В творчестве величайшего украинского писателя Олеся Терентьевича Гончара роман «Собор» занимает особое место. Придя к читателям в конце 60-х гг., произведение сразу же оказалось в водовороте страстей, потому что именно в нем едва ли не впервые в отечественной литературе мощно и нескрываемо прозвучал призыв к духовному очищению и соборности, осуждению национального беспамятства, выродившегося карьеризма и браконьера. Официальные круги восприняли «Собор» резко негативно, ведь роман, отбрасывая догматизм классовых представлений, утверждал общечеловеческие, гуманистические ценности. После организованной тоталитарным режимом свирепой травли «Собора», произведение было изъято из библиотек, книжных магазинов и издательских планов на долгие 20 лет.
Вот свидетельство, взятое из дневника писателя: «Був учора із Кобеляк самодіяльний художник Михайло Черненко, щедро обдарована людина. І різьбить, і малює, і вірші пише — душевна людина. Розповів, як під той «соборний гвалт» приходив до нього «оперуповноважений».
— Михайле, кажуть, у тебе є «Собор»?
— Є.
— Треба здати.
— Чому?
— Таж як критикують!..
— Мало чого! Але книжка офіційно не заборонена, з бібліотек не вилучена?!
— Коротше кажучи, треба здати.
— Не здам. Можу тільки підписку дати, що нікому читати не даватиму... На тому нібито й зійшлися» (1 октября 1983 р.)...
В те годы я часто видел Александра Терентьевича, когда он ходил по нынешней ул. Б. Хмельницкого, погрузившись в глубокие думы, с таким выражением боли на лице, которая прочитывалась каждым прохожим... Мне было досадно смотреть на измученного украинского Апостола, легендарного Моисея, который стремился вывести свой народ из национального и социального рабства, которое уже сотни лет довлело над ним. В моем воображении часто всплывали параллели — всенародное беспокойство, например, польской общественности на рубеже ХIХ—ХХ веков о писателе, великом летописце Генрике Сенкевиче. Польская жертвенная общественность собрала немало средств, чтобы приобрести для своего любимого художника слова поместье с большим домом неподалеку от Варшавы. Но в конечном итоге, галичане, когда отмечали юбилей Ивана Франко, собрали средства, чтобы он мог построить известный во Львове каменный дом по тогдашней улице Понинского, а здесь выдающемуся писателю, воину, который прошел европейскую голгофу Второй мировой, проливая собственную кровь, писательскому таланту-новатору устраивают такой разгром, такое бесславие...
Вспомним, как об этом периоде жизни Олеся Гончара писал Виталий Коваль, автор книги «Ніч без Олеся Гончара»: «Його ламали й скручували, пробували чинити розправи, але він ні разу не відступився і не поступився. Перед найвищими погрозами і загрозами. Всі чиновники боялися правди Олеся Гончара. І академіком, і членом ЦК, і Героєм Соціалістичної Праці він ставав мимо їхньої волі...» О жестокости сатрапов, нечеловеческом отношении к нему, Олесь Терентьевич сделал запись в дневнике 25 января 1968 года: «Почуваю довкола себе зграю літературного вороння (серед них і ті, хто вважався друзями). Не каркають ще, але жадібно вичікують: коли ж буде сигнал? Коли буде команда викльовувати йому очі?».
Где-то через месяц с лишним — после этой записи в дневнике Олеся Гончара — в Киев прибыл известный чешский украинист, преподаватель кафедры славянистики в Карловом университете (Прага), широко известный публицист, посвятивший украинской литературе много рецензий, критических статей, переводчик с украинского, белорусского и русского языков — Вацлав Жидлицкий (он практически провел март 1968 года в Киеве). Мы с Вацлавом побывали тогда во многих учреждениях столицы, посетили редакции отдельных газет и журналов, а также Союз писателей Украины. Встречу с Вацлавом в Союзе вел Борис Олийнык, к сожалению, Олеся Гончара на этой встрече не было: думаю, что аргументы были такими, мол, как можно допустить автора «Собора» к общению с иностранцем? А вдруг этот иностранец, хоть и преподаватель высшего учебного заведения, вынесет весь этот советский сор с «Собором» на обозрение европейской общественности? Побывали мы тогда с Вацлавом и во многих других культурологических заведениях.
Вспоминаю, как однажды Вацлав Жидлицкий в первой половине дня так и не прибыл в Марийский дворец, где тогда находилась резиденция Украинского общества дружбы и культурной связи с зарубежными странами. Все стали на дыбы! Председатель президиума УТДКЗ Екатерина Колосова сурово спросила меня: «Где Вацлав Жидлицкий?» Отвечаю, что не знаю. Промелькнул час — смотрю, по коридору к отделу «Социалистических стран» шагает взволнованный и возвышенный, радостный и сияющий Вацлав Жидлицкий. В ответ на мой удивленный взгляд говорит:
— Я встречался с Олесем Гончаром. Смотри, вот подаренный «Собор»! — И Вацлав зачитывает искреннюю и дружественную надпись Олеся Терентьевича на внутренней обложке. В настоящее время, думаю, где-то в архивах Карлового университета или же в книгохранилищах Славянской библиотеки в Праге можно было бы найти не одно свидетельство украинско-чешских взаимоотношений, которое оставил после себя известный чешский украинист Вацлав Жидлицкий, автор нескольких учебников истории украинской, белорусской и русской литератур на чешском языке, профессор факультета славянской филологии в Карловом университете (Прага).
Сегодня Валентина Данииловна Гончар, жена писателя, словно пчелка, неутомимо собирает все то, что касалось Олеся, что было разбросано по Европе, по миру, то, в чем есть частица энергии, ума Гончара. Она поставила себе цель: найти в архивах, редакциях отечественных и зарубежных журналов и газет, альманахах, библиотеках Гончара наработки и издать многотомный труд, чтобы все это донести до общественности, читателей, чтобы Украина могла узнать до наименьших подробностей о богатейшем достоянии представителя литературы XX века.
Вспоминаю встречу ценителей творчества Олеся Гончара: в киевской библиотеке его имени отмечали один из недожитых юбилеев в 1998 году. Тогда выступили лауреаты Шевченковской премии Ярема Гоян и Олесь Лупий, Владимир Пьянов и Орест Сливинский, в том числе и автор этих строк, а потом говорила Валентина Данииловна. Она сообщила, что вместе с Яковом Оксютой ведут поиски эпистолярия Олеся Терентьевича, в частности, речь шла о письмах Гончара к переводчику «Прапороносців» на чешском языке Рудольфу Гулке, которые, вероятно, хранятся в какой-то из пражских библиотек. Мне приходилось прорабатывать и рецензировать научно-библиографический сборник «Сто п’ятдесят років чесько-українських літературних зв’язків», посвященный 150-летию появления первого перевода Вацлавом Ганкой украинской народной песни «Ой послала мене мати зелене жито жати...» В том же сборнике была обнародована подробная информация об украинском эпистолярии Славянской библиотеки, я охотно передал эту истоковедческую информацию пани Валентине Гончар. Собственно, в том списке эпистолярия, кроме многих украинских писателей, значились и 13 писем Олеся Гончара к Рудольфу Гулке, что впоследствии способствовало получению их копий редакционной коллегией, которая готовит полное издание наследия писателя.
