Как бы мы в Украине ни пытались жить вне российского контекста, но многовековая общая история волей-неволей заставляет сравнивать обе страны (а в сравнении всегда содержится потенция соперничества), что, увы, далеко не всегда в пользу «рідної неньки». Четыре с лишним года назад украинцы гордились своей оранжевой революцией и обретенной свободой, правом открыто говорить власти, что мы о ней думаем, в то время как в Москве свобода слова закончилась с уходом Ельцина. Сегодня у многих остался «привкус» несбывшихся надежд... Оставим в стороне политику и экономику, она обрекает на унизительную полунищую жизнь как россиян, так и украинцев, гламурные Москва и Киев только еще больше оттеняют убогость своей периферии. Но вот, казалось бы, парадокс: у нас и в самом деле больше свободы, но при этом мы катастрофически отстаем от Москвы в развитии культуры: кино у нас в зародышевом состоянии, театр тоже не радует выдающимися событиями, которые были бы интересны миру. Насколько за последнее десятилетие раскрутился маховик российского кинематографа, наша публика имеет возможность видеть на экране. О том, сколько событий происходит в жизни театральной Москвы — даже не догадывается. Помимо самих московских премьер, из которых лучшие до нас доезжают крайне редко, Белокаменная круглый год предоставляет своему зрителю фестивальные спектакли.
«Золотая маска-2009» позволяет посмотреть не только лучшие работы театров российской столицы и провинции, в программе «Маска плюс» есть и спектакли ближнего зарубежья (в этот раз почетная миссия открыть внеконкурсную программу выпала молодому украинскому коллективу «Киев модерн-балет», см. «День» № 41). «Изюминкой» любой московской фестивальной афиши давно стали спектакли из Прибалтики. Кроме литовцев — Някрошюса и Туминаса (последний теперь возглавляет Театр им. Вахтангова), — театральная Москва завела «роман» и с латышом — Алвисом Херманисом, который нашей публике пока мало известен. Хотя постоянные гастроли его спектаклей вдохновили худрука Театра Наций Евгения Миронова пригласить известного латышского режиссера на постановку, и тот в конце минувшего года выпустил «Рассказы Шукшина», которые не только занимают первые места в рейтинге придирчивых московских критиков, но и проходят на аншлагах. На нынешнюю, юбилейную «Золотую маску» (этому фестивалю-конкурсу исполнилось 15 лет), Херманис привез «Латышскую любовь», одну из последних премьер созданного им Нового Рижского театра.
Этот спектакль может служить еще одним подтверждением того, что для вдохновенного творчества, которое требует материальных затрат и коллективных усилий, нужны не столько большие финансовые вливания и попечительство властей (что, при разумном использовании, будет, конечно, не лишним), сколько, во-первых, страстная любовь к своей профессии и, во-вторых, любовь к человеку... Алвис Херманис не стесняется проявлять открыто ни свою преданность профессии, которая вынуждает его прорабатывать до мельчайших подробностей каждое мгновение спектакля, ни свою нежность по отношению к соотечественникам и стране, в которой живет.
Если Мейерхольд говорил, что может поставить даже телефонную книгу, то Херманис взял да и поставил журнал частных объявлений: «37-летний брюнет хочет познакомиться с женщиной. Женат, но чувствую себя одиноким. Ищу подругу для совместных прогулок на природе...» Несколько минут актеры, сидя на сцене, зачитывают подобные смешные, а порой печальные объявления, а потом, используя минимум внешних средств, разыгрывают придуманные ими и режиссером истории о людях и судьбах, которые могут скрываться за подобными текстами. Художник Моника Пормале создала простейшие декорации, в которых отразилась простота, наивность и объявлений, и людей, характеры которых за ними проступают. На сцену поочередно выносятся щиты, на которых нарисованы фрагменты города или квартиры. Перед ними устанавливается минимум необходимой мебели, и этого оказывается вполне достаточно, чтобы сыграть тринадцать трогательных историй о человеческом одиночестве, о неутолимой человеческой жажде любви.
Любить и быть любимыми хочет пожилой художник и приглашенная им в мастерскую бывшая артистка кордебалета, которую он начинает рисовать, но засыпает. Юмора ситуации добавляет то обстоятельство, что он всю жизнь рисует обнаженных женщин с яблоками и наловчился в этом ремесле до такой степени, что теперь натурщица может даже не раздеваться. Другая пара, впервые встретившись прямо на автовокзале, куда из провинции прибыл немолодой уже жених, без лишних сантиментов приступает к обсуждению смешных бытовых подробностей будущей совместной жизни. Третья — встречается на пляже, и в том, как они, завернувшись в полотенце, молча и смущаясь, переодеваются, прочитывается об их жизни и судьбе больше, чем можно объяснить словами. Смущение четвертой пары проявляется в том, что женщина-библиотекарь и пригласивший ее в дом интеллигентный мужчина вместо обсуждения своей дальнейшей судьбы читают друг другу стихи. Смущение же влюбленного в учительницу шестнадцатилетнего оболтуса, который пришел пересдавать экзамен, взрывается в конце долго мучающим его желанием. «Учительница, давай поцелуемся!» — выпаливает юноша и стремительно убегает из класса...
Финальная история происходит на певческом поле, куда съехались со всей Латвии хоровые коллективы. Чтобы лучше видеть, как тысячи участников фестиваля исполняют финальную патриотическую песню, только что познакомившиеся мужчина и женщина, руководители хора, становятся на скамейку и с неподдельным пафосом начинают петь вместе со звучащей фонограммой. К ним, взобравшись на скамью, присоединяются трое остальных актеров, которые за три с половиной часа сумели убедить нас в том, что понятия «любовь», «сострадание», «человек», «Родина» являются для них не пустым звуком, что латышская любовь наполнена вполне конкретным, человечным содержанием.
... Так хочется найти его не только в словах, но в и делах тех моих соотечественников, которые каждый день выходят то ли на театральную, то ли на политическую сцену.
