегически. Мыслить не категориями кэша в электронных декларациях, а категориями культуры, духовного бытия, вечности.
«ОДНА ИЗ ГЛАВНЫХ ЕГО ЗАДАЧ — ВОЗВРАЩАТЬ ИМЕНА ЗАБЫТЫЕ И УТЕРЯННЫЕ»
Галина СТЕФАНОВА, актриса театра и кино:
— Одна из основных черт Танюка — память, сохранение памяти. Лесь Степанович пришел в Молодежный театр в чернобыльский год, когда кто-то старался выехать из Украины, а он — возвращался. И здесь это стало одной из главных его задач — возвращать имена забытые и утерянные. Первый разговор с актерской труппой начался с творческих планов, но перерос в эмоциональную доверительную беседу о том, как нам здесь жить и превращать наш театр в сердце культурного пространства Киева. То была его мечта, чтобы наш театр стал средоточием интеллектуальных, талантливых, инициативных людей из разных сфер. Очевидно, чтобы Молодежный театр взял эстафету от легендарного Клуба творческой молодежи, деятельность которого была грубо и жестоко прервана тогдашним режимом.
Особенным явлением стали поэтические и художественные вечера. 25 февраля 1987 года отмечали 100-летие Леся Курбаса, в Доме культуры «Київметробуду», где на то время поселился Молодежный театр. Среди многочисленных гостей — Ирина Стешенко, курбасовская актриса, переводчица, внучка Михаила Старицкого. Вспоминая Леся Курбаса, госпожа Ирина не обошла и Лесю Украинку, потому что это и Лесин день рождения. Рассказала, как маленькой еще девочкой встретила Лесю у Золотых ворот. Та медленно шла с палочкой, а маленькая Иринка оббегала ее большими кругами, чтобы снова и снова идти ей навстречу и видеть Лесин взгляд. Таким притягательным и магически особенным он был для нее...
Танюк пригласил из Тернополя легендарного искусствоведа, общественного деятеля Игоря Герету, основателя музея-усадьбы Леся Курбаса в Старом Скалате. Всех гостей в тот вечер не пересчитать!
Постепенно формировалась новая культурологическая ячейка вокруг Молодежного театра. Сам Лесь Танюк, казалось, светился от счастья и усталости, что это празднование проходит здесь, на ул. Прорезной, где через несколько домов вверх размещался Молодой театр Леся Курбаса, где его стараниями открыли, наконец, памятный знак Курбасу, куда мы уже должны были переехать с нашим театром через несколько месяцев.
Знаете, многих раздражала украинскость Танюка, последовательная и спокойная, без голых декларирований, но упрямая и бескомпромиссная, хотя он всегда оставался человеком шире всех заинтересованным в мировом гуманитарном пространстве...
Когда вспоминаешь дорогого человека, который уже ушел в Вечность, хочешь воспроизвести события, свидетелем которых ты была, рассказать что-то интересное, возможно неизвестное общественности, но как реставрировать неповторимые ощущения и мгновения общения, особенно те, которые наполнены импульсами доброты и приязни. Вспоминается смех Танюка, а особенно «прелюдия к смеху» — сначала немного удивленное выражение глаз, а потом такой замедленный «танец уст», которые словно разгонялись к безудержному излиянию эмоции. Он умел щедро смеяться. Это очень поддерживает атмосферу доверия в репетиции, когда режиссер открытостью лелеет творческую непринужденность и безоглядность.
Знаковым для меня был момент, когда после годичного перерыва возобновлялся спектакль «Стена» по пьесе Юрия Щербака, а постановщика Николая Мерзликина не было в Киеве. Лесь Степанович проводил эти репетиции сам. Невероятная чувствительность, внимательность, корректность к представлению другого режиссера. Шевченко и Репнина... Очень точными вопросами помогал нам двигаться от одной сцены к другой.
Вспоминаю, как Танюк умел внимательно слушать, мгновенно реагировал на событии. Как он твердо и убедительно принимал решение. Он много читал, а сколько знал! Как неутомимо работал, как ненасытно выхватывал новое и интересное. А как он героически защищал то, во что верил, как интересно было с ним, как надежно, как дисциплинировано писал свой дневник, десятилетиями, обкрадывая собственный сон, как радовался молодым дерзким талантам, как любил своих самых дорогих — жену и дочку...
