Однажды в 1936 г. к известному психиатру пришел человек с признаками дистрофии и стал жаловаться на тоску и потерю аппетита. Врач осмотрел ипохондрика чуть старше сорока, но с виду старик стариком, и прописал перед едой… вслух читать юмористические рассказы:
- Лучше всего, батенька, вам поможет томик Зощенко.
- Доктор, - грустно вздохнул пациент, - я и есть Зощенко…
***
Михаил Михайлович Зощенко родился 29 июля (10 августа) 1895 г. в интеллигентной многодетной семье. Его отец Михаил Иванович Зощенко (1857-1908), потомственный дворянин из Полтавской губернии был талантливым художником-передвижником, но пятерых дочерей и трех сыновей кормил гонорарами за мозаичные панно под заказ и комическими картинками с изображением украинских крестьян, что печатались в журнале “Нива”. Выходит, юмором Миша удался в родителя, бедного дворянина, у которого имения-то отродясь никогда не было.
Мать, Елена Иосифовна (в девичестве - Сурина; 1975-1920), до замужества служила актрисой, в молодости писала сентиментальные рассказы. Не до смеху ей стало, когда глава семьи скоропостижно преставился, в возрасте 49 лет, тогда как Елене Иосифовне в тот год исполнилось всего 34 года. С горем надлежало справиться быстро и самой ставить на ноги восьмерых детей на вдовью пенсию в размере 600 рублей в год!
По семейной легенде, Зощенко были немецких кровей. Ибо основатель их рода, тоже человек творческий, иностранный архитектор, - приехал еще в 1789 г. в Украину, где при крещении получил симпатичное имя Яким. Отсюда, значит, от слова “зодчий”, и образовалась, на украинский лад, их фамилия - Зодченко, что с годами упростилась до Зощенко.
***
Как сын просвещенных родителей, стихи Миша писал с восьми лет. В 1913 г. Михаил окончил 8-ю Санкт-Петербургскую гимназию, где учился на “отлично”… только по ботанике и зоологии, тогда как по остальным предметам домой носил “трояки”. На выпускных экзаменах, между просим, за сочинение гимназист получил единицу! Невысоко оценила выпускная комиссия опус будущего писателя: проверяющий работу учитель перечеркнул написанное словом “Чепуха!”
Один год юноша посещал юридический факультет Императорского Санкт-Петербургского университета, но в апреле 1914 г. был отчислен “за невзнос платы за весеннее полугодие 1914 г.” Чтобы вернуть университету набежавши долг, летом 1914 г. Михаил Зощенко подрабатывал контролером на Кавказской железной дороге.
В книге “Михаил Зощенко. Беспризорный гений” Валерий Попов написал:
- Еще на кавказской станции Минутка чуть не состоялась его дуэль с известным правоведом К., после чего Зощенко почувствовал себя отъявленным смельчаком… 29 сентября 1914 г. в Петрограде он поступил в Павловское (аристократическое!) военное училище на ускоренные четырехмесячные курсы военного времени юнкером рядового состава на правах вольноопределяющегося 1 разряда. 5 января 1915 г. его перевели в юнкера унтер-офицерского звания. 1 февраля т.г. он окончил курсы и был произведен в подпрапорщики (самый низший офицерский чин) с зачислением по армейской пехоте. Жизнь (которую он сам выбрал), гнала его “в самую гущу”, где горячее всего. Как и Лев Толстой, он выбрал войну. Наверное, это - лучшая школа. Если прочитать первый вариант “Героя нашего времени” Михаила Лермонтова, можно прийти в полное изумление: бессмысленные страдания молодого позера! Тот ли автор? И вот - изучаемый в школе “Герой нашего времени”, написанный уже повоевавшим автором: все напряжено и звенит, как струна! Война выжигает все лишнее и фальшивое, оставляя главное.
9 февраля 1917 г. у М.Зощенко обострилась болезнь (порок сердца), и после госпиталя его отчислили в резерв.
***
Михаил Зощенко снова оказался в Петрограде, он сидел на низеньком табурете в подвале напротив Академии художеств, с чужим потрепанным сапогом на коленях, подметкой и рашпилем в руках. Не поверите, работа сапожника ему нравилась, хотя и не была пределом мечтаний.
Вскоре всё изменилось. В биографической заметке “О себе” (1927) он написал:
- Самая пышная должность у меня была в 17-м году. После Февральской революции. Я был комендантом почт и телеграфа в Петрограде. Мне полагалась тогда лошадь. И дрожки. И номер в “Астории”. На полчаса я являлся в Главный почтамт, небрежно подписывал бумажки и лихо уезжал в своих дрожках
Вера Кербиц-Кербицкая
В военной шинели без погон “Мишка-башлык” - так называли Михаила Зощенко друзья из-за привычки того носить армейский белый башлык, чрезвычайно эффектно оттенявший смуглую красоту героя-фронтовика, - отличался мощной харизмой. В марте 1917 г. на одной из вечеринок “хорошего общества”, где штабс-капитан-красавец был желанным гостем, он познакомился с кудрявой красавицей Верой Владимировной Кербиц-Кербицкой (1894-1981). Милая, тоненькая, жизнерадостная шатенка, вечно при шляпке, происходила из знатной семьи с польскими и немецкими корнями. В 1916 г. барышня закончила Петровскую гимназию с медалью, затем два класса Педагогических курсов; в гимназии слыла она первой красавицей и безусловно оставалась душой там, в прошлом.
Он всегда был честен перед собой, даже - после Октябрьского переворота, не делая исключения, ни для эпохи, ни для себя. Связав жизнь с литературой, из всех современных поэтов Михаил Михайлович признавал только Владимира Маяковского и Александра Блока, а из прозаиков - одного Максима Горького.
В конце июня 1919 г. и сам Михаил решил объявиться среди начинающих писателей, что собирались в бывшем дворце петербургского богача Г.Г.Елисеева на Невском проспекте, 15. Вот почитайте, каким его увидел наставник литературной студии при издательстве “Всемирная литература”.
Студийцы обхохатывались его литературным экспромтам, что слету превращались в крылатые перлы: “вполне прелестный старичок!”, “довольно свинство с вашей стороны”, “блекота и слабое развитие техники”, “подпоручик ничего себе, но - сволочь”.
***
Когда Михаила Зощенко стали много печатать, гонорары полились рекой, его жена (из бывших дворянок) значительно изменила меблировку: спальный гарнитур в стиле Людовика XVI, картины в золоченых рамах, фарфоровые пастухи и пастушки, в углу - раскидистая пальма. Сам Михаил Зощенко по рассеянности, кажется, и не замечал всей той кудрявой роскоши. Но когда один приятель заглянул в гости и воскликнул: “Пальма! Миша, ведь это как в твоих рассказах!” - хозяина это глубоко обескуражило.
Сначала из любви ушла радость, ее заменили приступы хандры. Вернулась тоска, заменившая любовь сожалением. В собственном доме Михаил Михайлович чувствовал себя как в чужом окопе. Не раз он хлопал дверью, бродил где попало, творил что попало, угрюмо возвращался, устраивал жене сцену и опять хлопал дверью:
- Какой ты, Вера, тяжелый человек! Я не могу оставаться здесь, я чувствую, что заболеваю от разговоров с тобой.
На тот момент “старой бабе” исполнилось 29 лет…С другой стороны, рожденного 5 июня 1921 г. сына - Валерия - Михаил обожал, при этом хорошим отцом его можно было назвать с натяжкой. Однажды, слегка в подпитии, он склонился над колыбелькой, не вытащив изо рта зажженную папироску. Неожиданно столбик пепла упал на распашонку крохи, оставив рубец на плече Вальки.
***
За 38 лет семейной жизни Вере Владимировне прощала мужа-гулену десятки раз. Соблюдая баланс страдания и существования, супруги Зощенко бережно хранили, пусть странный, но в милосердии начавшийся брак.
Впрочем, тоску эта пикантная карусель с постелями не прогоняла. Не спасало даже творчество, хотя уже были написаны, изданы и пользовались огромной популярностью у читателя книги: “Веселая жизнь” (1924), “О чем пел соловей” (1927), “Нервные люди” (1928), “Письма к писателю” (1929), а также пьеса “Уважаемый товарищ” (1930). Кстати, в течение творческой карьеры Михаил Зощенко создал примерно 20 пьес. В 1934 г. прозаика избрали в члены правления Союза писателей СССР, а в 1935 г. вышел цикл рассказов “Голубая книга”. Писатель работал над повестями “Возмездие” (1936), “Черный принц” (1936), “Керенский” (1937), “Шестая повесть Белкина” (1937), “Тарас Шевченко” (1939).
***
Глубинный корень болезни Михаил Зощенко довольно быстро нащупал. Как подсказала ему старшая сестра Елена, в двухлетнем возрасте кроха решил, что есть – плохо, и чуть не довел себя до дистрофии. Краски не стоит сгущать, не такое уже и несчастное у мальчика выдалось детство. Да у каждого в жизни случаются потрясения, радости и печали. А степень сострадания прямо пропорциональна дару обостренного восприятия. Именно этот дар Божий, в конце концов, превратил Михаила Зощенко в писателя, любимого миллионами писателя…
После курса психоанализа, устроенного самому себе, в удобное от страданий время Михаил Зощенко изменился до неузнаваемости. Он с радостью засыпал и с радостью просыпался, наконец-то ощущая всю радость бытия. Словно феникс, восставший из пепла, физически и психологически обновленный литератор подхватил традиционную для русского писателя хворь: подобно Николаю Гоголю и Льву Толстому, Михаил Зощенко принялся проповедовать Истину. В личном просветлении он был полностью уверен, а значить рука мастера могла достоверно описать путь к избавлению от несчастий. И задумал тогда прозаик сочинить автобиографический роман “Перед восходом солнца” (1943), что мог превратиться в главную книгу его жизни…
***
Ещё в августе 1939 г. с супругой Верой Владимировной они купили в Сестрорецке крохотный деревянный домик. С тех пор, любил Михаил Михайлович, стоя на резном балкончике, по вечерам любоваться Финским заливом, когда на глазах синеющее небо сливается с Балтийским морем, а внизу, за калиткой дома с мезонином, между молодых, только что посаженных деревьев тропинка убегает к песчаным дюнам, покрытых лесом. Его гордая фигура в потертом сером пиджачке и заплатанных штиблетах казалось реет на ветру как флаг обретенного смысла жизни.
Здесь создавались знаменитые повести “Возвращенная молодость” (1930), “Мишель Синягин” (1933), пьесы “Парусиновый портфель” (1939), “Пусть неудачник плачет” (1946), детский цикл “Леля и Минька” (1939-1940), рассказы “Коза”, “Няня”, “О чем пел соловей” и так далее.
Когда началась Вторая мировая война, ему исполнилось 46, но Михаил Михайлович отправился в военкомат записываться добровольцем. Воевать его не взяли - больное сердце, к строевой не годен.
Раз в месяц Ленинградское отделение Союза писателей СССР получало шесть мест в самолете на эвакуацию. Персональные списки обсуждались и утверждались на Военном совете. Сына и жену пришлось оставить в городе на Неве: в рядах ополчения 20-летний Валерий Зощенко защищал подступы к Ленинграду, а Вера Владимировна не смогла переступить материнство и… оставить сына одного. Через линию фронта Михаил Михайлович взял только необходимое: рукопись в 20 тетрадях. С каждой, чтобы уменьшить вес, была оторвана коленкоровая обложка.
Их эвакуировали в Алма-Ату. Служил Михаил Зощенко в сценарном отделе “Мосфильма”, написав сценарии к так и не снятым фильмам “Опавшие листья” и “Трофим Бомба”, позже опубликованный почему-то под названием “Солдатское счастье”. Тогда же появились первые военные рассказы и антифашистские фельетоны. Вернувшись в Москву в 1943 г., литератор служил в журнале “Крокодил”, много писал для театров. Две авторские комедии поставил Ленинградский драматический театр, а пьеса “Парусиновый портфель”, к примеру, за год выдержала более 200 показов.
***
Вторую волну гонений на М.М.Зощенко вызвала многострадальная повесть “Перед восходом солнца”. Главное произведение жизни автор задумал и начал писать в еще в середине 1930-х гг. - под впечатлением работ немецкого философа Фридриха Ницше (1844-1900), которыми он буквально зачитывался в юности. Гром грянул, когда в 1943 г. журнале “Октябрь” опубликовал первые главы романа.
В книге автор на десятилетия предвосхитил многие открытия науки о бессознательном. Михаил Зощенко любознательно исследовал случаи из жизни, давшие импульс к тяжелому душевному заболеванию, от которого его не могли избавить врачи. Журнальная публикация вызвала скандал, последовал шквал критической брани, и досрочно редакция прекратить печатать - даже избранные главы. Травля писателя возобновилась взахлёб; посыпались обвинения в мелочности и неподобаемом для строителя коммунизма самокопании.
***
14 августа 1946 г. появилось Постановление Оргбюро ЦК ВКП(б) о журналах “Звезда” и “Ленинград”, имевшее крутые последствия в судьбе великого человека. Спустя неделю партийный документ опубликовали газеты “Правда” и “Культура и жизнь”. Выглядело это примерно так:
- Предоставление страниц “Звезды” таким пошлякам и подонкам литературы, как Зощенко, тем более недопустимо, что редакции “Звезды” хорошо известна физиономия Зощенко и недостойное поведение его во время войны, когда Зощенко ничем не помогал советскому народу в его борьбе против немецких захватчиков.
Как его не третировали, а Михаил Михайлович категорически отказывался выступать с ожидаемым покаянием и распространенным признанием “ошибок”. Коллеги по цеху дружно исключили Михаила Зощенко из Союза писателей СССР… Все издательства, журналы и театры расторгли заключенные ранее договоры, потребовав вернуть выданные авансы. В конце профессионального писателя и его супругу, домохозяйку Веру Владимировну лишили продовольственных карточек.
***
Чтобы не голодать, жена продавала всё, что смогла. Когда продавать стало нечего, чтобы как-то им выжить, писатель (!) снова попытался зарабатывать в сапожной артели. Поддержка пришла, откуда ее не ждали – но именно такова и есть всенародная любовь. По утрам Михаил Михайлович открывал почтовый ящик и находил там конверты с деньгами от совершенно неизвестных людей.
К счастью, о бедственном положении четы Зощенко узнал генеральный секретарь (1946-1954) Союза писателей СССР Александр Фадеев, и семье М.М.Зощенко вернули… продовольственные карточки.
Тяжело стало на сердце:
- Тебе только перевалило за пятьдесят, а писать уже незачем: всё равно не опубликуют. Ты превратился в реальную опасность для близких и ходячую катастрофу для друзей и знакомых. Что маячит впереди, кроме никчемной жизни и пустой траты времени?
Михаилу Зощенко великодушно позволили заниматься переводами, хотя подписывать их запретили! Почти не замечено вышли книги “За спичками” и “Воскресший из мертвых” финского писателя Майю Лассилы, роман “От Карелии до Карпат” карельского прозаика Анти Тимонена, “Повесть о колхозном плотнике Саго” осетинского драматурга Максима Цагараева. Впоследствии финская повесть “За спичками” ставилась во многих театрах страны.
Вернуться в Союз писателей СССР Михаилу Зощенко удалось только спустя три месяца после кончины Сталина. Михаила Михайловича 8 июня 1953 г. не восстановили (!), а… вновь приняли. Не как писателя, а как переводчика.
***
Не взирая на то, что он достиг пенсионного возраста и как любой другой гражданин СССР имел право на социальную защиту, опальному прозаику в 1954-1958 гг. упрямо отказывали… в пенсии. Опять пришлось подрабатывать в обувной мастерской.
Только в декабре 1957 г. опубликовали его сборник “Избранные рассказы и повести 1923-1956 гг.”, что в финансовом отношении принесло временное облегчение.
Однако, жизнь - и творческая, и физическая, была беспощадно похерена.
***
В марте 1958 г. наступил резкий спад физических и психических сил, Михаил Зощенко таял на глазах, теряя интерес к жизни. Самое ужасное, что были злопыхатели дважды правы. Во-первых, до смерти оставалось три месяца; во-вторых, некогда блистательный рассказчик говорил странно и путано, словно слабоумный. Ему больше никто не желал завидовать. Где делся самый счастливый человек, источавший молодость, славу, талант и соривший деньгами налево и направо?
***
Он умирал в какой-то странной старческой суете, когда месяцы пролетают как десятилетия. Вернулась ясность ума, а также осмысленная речь. Улыбающейся супруге Михаил Михайлович признался:
- Как странно, Верочка, как странно... Как же нелепо я жил...
Самостоятельно он сел в кровати, положил голову Вере Владимировне на плечо и тесно прижался, как давно с супругой не сидел…
***
В Сестрорецке от рака желудка, ночью, в 0.45, 22 июля 1958 г. Михаил Зощенко отошел в мир иной. Хоронить писателя на “Литераторских мостках”, в музее-некрополе Волкового кладбища, где покоятся многие писатели, музыканты, актёры, ученые, общественные деятели, - власти Ленинграда запретили.
Между тем, казалось непревзойденный мастер сатиры сам срежиссировал в колоритных репликах собственные похороны. По крайней мере покойный мог слегка улыбнулся, когда услышал, как на панихиде один высокопоставленный деревенский оратор во всеуслышание заявил:
- Зощенко был патриотом, другой на его месте изменил бы Родине, а он - не изменил.
Даже после смерти Михаилу Михайловичу злопамятные власти мстили: молчаливым укором совести стояла на Сестрорецкого кладбища скромная квадратная стела белого камня!
Со скупой надписью, без всяких витиеватостей эпитафии:
- Михаил Михайлович Зощенко, 1895-1959.
***
Тонко подметил поэт Серебряного века Осип Мандельштам (1891-1938) парадокс личности и творчества коллеги:
- Зощенко, моралист по природе, своими рассказами пытался образумить современников, помочь им стать людьми, а читатели принимали все за юмористику и ржали как лошади. Зощенко сохранял иллюзии, начисто был лишен цинизма, все время размышлял, чуть наклонив голову набок, и жестоко за это расплатился. Глазом художника он иногда проникал в суть вещей, но осмыслить их не мог, потому что свято верил в прогресс и все его красивые следствия…
